Агрипина Тумбочкина - Неудачница
— А-а-а?! — он отвернулся, вцепившись руками в руль, — извините Александра Анатольевна, не узнал.
— А теперь медленно и о-о-очень аккуратно едем обратно, — вежливо попросила я, отворачиваясь от красного от смущения водителя.
* * *Когда я вышла из салона, у меня появилось прямо таки непреодолимое желание броситься прочь, куда глаза глядят. Так я и поступила, что самое удивительное никто не собирался меня останавливать и тащить к машине. Это несколько смутило, но не более. Я уверенно шла прочь, отгоняя непрошенные мысли одна мрачнее другой. В таком задумчивом состоянии я дошла до перекрестка.
А что потом? Уйду, спрячусь, надолго ли? Найдет и притащит назад, только вот доверия уже не получу. Стану тихо сходить с ума в четырех стенах, в которых он меня запрет. Значит, и думать нечего. Если бы я не носила его ребенка, можно было уехать в другой город, начать жить заново. Трудно, но не невозможно. Риск конечно дело благородное, но не неоправданный, как в моем, к сожалению, безвыходном положении.
Приняв для себя такое решение, я развернулась и уверенно пошла обратно.
* * *Возвращение в дом Никольского оказалось триумфальным. Охранники смотрели на меня, как на минимум восьмое чудо света. Вот что делает с женщиной ухоженный вид и правильная одежда. Кстати платье мне любезно приобрели в соседнем с салоном бутике.
Зайдя в дом, я почувствовала витающие ароматы готовящейся еды, а желудок напомнил о себе тихим урчанием. Поскольку расположение кухни я не знала, пришлось немного побродить по дому, и через некоторое время я таки нашла желанное помещение.
На кухне, тихо напевая себе под нос, суетилась невысокая полная женщина.
— Здравствуйте, — сказала я, привлекая к себе внимание, — я Саша.
Женщина обернулась, прошлась по мне внимательным взглядом и неодобрительно покачала головой.
— Здравствуй, а я Светлана, повар Андрея Станиславовича, ты садись, не стой в проходе. Только что борщ сварила, сейчас подам. Худенькая ты очень, да и вид голодный, — я улыбнулась приветливо принявшей меня женщине и села за стол, который, по-видимому, не использовался как обеденный.
— Скажите Светлана, а Никольский здесь или уехал? — женщина оторвалась от занимавшего ее дела и посмотрела в мою сторону, и клянусь, в ее взгляде читалось недоумение.
— Александра, а почему вы Андрея Станиславовича называете по фамилии? — заинтересованно спросила Светлана.
— Ах, это! Да как-то язык не поворачивается называть его Андреем, — нехотя объяснила я.
Женщина кивнула, но ее растерянный вид говорил о том, что она не понимает, почему жена ее хозяина обращается к своему мужу по фамилии.
— Так, вот! Кушай на здоровье, — она поставила передо мной дымящуюся тарелку борща, соусник со сметаной, корзиночку с булочками и приборы.
Я настороженно принюхалась, дабы заранее понять взбунтуется мой желудок против борща или нет.
Не взбунтовался.
Я с аппетитом поглощала поистине вкусную еду, когда на пороге кухни появился злой как черт Никольский.
— Светлана Васильевна вы не видели Алекс… — тут он, наконец, увидел меня.
— Я здесь, — тихо ответила я, и мои губы растянулись в бесовской улыбке.
— Саша? — удивленно спросил он.
— Знаешь, твоя реакция уже не оригинальна, — скучающе ответила я, с тоской поглядывая на едва тронутую еду.
— Почему? — серьезно спросил Никольский.
— Нууу, я думаю, что на этот вопрос ответит твой водитель.
— Причем здесь Семен?
— Вот у него и спросишь, — я пожала плечами и принялась за борщ.
— Я уезжаю, — сухо и несколько раздраженно ответил он, — вернусь завтра и надеюсь, за это время ты ничего не натворишь.
Угроза в его голосе звучала настолько явно, что мне, если бы было очень нужно напакостить, расхотелось проверять степень терпения Никольского.
— Всего хорошего, — сказала я вслед удаляющейся фигуре Никольского.
Светлана, ставшая свидетелем нашей перепалки, тактично промолчала, за что ей огромное спасибо. Меньше всего мне хотелось оправдываться перед кем-либо.
Насытившись, я поблагодарила Светлану и побрела в свою, теперь уже точно, комнату. Несмотря на то, что на улице стояла отличная погода, и день был в своем разгаре, меня жутко клонило в сон. Чему я не стала противиться, скинув туфли и платье, забралась под одеяло, тут же уснула.
Разбудил меня шум голосов и глухой хлопок, а еще меня мучила сильная жажда. Скинув одеяло, я слезла с кровати, и, натянув брошенной платье, мышкой выскользнула из комнаты. В доме стояла тишина, явно диссонирующая с тем недавним шумом, но жажда оказалась сильнее любопытства.
В коридоре было темно и я, ориентируясь по стене, медленно продвигалась к лестнице. Ступив на первую ступеньку, я услышала шаги, приглушенные ковром на полу. Я оглянулась, увидела мужской силуэт, неуверенно спросила:
— Андрей? Это ты? — силуэт быстро метнулся ко мне, а я поняла это не Никольский.
Незнакомый мужчина схватил меня за руки и резким движением завернул их за спину.
— Тварь, — прошипела я, от сильной боли в вывернутых суставах потемнело в глазах, а на глазах выступили слезы. В затылок уперлось что-то холодное.
— Молчи сучка, иначе я прострелю тебе башку, — я нервно сглотнула, но шок начисто выбил из меня инстинкт самосохранения.
— Что ты с ним сделал? — спросила я, мой голос дрожал от напряжения.
— Не твоего ума дело сучка, я же просил молчать! — рявкнул он мне прямо в ухо.
— Послушай умник, твоего лица я не видела, так что беги пока у тебя есть фора! Но не надейся что это надолго, ты перебудил весь дом, так что охрана будет здесь с минуты на минуту, — конечно, я блефовала, про охрану я не знала абсолютно ничего.
— Врешь! — не поверил.
— Хочешь проверить? — спокойно ответила я.
Видимо на этом его терпение закончилось, он резко оттолкнул меня от себя. Лестница закружилась перед глазами цветным калейдоскопом, встречая меня болезненными ударами по рукам, ногам, и спине, а об последнюю сильно приложилась головой. И уже теряя сознание от боли, увидела человека, который меня с нее спустил.
В сознание я пришла уже у себя в комнате. В голове шумело, а во рту было так сухо, что я едва могла шевелить языком. Сколько я провалялась в безсознанке, не имела ни малейшего представления. Повернув голову на бок, я увидела Никольского сидящего в кресле, он спал. Его плечо было перетянуто бинтами. Я поморщилась от произошедшего воспоминания и тихо позвала:
— Андрей… — говорить оказалось трудно, и вся следующая фраза застряла в горле.
