Сергей Петренко - Апрель. Книга вторая
А кто ещё такой большой и быстрой тенью?..
Привиделось. Или бешеный. Но такой бы наверно напал.
А сердце всё колотилось. Ивен шагал и шагал.
Дома ждал его чужой. Человек, стоять к нему близко Ивен не мог — как будто начинали ныть зубы. И сделалось внутри пусто и тоскливо.
Отчим встал.
Я не должен был возвращаться, подумал Ивен. Солнце недаром так тянуло. Уйти бы сразу. Но я не знал.
— Долго шлялся, — сказал отчим. — Иди, собирайся, утром едешь с господином Оро.
Господин Оро закрыл и открыл глаза.
— Вещей брать не нужно, — бесцветно произнёс он. — Поедем быстро налегке.
Ивен едва не крикнул, что никуда не поедет. Успел сжать зубы. Только отчим, наверно, догадался.
— Иди. Не вздумай дурить.
В своей комнате Ивен первым делом выглянул из окна. Оно выходило в сад, мама нарочно так выбрала комнату… Но сейчас в трёх шагах от окна в саду расположился незнакомый человек, наверно, спутник Оро, в куртке из многослойной, прочной кожи, какие носили солдаты.
Знали, понял Ивен. А лошадь этого вонючего ублюдка потоптала все мои кусты…
Мама, зачем ты взяла к нам в дом этого урода?!
Так приказал король, мой Ивушка… Но ты потерпи совсем немного, я с ним договорюсь. Им ведь всего и нужно, чтобы род Сочинителей не прерывался. А ты один у меня оказался, Ивка моя…
А если не договоришься? Мам…
Тогда…
Она вдруг стала другой. Страшной. Ивен не боялся её даже такой — зато дух захватывало.
Тогда, Ивка, он умрёт.
Может, он подслушал? Нет, он точно был далеко. Он просто знал давно. Догадывался. Пока была жива мама, он был никем в этом доме. Временный муж для мамы, избранный королём.
Ивен знал, что у мамы всё должно было пройти хорошо. Врач, королевский, добрый и честный — Ивен видел его глаза до самого дна — сказал, что сестричка лежит идеально, а мама здорова. Он бы и не пытался соврать — королевскому врачу положено знать, что Сочинителям нельзя врать. Даже мама не утаивала от Ивен ничего и никогда.
Когда она умерла, королевский врач был с нею. Ивен знал, что врач не виноват. Если бы у Ивен были доказательства, что смерть подстроил отчим…
— Никаких ядов. Никаких повреждений, — тихо сказал врач. — Кровь просто не желала останавливаться. Так бывает. Я принимал тебя, и всё проходило хорошо. Но теперь…
Сестрица оказалась живой и здоровой. Через неделю её увезли в столицу — так распорядился король.
Если бы Ивен очень сильно захотел, он тоже мог бы уехать. Но в то время отчим казался бледной тенью, а Ивен знал, что человек, не принадлежавший роду Сочинителей, теперь, после смерти мамы, здесь должен подчиняться только ему, наследнику. Он передал с врачом письмо в королевскую канцелярию, чтобы там подтвердили его, Ивен, исключительные права на замок и землю.
Что он задумал? Он ведь знает, что если и со мною тоже что-нибудь случится, король не станет собирать доказательства — отчима просто казнят. Значит, моё наследство тут ни при чём.
Всё дело в этом человеке, Оро. Он не от короля. И он нашёл, что предложить отчиму — такое, что королевский гнев уже не имеет значения.
Из моего окна не убежать. Но есть комната мамы. То окно, наверно, тоже охраняют. А в маминой комнате за ковром есть дверка. Вряд ли мама сказала отчиму про эту дверь…
…— Мальчик наверняка попытается убежать, — сказал Оро. — Мы его напугали. Надо было всё рассказать.
— Он упрямый, как баран. Ему надо сказать, что вы — от короля, и дело с концом. Этот болван думает, будто я хочу присвоить его драгоценный замок, и ждёт письмо от канцлера.
— Солгать Сочинителю я, конечно, сумею. Но не хочу. В столице знают о его подозрениях?
— Нет, конечно. Его писульку я подменил нейтральной верноподданнической белибердой.
— Надо было мне раньше посмотреть на этого мальчика. Возможно, мы избежали бы интриг и жертв… А теперь он озлоблен. Но Ивен мне нравится. В нём особенная сила.
— Сила… Этот Ивен — просто баба. В свои двенадцать — всё нюхает цветочки и целуется с травкой. Даже верхом ездить толком не научился. О том, чтобы меч в руках держать, я и не говорю.
— А твоё раздражение происходит от страха перед ним, Сип.
— Ты…
— Сядь.
— Не знаю, чего вы там задумали… А только Ивен ваш… он даже не настоящий пацан, чтоб ты знал!
— Я-то знаю. — Оро странно и тяжело посмотрел на Сипа.
— Нечего дырявить меня глазами! Я ничего такого не делал…
— Очень на это надеюсь, Сип. Очень. Потому что мы умеем устраивать смерть человека такой страшной и долгой, какой даже ваши священники не в состоянии придумать.
Оро положил ладонь на стол.
— Что-то горит? — Сип опустил взгляд — рука гостя была чёрной. Потом она покрылась тонкими трещинками, сквозь которые просвечивал жар. Столешница под нею обугливалась и таяла.
…Если бы он знал, куда бежать! Золотой свет среди деревьев — как будто приглашение. Знак. Или прощание?
Мне некуда идти.
Тьма была почти абсолютной. Из замка Ивен выбрался на удивление легко, два силуэта в саду не шелохнулись, крохотная калитка распахнулась без звука. А дальше… Куда дальше?
Столица далеко, его сто раз догонят. Нечего и думать сейчас о ней. Попытаться спрятаться в лесу. Вырыть пещерку в склоне оврага…
Безветрие и тишина. Не кричат птицы. Даже в деревне за лугом молчат собаки. Если бы я знал людей, я попробовал бы укрыться в деревне. Но я их не знаю. Я их не люблю. Они выдадут меня отчиму — чтобы угодить тому, кто сейчас сильнее.
По земле потёк туман. Как плотная паутина, подумал Ивен. Жутко ступать, когда не знаешь, что под ним. Сейчас туман поднялся до щиколоток, но подрагивал и вспухал, как живой. Как тесто — а я в нём начинка.
Тишина треснула — вдалеке каркнул крик. Команда. Хватились. Но я уже далеко… Почему они так кричат — разве опытные ловцы не стараются делать всё как можно тише?
Уверены, что не уйдёшь далеко, будто прошептал кто-то. Чтобы знал, что охота началась. Чтобы страх догнал и сделал половину дела.
Ивен вдруг сразу и очень сильно стало холодно.
Они меня не найдут. Чтобы прочесать окрестности, нужны люди, много. У меня почти вся ночь впереди.
Они пустят по следу волков, шелестел туман. Золотому Оро послушны два чёрных волка. Ива… Ива, позволь, я съем их!
Съешь их! Съешь их всех — и людей! Особенно — людей!
Я не могу съесть человека с Огненным Мечом, Ива… Он сушит меня, жалит…
Спрятаться. Куда спрятаться?! Холодно…
Чёрная тень. Огромная волчица вынырнула первой. Она встала напротив Ивен, а тот прижался спиною к вязу. Туман доходил Ивен до груди. Из тумана поднималась голова волчицы. Чёрные зрачки её помутнели. Она упала, и снова поднялась. И шагнула ближе. Ткнулась огромной, тяжёлой, как земля, мордой Ивен в бок. Она была горячей.
