Елена Усачева - Желание
Я уже не понимала, что говорю.
— Да, да, — в тон мне соглашался Макс, — уедем. Все бросим и забудем. Не было ничего, не было! Все разрешится без нас, само. Только сделай так, как я прошу, и мы уедем.
Я замолчала. Мы уже стали повторяться. И кто, скажите на милость, из нас двоих болен?
— Белла сегодня грызла газету, — сменила я тему. Макс не шевельнулся. — Два раза грызла, причем одно и то же место. Ты ведь сам говорил, что надо быть внимательным к деталям, вот я и попробовала. Нам не нужно ехать в Москву, не надо, чтобы Смотрители вместе с Катрин захватили еще и тебя. Нам нужен колдун.
Взгляд у Макса был такой, словно он на расстоянии пытался определить, насколько высока у меня температура.
— Как-то ты признался, что наша земля очень интересная, что здесь есть своя, природная сила. А кто, как не колдун, лучше всего знает приметы и обычаи? Он лучше любого Смотрителя построит аркан и разрушит его. Кого-то дар приводит в Смотрители, а кого-то…
— В колдуны? — закончил фразу за меня Макс. — Но с чего ты взяла, что…
— Газета, — перебила я его. — И крыса. Надо только найти настоящего.
— Мельник?
— Может быть. Я искала объявления, и Белла два раза грызла его в одном и том же месте. Не знаю, как у вас там в Германии, но у нас в крайних случаях всегда обращаются к колдунам и знахаркам.
Макс наградил меня таким взглядом, как будто «у них там» до такой дичи не опускаются.
— Можно хотя бы попробовать, — прошептала я. Как переубедить самого бесстрастного человека на свете? Может, заплакать?
— Unglaublich! Was für eine Dummheit![11]
— Понимаешь, я чувствую, что здесь что-то есть, — пропустила я мимо ушей его немецкое ворчание. — Бывают такие совпадения: ты только подумал, а другой человек об этом уже говорит.
Макс еще посидел без движения, а потом как бы отмер, мотнул головой, словно прогоняя наваждение.
— Чего ты боишься? — прошептала я. Его быстрое дыхание щекотало мне щеку. — Я не хочу, чтобы ты снова рисковал.
Макс поднялся, пересек комнату. Его длинными ногами она проходилась в пять легких шагов. Постоял около окна. Заговорил тихо:
— Порой я думаю, что мы обязаны были встретиться, чтобы друг друга научить любить. Нет, даже не так. Чтобы ты рассказала мне о том, что такое любовь. Мне никогда не догнать тебя, но я буду стараться. Просто позволяй мне время от времени тоже для тебя что-то делать. А то получается нечестно. Ты для меня все, а я…
— Ты тоже — все! — заторопилась я. Как же ему лучше сказать, что моя помощь всего лишь капля в море того, что дает мне он? Я только создаю трудности. Ему же приходится меня все время из них вытаскивать.
— А почему Мельник? — Макс резко отвернулся от окна, прерывая мой порыв нежности.
— Не знаю, — пожала я плечами. — К нечисти ближе. Мельники всегда на отшибе жили, с лешими враждовали. Мельница от природы зависела — от ветра или от воды, а у природы свои начальники были. Чтобы быть хорошим мельником, надо все про них знать и уметь бороться. Вот и выходит, что лучшего имени для колдуна нет. Но были еще кузнецы, — вспомнила я гоголевского Вакулу.
— Складно. — Макс сунул руки в карманы. — Я постараюсь его найти. Но если это будет ошибкой, мы потеряем много времени.
— Кто бы говорил! — отмахнулась я. Очень уж не хотелось ехать в Москву. Добрыми воспоминаниями меня этот город не наградил.
— Тогда я ненадолго тебя оставлю, — медленно произнес Макс. Правая рука шевельнулась, выбираясь из кармана. Между белых пальцев мелькнула черная коробочка.
Движения его были неспешные, так что я успела вообразить, что он принес обручальное кольцо, и в следующую минуту упадет на колено и будет официально просить у меня руки и сердца. Но футляр черного плюша оказался слишком продолговат для кольца. Я мысленно перевела дух — все-таки голливудское кино набило мою голову достаточным количеством типичных ситуаций: по закону кинематографического жанра, сейчас должно было прозвучать предложение. Но мы с Максом играли в другую игру. Что ж, может, и хорошо.
— Возьми, пожалуйста. Пусть эта вещица будет знаком моего внимания к тебе. — На тонком пальце повисла широкого плетения цепочка, на которой чуть подрагивал крестик, усыпанный темно-красными, как будто спящими камнями. Покачиваясь, крестик повернулся к умирающему солнцу, и тут же внутри каждого камешка, где-то глубоко под поверхностью, загорелись очаровательные густо-красные искры. — Пускай всегда будет с тобой. Как частичка меня. Когда меня не будет, он тебя защитит.
Прозвучало многозначительно. Если учесть, что это был все-таки крестик, то кто конкретно должен меня защищать в отсутствие любимого?
Я замешкалась, растерявшись такому неожиданному подарку.
— Тебе что-то не нравится? — Макс не понимал моей заминки.
— Извини, — я не знала, куда деть свои руки, — я не помню, как там по нормам этикета… Девушка имеет право принимать от молодого человека столь дорогие подарки? Или нет?
— От молодого человека — нет, — с ударением на слове «человека» произнес Макс. — А от меня…
— А от тебя тем более, — попыталась я сбить торжественный тон момента. — Поэтому я беру. Спасибо!
— Это тебе спасибо, — прошептал Макс, осторожно опуская крестик мне в ладонь. — Я думал, кое-что никогда не оживет. Ты многому даешь вторую жизнь. И не только моему сердцу.
Я потупилась. Тяжелый крестик давил на ладонь. К такому подарку придется пересмотреть весь мой гардероб. Не наденешь же к нему джинсы или старый свитер. Как только выздоровею, обязательно пойду в магазин.
Макс легко коснулся губами моего лба.
— Где будешь меня ждать — здесь или в мастерской?
Я представила сумрачную атмосферу мастерской и замотала головой.
— Здесь. — И запоздало догадалась. — А разве сегодня я тоже могу остаться у тебя?
— И сегодня, и завтра, — категорично ответил Макс. — Я тебя теперь ни на секунду не отпущу. Разлука для любви, конечно, полезна, но не в нашем случае.
Улыбка сама поползла по моим губам. Я попыталась ее сдержать, но — бесполезно. Я была счастлива и не хотела свое счастье скрывать.
— Кстати, можешь у Колосова спросить про Мельника. Он его вроде как уже нашел, — подсказала я.
Макс бросил на меня прощальный взгляд и исчез за дверью. Щелкнул, закрываясь, замок.
Ушел…
Я чувствовала это по тому, что сердце медленно успокаивалось, глубже и размеренней становилось дыхание. Я совершенно не стыдилась своего счастья, потому что оно, в конце концов, должно было меня посетить. Это было правильно. Это было хорошо.
С удовольствием откинулась на подушку, почувствовала ее прохладу, и снова улыбка поползла по губам. Я, может быть, и засмеялась бы, если бы у меня хватило сил.
