Андрей Прусаков - Оружие Древних
— Мастер, не надо угроз. Это тебе не к лицу, — сказал гурданец. Он держал себя в руках, но Улнар видел: Эвран беспокоится. Что–то там произошло. Что–то, помимо схватки с хищниками. Гурданец бесшабашен и нагл. Что ему стоило дождаться, пока Далмира разденется и… Не потому ли она избегает смотреть на Эврана и не хочет ничего говорить?
Улнар снял руку с рукояти меча. Он не заметил, как она там оказалась — и это было плохо.
— Далмира… — сказал Шенн.
— Я хочу спать, — прервала его девушка. Она приподнялась и легла у костра. Догадавшись, что разговора не будет, ее примеру последовали и остальные. Лишь Хаггар не ложился. Сидя у затухающего костра, десятник задумчиво водил точилом по лезвию секиры.
— Хаггар!
— Чего тебе?
Над лежащими приподнялась голова Эрбина:
— Клянусь глазом Эльмера, я украду твое точило и выброшу! Прекрати и дай поспать!
Хаггар улыбнулся в бороду, проверил ногтем стальное лезвие, удовлетворенно скривил губы и спрятал точило в карман.
Маррод лежал и не спал. В отличие от всех, его нисколько не волновало приключившееся в ущелье. Эльд думал о другом.
Их путешествие окружало все больше и больше тайн.
Тайна мастера Шенна и его таинственного учителя, явно эльда–отступника. Тайна его миссии, и тайна спрятанного в Анвиноре стагнира. Этим вечером Марроду приоткрылась еще одна тайна…
Когда воины купались, Маррод увидел на груди Улнара восьмигранный дымчато–черный камень на цепочке из золотых и железных колец. Никто из воинов не обратил внимания на талисман, потому что не знали и не могли знать, что такими камнем владели лишь эльды. Эльды—Обладающие…
Такой камень был у отца Маррода. Такие были у каждого из Совета Девяти. На четырех верхних гранях талисмана вырезаны имена Сущих, на четырех нижних — имена великих эльдских правителей, один из которых правил тысячу лун назад.
Как камень мог оказаться у воина? То, что он носит его на шее, не снимая, говорит, что Улнар может знать цену этой вещи… Но он не Обладающий, и не может быть им! Улнар арн, а не эльд. Тогда почему он, как прочие, не носит золото или нанизанные на шнурок асиры? Или это память? А может, подарок? Нет, не может быть! Обладающий ни за что не расстанется с камнем души! Тогда как камень попал к нему?
Маррод презрительно скривил губы. Скорее всего, воин нашел символ Обладающего в Кхиноре, снял с трупа, потому что победить эльда никак не мог. Жалкий мародер! Придет время, и я сорву священный талисман с твоего трупа…
Утро в ущелье было прохладным. Даже устроившиеся у костра воины продрогли — давала знать сырость от близости воды. Зато можно было умыться — за время перехода по пескам это было непозволительной роскошью.
Путь наверх был найден быстро. У водопада, недалеко от жужжащего тучами москитов болота, нашли вполне проходимый подъем.
Гурданец Эвран шел первым. Как выяснилось, он с детства жил в горах и среди скал и камней чувствовал себя уверенно. Глядя на стремительно поднимавшегося по скале воина, Далмира поняла: то, что Эвран сделал вчера, было единственным спасением для них. Не залезь он на тот уступ, не втащи ее туда — и они не увидели бы это утро. А ведь он мог спастись и сам — но протянул ей руку…
Маррод не менее ловко карабкался по скале — видно, тоже знаком с горами, остальные сбились в прерывисто дышавшую змею и, помогая друг другу, лезли наверх.
Здоровяк Карон тащил огромный тюк с вещами, водой и котлом. Далмира находилась в середине отряда и стралась не отставать, ступая туда же, куда ступал идущий перед ней Кронир. На спине наемника висела перевязь с пятью метательными ножами — видно, ринерессец умел пользоваться этим оружием, но пока ни разу не применял.
За спиной громко бранился Эрбин. Как поняла Далмира: эшнарец терпеть не мог высоты, что было странным, ведь Эшнар — горная страна.
— Какой же ты эшнарец, если боишься высоты? — подтрунивал над воином Хаггар.
— Я не боюсь! — гордо отвечал Эрбин. — Я просто ее не люблю.
— Эрбин, привяжись к Карону веревкой — он тяжести не заметит, а ты отдохнешь, — смеялся Семир.
— Я не устал, южанин!
Наконец, последний из отряда взобрался наверх. Разорвавшая землю чудовищная трещина осталась позади.
— Сколько дней до Анвинора, мастер? — спросил Хаггар. — И куда нам теперь идти?
— На север, — ответил Шенн. — Послезавтра мы будем на месте.
Природа радовала воинов. У реки раскинулись буйные заросли невиданных разлапистых деревьев, ветви которых росли не вверх, а вниз, образовывая под стволом настоящее укрытие от солнца и дождя. Землю устилала трава, такая густая и сочная, что Улнару казалось: идешь по мягкому пружинящему ковру. Семир подстрелил какое–то нерасторопное животное, и на привале воины объелись сочным жареным мясом.
— Как же здесь хорошо! — не уставал восторгаться охотник. — Здесь бы селение основать, бить зверя, рыбу ловить. Вон, плодов на деревьях сколько. Прекрасная земля!
— Оставайся и живи, — усмехнулся Эрбин. — Пока морроны не придут.
— Может, их здесь и нет?
— Хорошо бы, но такая земля не может быть ничьей, — процедил Хаггар. — Эй, дозорные, не расслабляться и не спать!
Чувствуя, что воинам нужен отдых, Хаггар переговорил с Шенном и объявил, что сегодня отряд дальше не пойдет. Будет отдых.
Лагерь разбили на берегу реки. Семир, Эвран и Улнар изучили окрестности. Ни следов морронов, ни поселений или руин — ничего.
— Ну и отлично, — сказал, выслушав доклад разведки, Хаггар. — Меньше хлопот. Отдыхаем.
— Ты давно ходишь в Кхинор, Хаггар?
Мерно водящий точилом по лезвию секиры воин поднял голову.
— Давно, Далмира.
— Почему ты это делаешь?
— Я воин. Я умею только воевать.
— Можно ведь служить одану. Это не так опасно, как ходить за Кхин.
Хаггар презрительно сплюнул. Далмира улыбнулась. Кто не знает о взаимной неприязни Братства и воинов одана!
— Значит, ты зарабатываешь походами в Кхинор на жизнь.
— Именно так, — точило вновь принялось за дело.
— И у тебя нет семьи?
— Есть.
— Тогда зачем рисковать? Ты не боишься смерти, Хаггар?
— Вольные воины говорят: тот, кто хочет сохранить жизнь, потеряет, а кто хочет потерять — сохранит.
— Вот как…
— Именно так, — точило яростно ударило о сталь.
— И все вольные воины таковы?
— Все.
— Откуда ты родом, Хаггар?
— Из Горнема.
— Где это?
— Зачем спрашиваешь? — густые брови десятника сомкнулись над переносицей. — Зачем тебе?
— Любопытно. А что тебе скрывать?
— Я ведь не спрашиваю, откуда взялось клеймо на твоем плече?
— Я просто спросила, — Далмира пожала плечами и отошла. Мало, что весь отряд видел ее голой, так еще сумели разглядеть клеймо и шрамы. Уже не раз она ловила любопытные взгляды воинов. Но вопросов пока никто не задавал.
