Рената Еремеева - Когда Хранитель слеп (СИ)
– Но это невозможно, он раньше нас пришел в Дрэймор, как он мог там встретиться с Флер? – удивилась Моран, но ответа ждать не стала. – Что с Греем? Он жив? – волнуясь, спросила она.
– Конечно! Второй день в Аруне отлеживается, – закивал новый знакомый. – А чего вы эту с собой таскаете? – он кивнул на Флер.
Моран покосилась на Майю.
– Потому что так хочет упрямая ведьма.
– Ну что ж, в таком случае, девушки, не будем терять время! Вам удалось вырваться из плена, и это стоит отметить в кругу друзей! Кроме того, я в долгу перед Греем – за спасение жены! Кстати, и перед вами тоже! Садитесь, я отвезу вас к нему, и по пути расскажу, как все было!
– Мы не можем, – сказала Майя. – Нам нужно спасти Флер, а для этого надо найти Фалькона.
– Я пойду с тобой, – сказала Мариэль с энтузиазмом. – Я думаю, нам удастся его уговорить!
– Не-эт, – Фат удержал жену за руку, когда она хотела пойти с Майей. – Вы, красавицы, как хотите, это ваше дело, а Мариэль никуда не пойдет.
– Ты, как калу, печешься только о себе!
– Не о себе, а о тебе. Вы только что сбежали от похитителя, и ты теперь хочешь вернуться к нему добровольно? Я в отличие от тебя еще не потерял благоразумия! Ты никуда не пойдешь, и точка.
– Никто не пойдет со мной. Я пойду к нему одна, – вдруг твердо заявила Майя.
– Ты одна? Это опасно! – покачала головой Мариэль. – Фалькон непредсказуем!
– Моран не сможет с ним договориться. Да и ей это не нужно. А я хочу выяснить, как вернуть прежнюю Флер.
– Майя, не делай этого в одиночку! Ты можешь погибнуть! – запротестовала Мариэль. – Фат, мы должны пойти с ней!
– Тебя я не пущу! А сам, если и пойду, то убью этого негодяя! Кстати, это мысль! Я заставлю его вытащить меч, а потом убью! – обрадовался Фат.
– Он не идет на компромиссы. Он не знает страха и не держится за свою жизнь, – возразила Мариэль. – Здесь нужен другой подход, более тонкий.
– Я не думаю, что он собирался нас убить. Если б это входило в его задачу, он давно бы это сделал, а не устраивал спектакли. Здесь кроется что-то другое… узнать бы, что… – задумчиво произнесла Майя.
А Моран неожиданно удивила ведьму тем, что стояла и слушала каждого, никого не перебивала, не распоряжалась и ни разу не пыталась за всех все решать сама.
– Ты права, – согласилась с ней полуволчица. – Я знаю, только ты сумеешь найти правильный тон в диалоге с ним. А если вы тревожитесь за Майю, – она обратилась к своим новым друзьям, – давайте, все вместе проводим ее. Я покажу вам, где находится тот дом, куда он сейчас направился. Он, наверняка, побежал за своим летучим дружком. Ты, Майя, войдешь в дом и поднимешься на второй этаж, а мы подождем тебя, где-нибудь недалеко, и если что не так, придем к тебе на помощь.
5
Фэл медлил всего пару секунд, разглядывая полуоткрытую дверь. У него не было времени долго стоять перед входом в комнату и решаться, зайти или не зайти. Нужно было убедиться, что с Рагоном все в порядке.
Переступив запретную черту, юноша стал оглядываться в поисках своего друга. И тот позвал его тоненьким жалобным писком. Звук шел из-под непроницаемого черного балдахина. Фэл сделал несколько неуверенных шагов к колыбели и стащил с него бархатный навес…
Его вернувшаяся память воскресила всю боль, которую он не сумел пережить тогда, она свалилась на его душу тысячетонной наковальней, поразила его, как молния, горячо и в самое сердце. Но одновременно с терзаниями он ощутил вдруг легкость. Пустота ушла. Теперь в его душе поселились прежние переживания, и среди них распустились, как цветы, яркие радостные воспоминания. Они подарили ему свет, озаривший его изнутри, и тепло, согревшее его стылое сердце. И главное, что он понял из новых ощущений – он был другим, и жизнь его могла сложиться иначе...
Цветущий Гринтайл, город счастливых алькоров, призрачным видением предстал перед ним и окончательно лишил его мрачного спокойствия, перечеркнув мнимую самодостаточность его жизни. Вот откуда взялись те кошмары, которые мучили его ночами, вот почему к нему являлся Соул в тяжелых цепях; вот кто такая Луна, о которой вспоминала Хартс, уязвленная его нелюбовью к ней. А ведь он никогда не задумывался, почему он – калу, и почему он – с Элераной Хартс, а не против нее, как все благородные алькоры, и почему он избегает столкновений со своим лютым врагом, Фатэном-Вестником из Аруна. И только сейчас он понял, почему по отношению к Фатэну он всегда испытывал что-то, похожее на боль, хотя прежде он объяснял это сам себе лишь уважением к алькору, которого остерегается даже его могущественная госпожа (как ни странно, Хартс ни разу не попыталась взять приступом Арун, заманить Фатэна в ловушку или устроить на него облаву). И только сейчас он понял, почему, захватив в плен вершительницу Мариэль – она ему нужна была, чтобы вывести девушек из Лабиринта и соединить их с Греем – он вдруг ощутил непонятную радость, как будто бы встретил родную душу. И ненависть к Элеране Хартс, еще большая, чем прежде, обуяла его.
Вернувшаяся память внесла смятение в его сознание, и теперь он не знал, как жить с этим новым состоянием его души: как соединить печаль обновления с существованием в кабале. Но одно он знал наверняка: этого нельзя так оставлять, нужно что-то изменить...
Элерана Хартс возникла из воздуха прямо за спиной Фэла. Он стоял на коленях перед колыбелью и плакал.
– Ну-ну, Луна, поплачь-поплачь, рано или поздно, ты должна была пережить это, – сказала Хартс наигранно участливым тоном.
– Говори, что тебе нужно и проваливай, – кое-как проговорил Фалькон, трясясь и скрипя зубами. За его спиной стояла женщина, которая в одночасье лишила его прежней жизни, хотя и дала взамен новую.
«Это все из-за тебя, из-за тебя!» – думал он, и лишь знание собственного бессилия удерживало его от того, чтобы тотчас не впиться ей в глотку.
– Так уж и быть, сегодня я прощаю тебе твою дерзость, – Хартс игриво постучала по хрустальному шару длинным фиолетовым ногтем, изображая великодушие. – Я пришла предупредить тебя, что сейчас сюда придет девчонка-ведьма и пустит в ход все свое умение заговаривать зубы, лишь бы уговорить тебя вытащить меч из Флер. Так вот, тебе надо будет согласиться, иначе она не даст им с места сдвинуться, пока не найдет способ не убивать эльфиню. Эта троица должна продолжить путь в мою ловушку.
6
Подойдя к знакомому особняку, Майя подняла голову вверх к изображению солнышка с почерневшими полуобломанными ручками-лучиками, раскинутыми в разные стороны, и слабо улыбнувшись, приветствовала чье-то обветшалое жилище.
– Да, воссияет солнце над твоею крышей, дом! – сказала она и, толкнув ногой дверь, косо болтавшуюся на одной петле, потянула Флер за собой. Эльфиня была настолько отстраненной и безучастной ко всему, что происходит с ней и вокруг нее, что Майе стоило немалых усилий передвигать ее вверх по лестнице к той самой комнате на втором этаже, где ведьма уже побывала однажды и где, по предположению Моран, мог находиться Фалькон.
Дверь была распахнута настежь, и через нее виднелись ярко-синие обои с золотыми звездами. Майя прислонила Флер к стене, но та сползла на пол, и ведьма не стала возражать. «Что ж, лежи, если тебе так нравится!» – беззвучно сказала она глазами и осторожно заглянула внутрь. Фалькон сидел в синем кресле рядом с колыбелькой, прежде укрытой балдахином, только теперь этот черный бархат валялся у его ног. Уперевшись локтями в колени, он уронил лицо в ладони.
Майя, тихонько постучав, вошла в комнату, но сидящий в горестной позе мужчина, даже не пошевельнулся.
– Фэл? – позвала девушка.
Тот вздрогнул и поднял на Майя полный скорби взор.
– С Рагоном все в порядке? – спросила она первое, что пришло в голову.
– Он там. – Фалькон кивком головы указал на младенческую кроватку. – У него что-то сломано, и крылья порваны, я не могу сдвинуть его с места – он сейчас такой хрупкий. Все будет нормально, я только слетаю к себе за чойсом. Это та травка, которой я лечил твои царапины, помнишь?
– Позволь, я помогу. Я ведь умею лечить чужие раны, – ведьма подошла к колыбели.
Несчастный крылан, увидав ее, стал жалобно попискивать. Очевидно, он не ждал ничего хорошего от электианки, которая была врагом его хозяина.
– Не бойся, будет совсем не больно, – пообещала ведьма и простерла над измученным зверьком руку, затем что-то прошептала, и ладонь засветилась. Через минуту мышь вылетела из того самого ложа, где почти тысячелетие спала память Фалькона-Луны.
– Спасибо. Ты очень добрая, не то, что я, – хмуро процедил Фалькон, не глядя на девушку. Но на этот раз он встал и, пододвинув Майе другое кресло, вернулся на свое место и направил на нее сумрачный взгляд. – Зачем пришла сюда?
