Оливер Джонсон - Нашествие теней
Из них троих тринадцатилетняя Таласса поначалу лучше всех приспособилась к новому образу жизни — ее внутренняя сущность осталась нетронутой, несмотря на требования храма. Какое-то время она поддерживала бодрость в двух старших своих друзьях. Но потом случилось несчастье — несчастье, разрушившее ее ложное чувство безопасности и ежемесячно грозившее ей смертью.
Красота Талассы была не только телесной — всем своим существом она словно излучала жемчужный свет. Вот из-за этой-то красоты, которую никакой изъян не мог бы убавить, все другие женщины отчаянно завидовали Талассе с того самого дня, как ее привели сюда в цепях солдаты Фарана. И никто не питал к ней большей неприязни, чем верховная жрица Маллиана, купившая ее словно для того лишь, чтобы погубить. Талассе Маллиана уготовила особую судьбу — судьбу, грозившую девушке каждый месяц в течение четырех последних лет.
Это случилось посередине ночи года через три после водворения Талассы в храм Сутис. Тяжелая поступь на галерее разбудила старую даму, спавшую на своей лежанке у двери в комнату Талассы. Она стала искать огниво и трут, чтобы зажечь свечу, но нужда в этом отпала: дверь распахнулась, и комнату залил свет пылающих факелов. Верховная жрица стояла на пороге, тоже с факелом, держа его над головой. Пляшущий свет не смягчил ее резких черт. Когда-то она, без сомнения, была красива, но теперь ее лицо скрывалось под слоем белил и румян, а густой грим вокруг глаз лишь подчеркивал злобу во взгляде. Теперь этот взгляд был устремлен на Талассу и Аланду, не смевших вымолвить ни слова.
На галерее за ней стояли двое мужчин с факелами, в кожаных поножах, наручах и кирасах стражников храма Исса; медные маски в форме черепов скрывали их лица. Маллиана дала им знак войти. Таласса вскрикнула от страха, сев на постели и кутаясь в одеяло.
Жестокая улыбка появилась на лице верховной жрицы при виде испуга девушки. Маллиана взяла с дивана платье и швырнула его Талассе.
— Одевайся скорее, эти люди спешат, — распорядилась она.
Аланда, вскочив с постели, встала перед Маллианой.
— Куда ты уводишь ее? — грозно спросила она, ухватив верховную жрицу за рукав. Та вырвалась, ударив Аланду по руке.
— Опять ты вмешиваешься, голубоглазая ведьма! — прошипела Маллиана, и в ее собственных зеленых глазах вспыхнула ярость. — Если коснешься меня еще раз, отправишься на улицу просить милостыню.
Аманда отпрянула — угроза была не праздной: больше дюжины женщин выбросили вот так на улицу за эти три года. А на улице долго не проживешь.
— Ну, Таласса, — повернулась Маллиана к девушке, с лица которой исчезли все краски, — ты оденешься сама или мне попросить этих господ одеть тебя? — Мужчины ступили вперед, скрипнув кожаными латами, блестя медными черепами в свете факелов.
Таласса без слов кивнула головой.
— Вот и хорошо, — промурлыкала Маллиана. — Мы подождем за дверью.
И дверь снова закрылась.
Аланда бросилась к Талассе, которая так и сидела на постели с бурно вздымающейся грудью. Но Таласса отстранила ее и резко поднялась. Гневным движением она сорвала с себя ночную сорочку и, нагая, схватила снятое недавно платье.
— Что они хотят с тобой сделать? — спросила Аланда, протягивая руки, чтобы помочь ей.
Но Таласса снова оттолкнула ее и накинула платье себе на голову.
— Меня требует Фаран — вот и вся причина, — сказала она, возясь с застежками кружевного лифа.
— Нельзя тебе идти!
Таласса, сжав губы, туго затянула шнурки. Остановившимся взглядом она обвела комнату, ища нижнюю юбку. Аланда подала ее. Таласса приняла помощь, и гнев ее утих.
— Я должна идти... меня ждет верная смерть, если я не пойду.
С тем же успехом она могла сказать: «Меня ждет верная смерть, если я пойду», но это было ясно и без слов. Впервые с тех пор, как вошли стражники, она взглянула прямо на Аланду.
— Вот, — сказала она, снимая с белой как мрамор шеи подвеску и кладя ее в безвольную руку Аланды. — Возьми. Это подарил мне отец. Смотри на нее и вспоминай меня, если я не вернусь. — Аланда открыла было рот, чтобы возразить, но девушка приложила пальцы к ее губам. Ее решимость и так была достаточно шаткой, чтобы колебать ее лишними словами. Она знала, что, если она задержится еще хоть на миг, люди Фарана войдут и потащат ее силой. Она открыла дверь. Аланда мельком увидела стражников в масках-черепах — потом дверь захлопнулась, и девушка ушла.
Аланда повалилась на стул и просидела на нем, не шевелясь, весь остаток ночи, сжимая в бесчувственной руке ожерелье Талассы. Глядя в стену, не замечая бега времени, она подчинялась какому-то неосознанному суеверию: если она не пошевельнется, Таласса может чудом вернуться к ней.
И Таласса вернулась при первых проблесках рассвета. Она отворила дверь почти беззвучно, бледная и измученная, в разорванном у ворота платье и с растрепанными волосами. Когда она подошла поближе, Аланда уловила легкий запах плесени, идущий от ее одежды. На запястьях и лодыжках девушки остались красные следы, но на шее не было ничего. Она прошла мимо Аланды, не взглянув на нее, и тихо села на край постели, устремив взор куда-то за тысячу миль от себя.
Два дня она молчала. А когда заговорила, не сказала ничего о событиях той ночи.
С тех пор то же самое повторялось каждый месяц. Стражи, приходящие в полночь, их факелы, их грубые руки. Каждый месяц Аланда видела, как Таласса собирает все свое мужество, как глядит в ночное небо, определяя, далеко ли до новолуния — именно тогда стражи приходили за ней. И когда урочная ночь наконец наступала, Таласса сидела одетая и ждала их. Не было случая, чтобы они не пришли. Но Таласса, как ни странно, каждый раз возвращалась, бледная и дрожащая, в холодных проблесках рассвета.
Резкий стук в дверь вернул Аланду к настоящему. На миг она растерялась: точно такой же стук предвещал ежемесячное появление стражей. Щетка выпала из ее рук. Таласса смотрела на нее расширенными от страха глазами: в последний раз за девушкой приходили всего две недели назад. Нынче полнолуние: еще не пора. Обе женщины долгое мгновение смотрели на дверь, пока Аланда, опомнившись, не открыла.
В комнату хлынул поток музыки и смеха. За дверью стояла, развязно прислонясь к косяку, одна из жриц, играя бусами у себя на шее.
— Верховная жрица хочет видеть Талассу, — сказала она с деланным безразличием, но кривая улыбка накрашенных губ позволяла предположить, что этот вызов не сулит ничего хорошего.
— Но Талассе нужно сойти вниз.
— Она сказала, что это срочно, — равнодушно повела плечами жрица.
Аланда оглянулась на Талассу, которая смотрела на нее, бледнея на глазах.
