Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий
Гёса нырнул в пасть черепа. Шенвэль засунул руку в глазницу, ухватился за обломок кости. Затем эльф оттолкнулся от криво стоявшего в челюсти нижнего клыка и забросил себя наверх. Из глазницы он перебрался на мощную надбровную дугу. Шенвэль поскользнулся на ошметках плоти дракона и чуть не сорвался с костяного карниза. Эльф оказался на макушке черепа, пронзенной осколком колонны. Шенвэль вынул из своего мешка ивовую дудку, которую сделал на привале, и зашел за колонну.
Эльф прислонился к обломку, глубоко вздохнул и поднес инструмент к губам.
Тенквисс оказался у восточной стены лишь на несколько мгновений позже Валета. В отличие от экена, он знал о проклятии, и во двор не пошел. Маг взмахнул руками в сложном жесте, бормоча себе под нос заклинание. На стене, как раз между двумя другими выходами, засветились прозрачным светом руны и очертания двери. На следующей фразе Тенквисса она беззвучно распахнулась. Но маг, вместо того, чтобы скрыться в ней, обернулся, ища глазами Заша.
Заш! Немедленно превращайся обратно! Мы уходим!
Маленький черный дракон нетерпеливо мотнул изящной головой. Колючая шкура Заша казалась в магическом свете антрацитово-черной, алые блики играли на ней.
Сейчас, па. Сейчас. Я только схвачу этого проклятого эльфа. Он ведь испортил всю твою жизнь, па! Я раздавлю его, мигом!
Нет, Заш, оставь его!
Заш заглянул за баррикаду и тут же отпрянул. У Тенквисса болезненно сжалось сердце, но он увидел, что морда сына цела.
Ах, ты кусаться! Ну я тебе!
Заш, прекрати! Ты не сможешь его убить, ведь даже я не смог! Иди сюда!
Сейчас, отвечал маленький дракон, уворачиваясь из-под ног своего дяди. Сейчас.
Заш решил разметать баррикаду и ткнул завал мордой. Вдруг в голове у него раздался болезненный гул, и дракончик едва успел отскочить от раскрывающегося телепорта.
НЕМЕДЛЕННО СЮДА!
Заш пробрался сквозь подвижный лес ног Чудо Юдича. До двери, около которой ждал отец, оставалось уже рукой подать, когда на дракончика упало что-то горячее, опалив ногу и грудь. Заш завизжал. Тенквисс видел, как лопнула чешуя, как клочьями сползло мясо, обнажая ребра. Внутренний огонь дракона пробил плевру, и Заш вдруг почувствовал, что дышать ему нечем. Тенквисс бросился к сыну, но тут на мага с высоты понеслась огромная ступня Чудо Юдича. Тенквисс едва успел отпрыгнуть назад к магической двери.
Скорее же! Я спасу тебя! Еще два шага, ну!
Ноги Заша подогнулись, и дракончик завалился на бок.
Я что-то… устал… Иди один, папа. Я пока прилягу…
НЕЕЕЕТ!
Колонноподобная нога убралась. Тенквисс побежал к Зашу.
Дрожа, черный прямоугольник развернулся между двумя огромными черепами. Нечеловеческая, дикая музыка огласила зал.
Маг одним прыжком оказался по ту сторону волшебной двери и захлопнул ее за собой. Тенквисс привалился спиной к двери. Дубовую доску сотрясали вибрации Цин. Дерево угрожающе потрескивало.
По морщинистому лицу мага текли слезы.
Зал затопила волна приторно-сладкого запаха. Лакгаэр чихнул. Хотя духи изобрели именно эльфы, они пользовались ими весьма умеренно, в отличие от высокой женщины в черном плаще, ворвавшейся на КПП. Глава Нолдокора увидел алмазную диадему в волосах женщины, уложенных в высокую прическу, и узнал Анастасию.
На щеках князя перекатились мощные желваки. Но Иван даже не повернул головы в сторону мачехи.
– Кто это такой? – взвизгнула Анастасия, тыча рукой в эльфа.
– Это наш гость, – сказал Иван.
– Знаем мы этих гостей! – перебила пасынка княгиня. – Это называется тайные сношения с врагом!
Из-за плеча княгини выглянула пожилая женщина. В руках дама держала раскрытый зонтик, словно щит. Рядом с холеной княгиней женщина напоминала сморщенную обезьяну. На лице Владислава появилось крайне брезгливое выражение. Лакгаэр понял, что эта дама и есть Розалия.
– Этот сидх во время бунта Детей Волоса разрушал капища наших богов! – подхватила баронесса.
– А до бунта насиловал наших женщин! – воскликнула Анастасия.
Лакгаэр молчал, и лицо у него было каменное.
– Кто бы тебя изнасиловал, – сказал Онуфрий тихо, но отчетливо. – Затрахал бы до смерти…
Анастасия захлебнулась от ярости. Иван с благодарностью посмотрел на мага. Лакгаэр догадался, что Онуфрий, помимо основной своей должности, играет при дворе молодого князя роль шута.
Которому позволено то, чего не мог себе разрешить сам Иван.
Розалия сложила зонтик, намеренно обдав Онуфрия брызгами.
– Осторожнее, – сказал княжеский маг.
Баронесса презрительно скривилась и открыла рот, но увидела алые искры, заплясавшие меж ладоней мага.
– Извините, – прошипела она.
– Это было давно, – сказал Иван хладнокровно. – Сейчас Лакгаэр глава эльфов Рабина, и я пригласил его для принятия важного решения. А вот вас я сюда не приглашал.
– Я вам почти что мать! – воскликнула Анастасия. Князя передернуло. – И я имею право находиться здесь! А сидх мог бы подождать за дверью, на своей стороне, пока вы примите это решение!
– Там дождь, княгиня, – напомнил Владислав.
– Меня это не касается! – выкрикнула Анастасия. Княгиня все же поняла, что выгнать сидха ей не удастся, и сменила тему. – Вы заставляете меня стоять, когда этот выродок сидит?
– Барон, уступите место даме, – бесцветным голосом сказал Иван.
Владислав поднялся. Розалия подошла к мужу за табуретом.
– Отчего вы не здороваетесь? – яростным шепотом спросила она.
– Желаю здравствовать вам так же, как вы этого желаете мне, – вежливо ответил барон.
Первое время после замужества баронесса думала, что легко обретет свободу снова. Однако Владислав во время войны выучился держать в руках не только скальпель, но и меч. С пращой же барон обращался так, что и теперь иногда выигрывал у Карины. Трое наемных убийц не оправдали даже взятого ими аванса. Но барон до сих пор оставался в живых не только поэтому. Владислав не оставил практики и оперировал ревенских крестьян так же спокойно, как благородных офицеров в своем полевом госпитале. И подданные просто боготворили нового барона. После четвертого покушения старосты деревень Ревена послали к баронессе ходока. Крестьянин напомнил Розалии про старинный мандреченский обычай. Вдова должна была взойти на погребальный костер вместе со своим мужем. Баронесса поняла, что если Владислав умрет, то обычай будет возрожден, хочет она этого или нет.
Розалия фыркнула и отнесла табурет княгине.
– Все равно я не сяду, пока этот враг рода человеческого здесь! – сказала Анастасия гордо.
