Убийца Войн - Сандерсон Брендон

– Ох, Остр, – прошептал он. – Я проклял себя. Я приобрел вес, насилуя чужие души. И теперь умираю.

– Лемекс! – призвала Вивенна. – Не думай об этом. Имена! Мне нужны имена и пароли. Не бросай меня одну!

– Проклятье, – шепнул он. – Кто-нибудь – заберите это. Пожалуйста, избавьте меня от них!

Вивенна хотела отпрянуть, но он крепко держал ее за руку. Ее передернуло при мысли о дохе, который хранил отцовский шпион.

– Видите ли, принцесса, никто и ничего не рассказывает наемникам, – заговорил сзади Дент. – Это прискорбный, но неотъемлемый изъян нашей профессии. Не доверять. Не спрашивать у нас совета.

Она оглянулась. Дент стоял, привалившись к двери, а Тонк Фах топтался неподалеку. Маячил там и Парлин, державший нелепую зеленую шляпу.

– Сейчас, если спросили бы меня, – продолжил Дент, – я бы сказал, чего стоят все эти дохи. Продайте их, и вам хватит денег купить собственную шпионскую сеть – или много чего еще на ваше усмотрение.

Вивенна оглянулась на умирающего. Тот что-то бессвязно бормотал.

– Если он помрет, с ним погибнет и дох, – заметил Дент. – Целиком.

– Стыдобища, – подал голос Тонк Фах.

Вивенна побледнела.

– Я не участвую в переправке человеческих душ! Мне наплевать на их стоимость.

– Как хотите, – сказал Дент. – Надеюсь, никто не пострадает, когда ваша миссия провалится.

«Сири…»

– Нет, – ответила Вивенна отчасти себе самой. – Я не могу это взять.

Ее замутило даже при мысли о том, чтобы позволить чьему-то доху смешаться с ее собственным – вобрать в свое тело чужую душу.

Вивенна снова повернулась к умирающему шпиону. Теперь его биохрома полыхала вовсю, и простыни яростно светились. Пусть лучше и дох погибнет с ним.

Однако без Лемекса она лишится подмоги, никто не направит ее и не приютит. Денег, взятых с собой, едва хватило на еду и съемное жилье, не говоря уже о взятках и припасах. Она внушила себе, что забирать дох – все равно что пользоваться добром, найденным в пещере разбойников. Но отвергать ли подарок лишь потому, что изначально его приобрели преступным путем? Ее подготовка и уроки напоминали об отчаянной нужде в ресурсах, а вред уже и так причинен…

«Нет! – опять подумала она. – Это неправильно! Мне его не удержать, я не смогу…»

Конечно, было бы разумно на время передать дох кому-то еще. Потом, на досуге, она подумает, как им распорядиться. Может быть… даже найти ограбленных и вернуть изъятое. Вивенна уставилась на Дента и Тонка Фаха.

– Принцесса, не надо так на меня смотреть, – усмехнулся Дент. – Я вижу блеск в ваших глазах. Я не собираюсь хранить для вас этот дох. Такая богатая биохрома превращает человека в слишком важную птицу.

Тонк Фах кивнул.

– Это все равно что шляться по городу с мешком золота за плечами.

– Мой дох меня всяко устраивает, – изрек Дент. – Мне нужен только один, и он прекрасно работает. Сохраняет мне жизнь, не привлекает внимания и тихо ждет, когда я его продам.

Вивенна перевела взгляд на Парлина и снова обратилась к Денту:

– Сколь далеко простирается ваш уговор с Лемексом?

Дент посмотрел на Тонка Фаха, затем опять на нее. Взгляд сказал достаточно. Ему заплатили за подчинение. Он заберет дох, если она прикажет.

– Подойдите, – сказала Вивенна, кивнув на соседний стул.

Дент нехотя приблизился.

– Видите ли, принцесса, – произнес он, садясь. – Если вы отдадите мне этот дох, я могу с ним просто сбежать. Я стану состоятельным человеком. Судите сами – вы же не соблазните беспринципного наемника?

Она заколебалась.

«Если он с ним сбежит, что я потеряю?» Это решило бы много проблем.

– Заберите его, – приказала она.

Он помотал головой:

– Это делается не так. Наш друг должен отдать его сам.

Вивенна снова взглянула на старика.

– Я… – Она собралась приказать Лемексу, но кое-что вспомнила.

Независимо от обстоятельств Остру не угодно, чтобы она изъяла дох у человека, который отобрал дохи у других и был хуже рабовладельца.

– Нет, – отрезала она. – Нет, я передумала. Мы не возьмем дох.

В эту секунду Лемекс умолк. Он уставился вверх, встретясь взглядом с Вивенной.

Его кисть продолжала покоиться на ее руке.

– Моя жизнь – к твоей, – произнес он до жути ясным голосом и крепко вцепился, когда рука дернулась. – Мой дох – стань твоим!

Изо рта у него вырвалось и устремилось к ней радужное облачко. Вивенна захлопнула рот, глаза у нее округлились, волосы побелели. Она выдернула руку из хватки Лемекса, лицо его потускнело, глаза потеряли блеск, цвета вокруг него померкли.

Дох метнулся к ней. Закрытый рот не помог; дох ударил ее физически, омыв все тело. Она хапнула воздуха, рухнула на колени, сотрясаясь от извращенного наслаждения. Она вдруг по-настоящему ощутила людское присутствие. Восприняла их взгляды. И словно зажгли свет – все вокруг стало насыщеннее, реальнее, живее.

Вивенна задохнулась, благоговейно дрожа. Она смутно слышала, как к ней спешит Парлин, зовущий ее по имени. И странное дело: она могла думать только о мелодичности его голоса.

«Остр, бог цветов! – подумала она, упершись рукой в деревянный пол, когда содрогания прекратились. – Что я натворила?»

11

– Но можно же слегка нарушить правила, – сказала Сири, вышагивая рядом с Треледизом.

Треледиз смерил ее взглядом. Жрец – первосвященник Бога-короля – был бы высок и без разукрашенной митры. С ней же чудилось, будто он башней возвышается над Сири – почти как возвращенный.

Почти как рослый, мерзкий, наглый возвращенный.

– Исключения? – осведомился он с протяжным халландренским выговором. – Нет, это вряд ли возможно, Сосуд.

– Не понимаю почему, – ответила Сири, когда слуга отворил им дверь и оставил в зеленой комнате, а сам перешел в синюю.

Треледиз почтительно пропустил ее за порог первой, хотя она уловила, что сделал он это нехотя.

Сири сжала зубы, стараясь придумать, как бы подобраться с другой стороны. «Вивенна была бы холодна и логична, – подумала она. – Она бы так ловко объяснила, почему вольна покидать дворец, что жрец нашел бы ее доводы разумными». Сири глубоко вздохнула, пытаясь изгнать из волос красноту, а из души – досаду.

– Послушайте. Можно мне выйти хоть раз? Только во двор, и все.

– Ни в коем случае, – повторил Треледиз. – Если тебе не хватает забав, почему бы не послать служанок за менестрелями или фокусниками? Уж они-то тебя развлекут.

«И волосы тебя выдадут», – как бы намекнул его тон.

Неужели он не понимал? Ее угнетало не безделье. Она не видела неба. Не могла никуда деться от стен, запоров и правил. Избавившись от этого, она хотя бы с кем-нибудь поговорила.

– Хоть познакомьте меня с богами. Я искренне не понимаю, почему меня держат взаперти. Чего добиваются?

– Ты не взаперти, Сосуд, – возразил Треледиз. – Ты соблюдаешь режим временной изоляции и можешь посвятить себя изучению нового места жительства. Оно древнее и достойно заведенных порядков – пример уважения к Богу-королю и его божественной монархии.

– Да, но это Халландрен, – сказала Сири. – Страна праздности и распутства! Вы всяко найдете оправдание и сделаете исключение.

Треледиз резко становился.

– Мы не делаем исключений в религиозных вопросах, Сосуд. Я вынужден предположить, что ты каким-то образом меня проверяешь, ибо мне трудно поверить, что лицо, достойное дотронуться до нашего Бога-короля, способно вынашивать столь вульгарные мысли.

Сири скроила мину. «Меньше недели в городе, – подумала она, – а уже принялась болтать себе на погибель». Сири не чуралась людей – ей нравилось разговаривать с ними, смеяться, общаться. Однако она не умела добиваться своего – не так, как полагалось политику. Этому ей следовало научиться от Вивенны.

Они продолжили путь, а за их спиной тянулась целая свита. На Сири сегодня была длинная и широкая коричневая юбка, скрывавшая ноги. Духовенство надело золотые и багряные платья, и слуги были в одежде тех же цветов. Ее до сих пор забавляло, что у каждого придворного было столько костюмов, пусть даже одинаковых во всем, кроме расцветки.