Алекс Орлов - Каспар Фрай (авторский сборник)
Харчевню «Городской павлин» он приметил сразу, она выгодно отличалась от других заведений богатой вывеской, на которой был нарисован тот самый павлин.
У входа в заведение стоял широкоплечий лакей-вышибала, какие служили в вечернее время и отваживали тех, кто, заливши глаза, ломился во все двери без разбора.
– Куда прешь, купчина? – строго спросил он, загораживая дверь плечом.
– Мне нужен председатель Наварро, – сказал Каспар, уважительно снимая войлочную шляпу. – Он здесь?
– Он-то здесь, только не велел беспокоить, так что стой и жди.
– А когда он может появиться?
– Когда нужно, тогда и появится.
– Может быть, договоримся, господин часовой? – спросил Каспар, показывая серебряный рилли.
– Нет, купчина, не договоримся. Проваливай, пока я тебе не наподдал.
Каспар огляделся. На улице было много зевак, только и ищущих случая поразвлечься, а на площади мелькали начищенные кирасы городских стражников.
– Знаешь что, у меня к председателю есть секретное слово.
– Какое такое слово? – нахмурился вышибала.
– Я могу тебе сказать. – Каспар подошел ближе. – Нагнись, я тебе шепну…
Доверчивый лакей вытянул шею и тотчас схлопотал жесточайший удар кулаком в перчатке. Подхватив обмякшего лакея, Каспар толкнул дверь и втащил его внутрь, где привалил к обшитой деревом стене. Оглядевшись, он отметил натертые воском полы, висевшие на стенах охотничьи трофеи, а главное – тонкий аромат жаркого с настоящими господскими специями – перцем и шафранным порошком.
Двинувшись на запах, он оказался в просторном зале с резной мебелью и побеленными стенами – это заведение действительно можно было отнести к королевскому разряду.
Проникавшего через окна света было недостаточно, и на застеленном белоснежной скатертью столе красовались тяжелые канделябры с белыми свечами.
– Эй, кто там?! – воскликнул сидевший за столом человек, сухой, с седыми висками и властным взглядом. С его колен вспорхнула молодая женщина и, шелестя юбками, убежала на кухню.
– Парамон!
На смену девушке появился, судя по всему, владелец заведения. В руках он держал поднос, на котором стояли ваза с фруктами и стеклянный сосуд с вином.
– Кто это, Парамон?
Трактирщик опустил поднос на свободный стол и направился к Каспару.
– Что вам угодно, ваша милость? Как вы сюда попали?
– Через дверь, – пожал плечами Каспар.
– Очень сожалею, но у нас закрыто, мы открываемся только вечером…
– Я пришел к председателю Наварро, у меня к нему дело.
– Дело? – Трактирщик повернулся к важному гостю, ожидая его решения.
– Наварро, это – я, – сказал он. – Пусть подойдет, Парамон, подай ему стул.
Трактирщик придвинул прибывшему стул, и Каспар, поблагодарив его кивком, сел и положил войлочную шляпу на колени.
– Кто ты и зачем ищешь меня?
– Я начинающий торговец, ваша милость, пришел из Ливена, чтобы открыть в Харнлоне торговлю. Добрые люди сказали мне, что нужно поговорить с председателем, якобы есть какие-то особые условия.
– Кто же рассказал тебе об этом? – Наварро сделал глоток из серебряного кубка и откинулся на спинку кресла.
– Не знаю, ваша милость, кто-то с рыночной площади.
Наварро кивнул.
– В городе очень много торговцев, так много, что на всех не хватает покупателей и барыша, поэтому решением Собрания был введен налог на пришлых торговцев.
– Какова же величина этого налога, ваш милость?
– Сто дукатов, – с улыбкой сказал Наварро.
– Ну что ж, раз такой порядок, я готов заплатить. Куда внести деньги?
– Постой, я перепутал – не сто, а двести…
– Двести? – Каспар развел руками. – Что ж, двести так двести.
– Нет-нет, теперь точно вспомнил – пятьсот! Пятьсот дукатов или даже тысяча!
Каспар спокойно смотрел на издевательски улыбающегося председателя.
– Тысяча дукатов – это последняя цена? – спросил он.
– Разумеется, нет, господин чужак, неужели непонятно, что вам указывают на дверь? Продавайте, что привезли, и возвращайтесь домой, с чего вам вздумалось возить товары в Харнлон? Что привезли, кстати?
– По мелочи, ваша милость, фунтов пять специй, несколько тюков выделанной кожи, две сотни серебряных пуговиц, пять штук шелка.
– Изволь, я могу взять шелк по дукату за штуку, десять рилли заплачу за пятидесятифунтовый тюк кожи, а пуговицы мне не нужны.
– Я привез этот товар, чтобы продавать в розницу, ваша милость, а не отдавать оптом, да еще за полцены.
– Я сделал тебе хорошее предложение, но ты отказался, так что пеняй на себя. Останешься в городе, можешь оказаться в крепостном рву. – Наварро подался вперед, лицо его стало злым. – Уезжай в пригород, а с утра отправляйся в свой Ливен, попытай счастья там.
– А что будет, если я не стану платить вам денег и все-таки займусь торговлей в городе?
– Я решу, что ты сумасшедший…
Каспар поднялся.
– Наверное, мы еще встретимся, ваша милость, поэтому не прощаюсь, – сказал он и вышел вон.
– Парамон! – снова позвал Наварро.
– Слушаю, ваша милость! – Трактирщик подобострастно поклонился.
– Позови Магду и посмотри, куда подевался мой человек, почему он пропустил этого невежу?
– Сию минуту.
Трактирщик выскользнул за дверь, скоро вернулся и развел руками.
– Ну что? Где мой человек?
– Тут, у стены сидит.
– Что значит «сидит»?
– Да вроде не в себе он, ваша милость, мычит чего-то несуразное.
– Так… – Наварро поднялся из-за стола, отстранив пышнотелую Магду. – Да он наглец, этот пришлый! Ну ничего, не таких обламывали.
49
Оставив председателя Собрания, Каспар отправился искать улицу Королевских Сапожников. Как ему и говорили, она была рядом.
Бывшую посудную лавку купца Колумбуса Каспар заметил сразу – напротив нее стояли несколько заполненных глиняной посудой ящиков.
В тот момент, когда он приблизился к двери, из нее вышел мальчик лет двенадцати, несший кувшин с отбитой ручкой.
– Где я могу найти купца Колумбуса?
– Проходите, он в лавке. – Мальчик указал на дверь и крикнул: – Отец, к тебе пришли!
Вышел хозяин. Выглядел он плохо – под глазами темные круги, возле губ залегли скорбные складки.
– Вы ко мне? – спросил он, испытующе глядя на Каспара.
– Да, я слышал, вы продаете лавку.
– Да, я продаю лавку. – Колумбус вздохнул. – Заходите, я вам все покажу.
Каспар проследовал за хозяином. Они осмотрели торговое помещение, заглянули в кладовые, и повсюду бросались в глаза свежие следы погрома – глиняные черепки, куски белоснежного фарфора и прозрачные, будто льдинки, осколки стекла.
