Александр Годов - Я не умру
Изра вскрикнула, вскочила и закрыла собой палангая.
— Господин, это не то, о чем вы подумали, — заявила она.
Тиберий хмыкнул:
— И о чем же я подумал? И почему в моем доме находится палангай?
Не сводя с него глаз, солдат медленно поднялся.
— Это Луций, господин, — принялась оправдываться Изра. — Я пригласила его для того, чтобы помолиться Кулде и Вогану о выздоровлении вашего сына Доминика.
— Молитвы произносят на другом языке, — уверенно опроверг слова рабыни Тиберий.
— Это древневенерандский, — заявил палангай, растягивая тонкие губы в гримасу, так же похожую на улыбку, как веревка — на змею. Он спрятал руки за плащом.
— Я знаю древневенерандский, червь, — сказал Тиберий. — Вы говорили на другом языке. Если вы будете и дальше мне лгать, то…
— То что? — перебил палангай, глядя на него в упор.
Тиберий инстинктивно сделал шаг назад. Какой же он глупец! А если сейчас солдат нападет на него, то как он сможет защититься от гладиуса? Враки. Палангай не имеет право нападать на королевского прокуратора.
— Соблюдай предписание тхатха, — как можно холоднее сказал Тиберий. В груди ёкнуло.
Изра посмотрела в глаза палангаю и коснулась его плеча, словно говоря, чтобы он не лез в драку. Тот лишь раздраженно мотнул головой, не переставая хищно улыбаться.
— Пожалуйста, не делай этого, — прошептала она воину.
Тиберий сжал кулаки.
— На шум сбежится охрана, — сказал он.
Палангай рывком вытащил гладиус из висевших на спине ножен и неожиданно прыгнул вперед, клинок злобно лязгнул по столу. Полетели искры. Тиберий с силой захлопнул кухонную дверь и побежал к лестнице. Времени на раздумья нет. Необходимо попасть на второй этаж, там добежать до комнаты охраны, закричать, что есть сил, и попытаться закрыться в своих покоях. Поступок не мужской, однако так удастся сохранить жизнь и себе, и детям. Ни к чему разыгрывать из себя героя. В последний раз он держал меч много менсе назад.
Тиберий услышал за спиной грохот, но оборачиваться не стал. Затем что-то тяжелое ударило ему в спину. Острая боль пронзила спину, он потерял равновесие и рухнул на мраморные плиты. Проклиная себя за глупость и стараясь не обращать внимания на ноющий позвоночник, Тиберий оглянулся. В коридоре было темно, только слабые лучи света вырывались из спрятанного в шкафу жар-камня. Чуть пригнувшись палангай стоял возле кухонной двери. Его ухмылка сверкала, как лезвие ножа. Он не боялся шуметь и не торопился расправиться с жертвой.
«Неужели это заговор?»
Тяжело вздохнув, Тиберий бросил взгляд на предмет, который в него кинули. Чудом не разбившийся от удара тяжелый глиняный кувшин. Вода выплескивалась из него и растекалась по полу. Палангай встал перед упавшим противником, занес гладиус, однако не спешил наносить удар. По лицу было видно, что мучения жертвы доставляли ему удовольствие.
— Не надо, Луций! — закричала рабыня.
Солдат машинально огляделся.
Тиберий не собирался упускать момент: он ударил ногой палангая в пах, схватил кувшин и бросил прямо в голову воину. Раздался треск. Затем глиняные осколки с тяжелым грохотом раскидало по полу. Солдат потерял равновесие и распластался на плитах, выронив гладиус. Рабыня принялась иступлено кричать.
Тиберий поднялся, схватил меч и нанес колющий удар в горло врага. Однако палангай откатился в сторону. Лезвие вонзилось в мрамор, вспыхнули искры, осветив на миг лица сражающихся.
«Не расслабляйся!»
Удар.
Мимо.
Еще удар.
Палангай ловко уворачивался от лезвия меча, делая порой невероятные движения, словно вместо костей у него были хрящи. Тиберий кричал, плевался, но ему не удавалось даже поцарапать противника. Они закружились по коридору, словно два голодных дагена. В слабом свете жар-камня их тела отливали красным.
Палангай не боялся сражения. Тяжелый доспех отлично защищал тело от тонкого лезвия гладиуса. Его широко открытые глаза наблюдали за врагом, изучали. Рот непрестанно двигался, ни звука не вырывалось из глотки. Из раны на лбу стекала тонкой струйкой кровь.
У Тиберия было преимущество — меч. Но в любой момент могло всё измениться. Перед ним стоял опытный противник, наученный убивать. Как только оружие окажется в руках палангая, то шансов выжить не будет. Убежать не получится — они в одном эмиолиусе друг от друга. Поэтому необходимо победить.
«Где охрана? Почему они еще не сбежались на шум?»
— Сдавайся, — прошептал палангай. — Твоя смерть будет быстрой.
Тиберий взмахнул гладиусом, целясь в голову. Безрезультатно. Воин лишь отскочил, улыбаясь. У него сверхъестественные рефлексы. Необходимо что-то придумать.
«Думай-думай-думай!»
Рыча, палангай кинулся на него. Тиберий попытался ударить мечом его в бок, но лезвие лишь скользнуло по прочному доспеху. Они оба потеряли равновесие и вновь оказались на полу. Тьма накрыла обоих. Где-то далеко, как казалось, кричала рабыня.
«Не сдавайся. Держись».
— Ты умрешь, — сказал палангай. — И никто не будет горевать по тебе, потому что я убью и твоих детей.
Тиберий закричал, оттолкнул его, поднялся, обливаясь потом. Сердце билось с неимоверной частотой. Хотелось лишь одного — отдохнуть. Каждая мышца ныла, затылок болел после сильного удара головой. Стараясь не поскользнуться на мокрых плитах, Тиберий отошел от противника. Тот не попытался подойти к нему.
«Может, побежать к лестнице?»
Нет, исчезнет преимущество. Воин только и ждет, чтобы продолжить бой там. Все-таки махать гладиусом на лестнице будет проблематично. Тогда что делать? Противник был моложе, сильнее и быстрее.
«Похоже, мне и правда конец».
Палангай с нечеловеческой силой схватил колонну в несколько кубито и бросил в него. Только чудом удалось увернуться от тяжелой махины. За спиной Тиберия загрохотало. Подняв с пола острый осколок, солдат стремительно рванул к нему. В этот раз Тиберию повезло: гладиус вонзился в ладонь палангаю. Тот взвыл от боли, попытался отскочить, но получил еще один удар меча в левый бок.
Кровь, казавшаяся черной в свете жар-камней, окропила мраморные плиты.
Изра зарыдала, подбежала к раненому воину и обняла его. Палангай попытался оттолкнуть девушку, но та прицепилась к нему, как шип транцерса.
Тиберий не стал медлить: он подошел к солдату, ногой отшвырнул рабыню и вонзил гладиус по рукоять в горло врагу. Через несколько перкутов всё было окончено. Глаза палангая остекленели, взгляд устремился в пустоту.
— Зачем вы его убили?! — закричала Изра. — Он не хотел причинять вам боль!
