Ольга Пашнина - Лгунья
Мне ничего не оставалось, как согласиться, но все же ощущение, будто мы что-то упустили, не проходило.
Ким, конечно, в этой суматохе проснулась и долго не могла поверить, что мы не шутим. Разумеется, долго плакала и пыталась найти матери оправдания. Но больше Ким мне было жаль только Кайлу. Если младшая переживет предательство матери, ибо они не были знакомы от слова «совсем», то Кайла, хоть и делала вид, что все хорошо, до дрожи боялась последствий. Ни у кого из нас не было сомнений, что Эмили использует документ.
Как я уже говорила, в Хейзенвилле отношение к детям сложилось почти трепетное. И нет никаких сомнений в том, что, если о секрете Кайлы узнает город, ей придется несладко. В их глазах она сейчас похитительница чужого ребенка, а если добавится еще и Стелла… я сочувствовала сестре, но как помочь, не знала.
В доме царила атмосфера молчаливого напряжения, глаз до утра никто не сомкнул. Еще даже не пробили колокола на храме Богини, как появились первые предвестники беды.
Герберт уезжал на некоторое время к себе, чтобы взять документы для работы. Ким вызвалась сделать ранний завтрак и не тревожить Нину. Кайла делала вид, что читала, но я видела, что сестра полностью ушла в себя. Я же бесцельно слонялась по дому, не зная, куда в первую очередь кидаться и чем себя занять. Я чувствовала надвигающуюся лавину, но не могла ее остановить.
Хлопнула дверь — это Герберт вернулся. Чтобы хоть чем-то себя занять, я спустилась к нему и уже по его лицу поняла, что все плохо.
— Полагаю, вам не стоит выходить на улицу, — произнес он.
— Что? — Кайла обеспокоенно выглянула из гостиной.
Меня не удовлетворяли туманные намеки, я хотела фактов, поэтому протиснулась мимо Герберта и распахнула входную дверь.
Перед воротами Кордеро-холла стояли несколько десятков человек с плакатами, факелами и табличками.
«Убирайтесь из Хейзенвилля, детоненавистники!»
«Кайле Кордеро — лишение магии!»
«Достойное наказание матерям-нелюдям!»
— Этот город сходит с ума, — медленно произнесла я, обозревая всю эту толпу.
* * *— Я заставлю их разойтись, если вы прекратите истерику, — потребовал Герберт.
Тут он, конечно, лукавил: истерики не было. Кайла, конечно, до смерти перепугалась, как и Ким, но обе сидели тихо, что радовало. Я немного покричала, конечно, когда не удалось уговорить их уйти своими силами: едва я потребовала разойтись, в меня полетел камень. Кто его кинул, я не видела, но он точно был идиотом. Герберт не дал мне отрикошетить удар, поэтому я чувствовала, как внутри кипят злость и нерастраченная энергия.
Стражу вызвали, но стража тоже не горела желанием нам помогать. Как я упустила момент, когда семья Кордеро из самой уважаемой в городе превратилась в самую ненавистную?
Быстро приняв душ, я остановилась в раздумье перед шкафом Кайлы. Я все еще носила ее платья, благо у сестры половина одежды была вообще совершенно новой, ни разу не надетой. Не совсем мой стиль, конечно, я предпочитала что-то скромнее. Но для разнообразия сойдет. В этот раз мне хотелось убивать, на самом деле хотелось, и я выбрала ярко-красное длинное платье с черным кружевом. Длинный разрез доходил до середины бедра, тяжелая ткань мягко обтягивала грудь и талию, а с бедер свободно ниспадала. Плечи были открыты, и пришлось надеть черное болеро.
— Неплохо выглядишь. — Ким, когда я спустилась вниз, попыталась улыбнуться.
— Они все еще там? — Я имела в виду народ, конечно.
— Да, но Герберт уже связался со стражей, и они обещали направить людей.
На столе я увидела стакан с янтарной жидкостью. Пахла жидкость, как виски, и я залпом проглотила все содержимое.
— Эй! Я, между прочим, себе налила! — возмутилась Кайла.
Я поморщилась — без закуски получилось слишком крепко, да и невкусно — никогда не любила виски. Но буря внутри немного улеглась.
— Будешь обедать? — спросила Ким.
— Нет, пока не хочу. Когда прибудет стража? Я хочу с ними как следует поговорить. Надо заявить на Эмили Фаннинг. Черт возьми, я готова заявить, что она нас обокрала, если это поможет наказать ее.
Ким только тяжело вздохнула и повернулась к Герберту.
— Хоть ты обедать будешь?
— Не сейчас, Кимми, — улыбнулся он. — Я составляю заявление на леди Фаннинг, как того хочет твоя не слишком добродушная сестренка. Попозже обязательно.
Он бросил на меня быстрый взгляд и поднялся.
— Ладно, леди. Если не возражаете, займу ваш кабинет и там поработаю. Позовите, когда прибудет стража, хотя я постараюсь не пропустить. И не занимайтесь, пожалуйста, самодеятельностью. А еще лучше идите и отдыхайте, половину ночи провели на ногах.
— Так, я хочу знать, что он там пишет, — тоже объявила я. — Но совет дельный — отдыхайте. И Кайла, полагаю, тебе придется выступить перед журналистами. Так что начинай прикидывать речь.
Не слушая возражений сестры, я поднялась в кабинет отца, где за столом Герберт сидел над документами.
— Хочу иск к Фаннинг, — с порога заявила я. — Могу потерять парочку фамильных украшений, только посади ее и чтобы эта женщина больше не приближалась к моему дому!
— Остынь, кровожадная моя, — хмыкнул Герберт. — Что ты так взволновалась, Кортни? Я разберусь с Фаннинг, а ты разберись с сестрами. Не знаю и не хочу знать, какие еще секреты вы храните, но молись Богине, чтобы они не всплыли сейчас. Это кажется ерундой, Кортни, но отказ от ребенка вкупе с попыткой похищения — и Кайла долго не сможет появляться на улице. Это Хейзенвилль, здесь не прощают ошибок и только и ждут, чтобы вас уничтожить.
— Кайла, наверное, права, — медленно произнесла я, подходя к окну, — нужно переносить резиденцию Кордеро в Даркфелл. Этот город изжил себя. Он медленно умирает, захлебывается в собственных предрассудках.
— Ты слишком категорична. Хейзенвилль всегда жил словно на несколько десятилетий позже. Но мы ведь его любим. Вечно мокрый от дождя, неспешно живущий. Его домики и жителей.
— Говори за себя.
Я подошла к окну, чтобы удостовериться, что разозленный народ никуда не делся. Нет, их не пугала утренняя прохлада и медленно накрапывающий дождь. С одним из мужчин — он держал какой-то плакат — мы встретились взглядом, и я тут же задернула штору.
По всему телу разливалось непонятное ощущение тепла. Мне хотелось потянуться, или, может, как-то еще сбросить накопившуюся энергию. Пульс был явно выше нормы, так сказался бокал с виски? Мне показалось вдруг, что в комнате душно, а еще через миг очертания кабинета немного расплылись.
— Ты ненавидишь Хейзенвилль, потому что никогда не была в нем счастлива?
