Николай Ярославцев - Преднозначение
И напрасно, подумалось Радогору.
Псы по виду не злобивы. Не грозны. Не то, что в их городище. Лохматые, звероподобные, которых и сам рукой по доброй воле не тронешь Не уберегли городище грозные псы – вои. И они все сгинули под мечами и копьями. Даже лаем предупредить хозяев не успели.
Вспомнил и по мрачнел.
Не в этот ли град ходили ежегодно его родичи, едва дорога обсохнет с мехами, смолой, медами и со всем тем, что лес дарил?
И словно услышав его мысли, воевода кивнул головой. И широко повел рукой вдоль реки.
-Вот сюда, к этой пристани и сверху реки, и снизу, и со всех сторон сбираются торговые люди сбираются, что ни год. И твои родичи приходили, чтобы солью на зиму запастись. Или железным промыслом. И многим другим. Тем и живет град наш. – Донеслись до радогора его слова.
Он поднял голову.
Не придут сюда больше его родичи. Зарастут дороги. Заколодит лес. Разве лихой народ какой прибежит с разбоем, польстившись на богатство этого града.
Народ мало по малу поотстал, решив, что все самое любопытное уже видел. К тому же вспомнил, что дома остались в туне. И только воевода, да мужик Торопка, да с десяток мальцов шли неотступно за ними. Остановились перед строением в два жилья, как раз напротив крыльца в три скрипучих ступени и с конской, изъеденной ржавчиной, подковой над дверями.
-Входи, Радогор!
Воевода простучал звонкими, железными подковками по ступеням, но двери толкнуть рукой не успел. Они распахнулись сами, словно хозяин постоялого двора поджидал их, глядя в щель между не плотно сбитыми досками. А, может, так оно и было потому, что хозяин встретил их в дверном проеме. Лицо красное, распаренное жаром очага. От печи оторвался, чтобы важных гостей встретить. Брюхо на выкате, толстые руки рыжим волосом поросло.
-Вели – кА ты, Невзгодка, сего человека накормить и к месту определить. И чтобы пока живет он в нашем граде, ни в чем недостатка не знал. Он, тебе должно быть уже ведомо, град наш от гибели спас. И гляди у меня, сам проверю, как чествуешь нашего гостя.
-А…
Смур, так звали воеводу, угадал вопрос.
-И бэра, который вою Радогору не бэр, а родич ближний, прими, как должно. И мудрую птицу не забудь.
Теперь уж растерялся сам Радко. Но Смур и это угадал.
-Об этом не твоя печаль, Радогор. О прочем будет еще время поговорить. – И отодвинув невзгоду плечом в сторону, первым вошел в трактир, увлекая за собой и Радогора. Но быстрее их в двери пролез Ягодка, удивив хозяина непостижимым проворством и ловкостью. И сразу возвестил о своем появлении радостным рычанием. Его чуткий нос давно уже уловил восхитительные запахи, которые рвались из трактира. Поприветствовал с плеча Радогара немногочисленных, по дневному времени постояльцев, и вран. Но почему бэрьим голосом.
А Радогор шагнул на порог и нашарил в полутьме ступень. Остановился, так и не ступив за порог, растерянно разглядывая полутемное помещение. Дневной свет с трудом пробивался через тесные волоковые оконца, освещая длинные, потемневшие от времени столы с тусклыми, чадящими светильниками. Вдоль столов лавки выстроились. Чуть дальше, в глубине трактира просторный очаг с парующими чугунами. У очага суетилась не высокая, но крепкая баба. А у стен, ближе к волокам, с десяток посетителей…
-Лодейщики. – Пояснил Невзгода, который заметил взгляд Радогора. – Те, кто большие лодки, лодии, водой гоняют. Лодии у пристани стоят, а они здесь безделье коротают. Ждут, когда торжища завершатся. А как загрузятся лодии мехами и воском и медом, да смолой – живицей и многим другим, на что глаз положат, так снова в путь. Только – только пришли. Тоже на стене были. Не на много вас обогнали. Еще и по ковшу опростать не успели.
Воевода досадливо поморщился.
-Ты, Невзгодка, не стой столбом, а вели стол накрывать. А Невзгодиха твоя пусть жилье ему приготовить. Да, смотри, чтобы все чистое было. Знаю я тебя, прохвоста. И одежонку дай какую – никакую. А то воин Радогор, хоть и отцарапал со своей, но насквозь просвечивает чем не надо. Девки сбегаться скоро начнут, чтобы на такое чудо поглядеть.
Радогор густо покраснел
Но воевода, словно не замечая его смущения, продолжал.
-И постояльцы твои могут в страхе разбежаться со всем златом – серебром. На что жить тогда будешь? И поспеши. Я уж и за старостой послал, а у тебя столы пусты.
Говорил воевода благодушно, с улыбкой. А в глазах читалось нетерпение. И прожил на свете достаточно. И повидал многое, а слышал и того больше, но этот юнец с глазами зрелого мужа раззадорил его любопытство, хотя и сам про то не ведал.
Лодейщики тоже от закусок оторвались. И обратили взоры к ним. Не случалось на их веку еще такого, чтобы градский воевода Смур сам кого – то на постоялый двор водил и за столом потчевал. Юнец безусый, а поди ж ты, в какой чести оказался.
А по иному взглянуть? По делам. С набегом предупредил. Да, что там предупредил. Управился так, что оглянуться не успели. Тем, кто на стену взбежал, а затем за стену выбежал – объедочки остались. А больше того и до стены добежать не успели, как в землю вбил. А в возраст войдет. Что с ним будет?
Лодейщики, народ бывалый. Рука и к веслу привычна, и к мечу. Одинаково ловко со всем управляются. Лихого люда до разбоя охочевого и легкой казны. Что в лесу, что у воды, что на воде со счету собьешься. Подстерегут в ночи, а то и белым днем, выскочат из прибрежных кустов или у тайной заводи и тогжа уж одно остается. Или голову клади под меч, или сам на меч надейся.
Этот же юнец один пятка стоит. К тому же в волхвовании востер, если лес расшевелить сумел и до земли докричался, в огне и корчах страдать ее заставил. Такому и поклониться и переплатить не грех. Невзгода осторожно рукой Радогора к печи направляет. А другой бабу свою, именем Барсучиха, успел шепнуть ему Торопка, подталкивает. А почему Барсучиха, когда барсуки толстые и опрятные. А эта, хоть и телом крепка, но до барсука не дотянула.
Ежится Радогор под людскими взглядами. Укрыться бы от них, спрятаться, а куда скроешься?
Бэр поднял голову, следя за ними внимательным, и в тоже время опасливым взглядом, но увидев, что вран с плеча Радогорова не двинулся, успокоился и, напоминая о себе, требовательно рыкну. Де, потчуй хозяин гостя. И, косолапя, в развалку двинулся к столам, полагая, что уж там то его верно накормят.
Лодейщики предусмотрительно подвинулись. Кто знает, что на уме сейчас у мохнатого? Это он парню родич, а всем прочим кто? Крайний из них, чтобы не искушать судьбу, сдвинул на край стола ковригу свежего хлеба. Уж лучше хлебом поступиться, чем ждать, когда сам за стол полезет.
Воевода же Смур выбрал стол в углу, подальше от людских глаз, а больше того людских ушей. Так, чтобы и обеду не помешали и разговор не перебили. Сел на лавку и нетерпеливо постучал ладонью по столешнице, торопя Невзгоду. По другую сторону стола устроились Радогор с Торопкой.
