Брендон Сандерсон - Обреченное королевство
Каладин заметил полдюжины спренов воздуха, порхающих над головой; полупрозрачные фигуры гонялись — или летали наперегонки — за последними порывами сверхшторма. Растения окружили крошечные лучики света. Спрены жизни. Они выглядели как зеленые светящиеся пылинки или рои полупрозрачных насекомых.
Ноговики — с поднятыми в воздух тонкими, похожими на волоски шипами, которые предупреждали их об изменении скорости ветра, — пробегали рядом с фургоном, их длинные тела держались на дюжине пар ног. Очень знакомая картина, но он никогда не видел ноговиков с темно-фиолетовым панцирем. Куда Твилакв привел караван? Эти невозделанные склоны холмов идеально подходили для фермеров. Достаточно во время сезона более слабых штормов, следующего сразу за Плачем, разбросать семена лависа, политые соком тяждерева. И через четыре месяца вы имеете полипы больше головы человека, растущие по всему холму, готовые лопнуть и подарить вам горы зерна.
Чуллы неуклюже переминались с ноги на ногу, закусывая камнепочками, слизнями и маленькими рачками, появившимися после шторма. Таг и Блут спокойно запрягали их, пока выглядящий сердитым Твилакв вылезал из своего убежища. Глава каравана натянул шляпу и черный плащ, защищаясь от дождя. Обычно он редко выходил, пока дождь не прекращался полностью, — значит, он стремится еще сегодня добраться до цели. Неужели они так близко от побережья? Единственное место на Ничейных Холмах, где можно найти города.
Через несколько минут фургоны уже катились по неровной земле. Небо прояснилось, сверхшторм превратился в черное пятно на западном горизонте. Солнце принесло благословенное тепло, рабы грелись в его лучах, потоки воды стекали с их одежд, бежали по полу покачивающегося фургона.
Полупрозрачная полоска света метнулась к Каладину. Он дошел до того, что принимал ее присутствие как должное. На время шторма спрен воздуха исчезла, а сейчас вернулась. Как всегда.
— Я видел других твоего рода, — лениво сказал Каладин.
— Других? — спросила она, принимая облик юной женщины. Она двигалась в воздухе вокруг него, резко поворачивалась и кружилась, танцуя под неслышную мелодию.
— Других спренов ветра, — сказал Каладин. — Гонялись за штормом. Ты уверена, что не хочешь улететь с ними?
Она жадно посмотрела на запад.
— Нет, — сказала она, продолжая танцевать. — Мне больше нравится здесь.
Каладин пожал плечами. Она перестала зло подшучивать над ним, так что теперь она его не раздражала.
— Тут есть и другие, недалеко, — сказала она. — Такие как ты.
— Рабы?
— Не знаю. Люди. Не те, что здесь. Другие.
— Где?
Она указала полупрозрачным белым пальцем на восток.
— Там. Много. Много и много.
Каладин встал. Он не мог себе представить, что спрен может знать, как измерять расстояния и количества. Да… Каладин прищурился, изучая горизонт. Да, дым. От каминов? Он вдохнул порыв ветра; если бы не дождь, он почувствовал бы его раньше.
Должно ли это его волновать? Какая разница, где ты раб, — все равно ты раб. Он принял эту жизнь. Это его путь. Не обращай внимания, не беспокойся.
Тем не менее он с любопытством смотрел вперед, пока фургон карабкался на склон холма. Наконец они поднялись на гребень, и рабы увидели то, что их ждало впереди. Не город. Кое-что другое, больше и величественнее. Огромный военный лагерь.
— Великий Отец Штормов… — прошептал Каладин.
Огромная армия разбила десять военлагерей в обычном стиле алети: круглые, снаружи гражданский люд, внутри кольцо наемников, ближе к середине солдаты-граждане, в самом центре — светлоглазые офицеры. Каждый лагерь располагался в каменном кратере совершенно невероятных размеров, стены которого щетинились острыми краями. Как разбитая яичная скорлупа.
Восемь месяцев назад Каладин бросил очень похожую армию, хотя, конечно, намного меньшую. Военлагерь раскинулся на несколько миль, как на север, так и на юг. В воздухе гордо реяла тысяча стягов с глифпарами тысячи благородных родов. Кое-где, главным образом за кратерами, виднелись палатки, но большая часть армии располагалась в каменных домах. Значит, Преобразователи.
Над лагерем, находившимся прямо перед ними, развевался флаг, который Каладин видел в книгах. Темно-синий фон с белыми глифами — хох и линил, — стилизованными так, что образовывали меч, поддерживающий корону. Дом Холин. Королевский дом.
Каладин, обескураженный, поглядел вокруг. К востоку простиралась местность, описанная в дюжине самых разных историй о войне короля против предателей-паршенди. Огромная каменная равнина — такая широкая, что он не видел вторую сторону, — была изрезана отвесными бездонными расщелинами, двадцать или тридцать футов в ширину. Они превратили равнину в мозаику из зазубренных плато. Одни большие, другие крошечные. Как будто кто-то разбил тарелку и потом собрал ее, оставив маленькие дыры между кусками.
— Разрушенные Равнины, — прошептал Каладин.
— Что? — спросила спрен ветра. — Что-то не так?
Ошеломленный Каладин покачал головой.
— Я провел много лет, пытаясь попасть сюда. Именно этого хотел Тьен, по меньшей мере в конце, — попасть сюда, сражаться в королевской армии…
И вот Каладин здесь. Наконец-то. Случайно. Он едва не засмеялся.
Абсурд, подумал он. Я должен был догадаться. Я должен был понять. Мы никогда не направлялись в города на побережье. Мы направлялись сюда. На войну.
С другой стороны, это место должно управляться законами алети. Он всегда думал, что Твилакв должен избегать таких мест. Но здесь, скорее всего, он надеялся хорошо заработать.
— Разрушенные Равнины? — спросил один из рабов. — Неужели?
Остальные сгрудились вокруг, жадно глядя вперед. В возбуждении они даже забыли страх перед Каладином.
— Да, это Разрушенные Равнины! — объявил другой. — И это армия короля!
— Возможно, здесь мы найдем справедливость, — сказал третий.
— Я слышал, что в королевском доме слуги живут не хуже, чем самые богатые купцы, — сказал еще один. — И лучше быть рабом короля, чем кого-то другого. Мы в землях Ворин и должны получать плату за труд!
Вот это было правдой. Работающим рабам полагалась небольшая плата — половина той, которую получал вольный; в свою очередь вольный зачастую получал намного меньше, чем полноправный гражданин за ту же самую работу. Негусто, но кое-что, и закон алети требовал этого. Только арденты, которые в любом случае не могли ничем владеть, работали за еду. Ну, и еще паршмены, но они были больше животными, чем людьми.
