Энтони Уоренберг - Клятва киммерийца
Ну, что ж… с ним, пожалуй, не так уж тяжело будет справиться, как ей показалось вначале. Просто нужно сбить его с направления и указать другое. И он будет идти, пока сердце не лопнет… да, именно так.
Ведьма отошла от Ллеу, чтобы подготовиться к совершению магического акта.
Каким средством лучше воспользоваться, чтобы его действие было в меру интенсивным и не слишком длительным?
Пожалуй, определенное количество высушенных и измельченных в порошок соцветий болотного растения с красивым названием ксамелл вполне подойдет.
Обычно она прибегала к значительно менее сильнодействующим снадобьям. Даже в самый малых дозах ксамелл мог безнадежно свести с ума или даже убить обычного человека. В последний раз Сафина использовала этот порошок, почти пыль, когда у нее в ногах валялась богатая, как десять королей, наследница одного немедийского властелина, умоляя навек обратить к ней сердце ее возлюбленного, которого ей так и не удалось купить.
«Сделай так, чтобы он всецело принадлежал мне — исступленно восклицала потерявшая разум от неутоленной страсти красавица. — Сделай — и я дам тебе столько золота, сколько ты сама весишь… и даже больше! Назначь любую цену… Только бы он желал меня одну!»
Колдунья выполнила желание знатной дамы. Он дала немедийке порошок ксамелла, разумеется, не произнося даже его названия, и научила, как пользоваться зельем.
Что ж, во всем, что произошло потом, была виновата уже сама ненасытная безумица, полагавшая, очевидно, что чем больше применить снадобья, тем надежнее и быстрее оно подействует…
Объект ее неземной страсти, в самом деле, незамедлительно пылко ответил на ее любовь, но счастье немедийки это не принесло, ибо спустя всего две луны бедолага умер в страшных муках, разрывая себе грудь и выкрикивая ее имя.
А Сафине вместо того, чтобы получить обещанное вознаграждение, пришлось долгие годы скрываться от гнева безутешной вдовы.
С тех пор к помощи соцветий болотного растения колдунья никогда не прибегала. Вовсе не потому, что усомнилась в том, будто сама не способна ошибиться в определении необходимого количества зелья.
Просто не любила Сафина этот порошок, хотя и продолжала, разумеется, тщательно хранить, пополняя даже время от времени свои запасы… У нее было под рукой немало иных средств, тоже достаточно действенных, да и магией колдунья владела уверенно, равно как и все женщины в ее роду до двенадцатого колена.
Однако сейчас она решилась. Достав покрытую слоем пыли маленькую серебряную шкатулку и произнеся необходимые заклинания, делая пассы над головой юноши, Сафина взяла крошечную щепотку порошка и втерла в его виски, а затем заставила Ллеу вдохнуть примерное такое же количество зелья. Ксамелл начнет действовать немедленно, это она прекрасно знала — причем никакого противоядия, средства, способного нейтрализовать его действие, в природе но существует. Влияние порошка велико и достаточно длительно, Шенар доведет парня до Немедии без всяких проблем, а уж как потом удержит его будущий хозяин, это не ее, Сафины, заботы. И не Шенара. Главное, получить свое, а там хоть трава не расти.
И все-таки колдунье было как-то не по себе, словно то, что она только что совершила, было некоей из ряда вон выходящей гнусностью… или словно она вмешалась в действие могущественных сил, которые могут отомстить ей, Сафине, за содеянное…
Она придала телу юноши более удобное для сна положение и отправилась проверить состояние прочих Шенаровых «овец», предназначенных для продажи.
Все пятеро вели себя так, как и было им положено сообразно тем ощущениям, которые они испытывали. Одна из девушек, протягивая руки в пустоту, с расширенными от счастья глазами, звала невидимого возлюбленного, к коему Шенару надлежало ее отвести. Вторая, совсем молоденькая, спокойно беседовала с умершей матерью, полагая ее, безусловно, живой и ожидающей свою дочь в далекой Немедии.
Коренастый невысокий мужчина беззвучно шевелил губами, пересчитывая поголовье огромного стада, которое ему предстояло перегнать через полстраны на свою землю оттуда, где это самое стадо его мечтаний нетерпеливо блеяло в ожидании своего нового хозяина…
Никто из пятерых безумцев не обратил внимания на появление Сафины — она не интересовала их, вообще не способных отвлекаться ни на какие внешние раздражители и охваченных только одной, самой сильной страстью — у каждого своей.
Любопытнее всего было наблюдать за вторым мужчиной, одержимым жаждой мести давнему врагу и готовому на все, что угодно, лишь бы приблизить сладостный миг расплаты. Он, непрерывно облизывая губы, рассматривал и гладил видимое только ему остро отточенное лезвие кинжала, что должно было вонзиться по самую рукоять меж ребер обидчика; один раз он даже «порезал» себе палец, пробуя его остроту, и теперь не без некоторого удовольствия «отсасывал» кровь.
Всем им предстояло очнуться лишь тогда, когда будет уже слишком поздно, а до тех пор единственная сложность состояла в том, чтобы время от времени заставлять их принимать пищу и воду — в противном случае возникала угроза смерти от истощения, жажды и усталости. Ведь следить за своими ощущениями несчастные не могли. Сафина поставила перед каждым миску с едой, остававшуюся попросту незамеченной до тех пор, пока она по очереди не обращалась к каждому из них.
Так, остановившись перед одной из женщин, колдунья взглянула ей в глаза: «Ты должна есть» — этого желает твой любимый».
Одурманенная фанатичка тут же с остервенением принялась хватать пищу руками и заталкивать себе в рот, глотая с такой скоростью, что несколько раз едва не подавилась.
Сафина знала, что Шенар тоже давно научился правильно обращаться со своим товаром: он ведь вовсе не хотел повторять собственный горький опыт и терять по дороге половину людей.
Ведьма дождалась, пока «овцы» покончат с трапезой — как обычно, они развели вокруг немыслимую грязь, — собрала миски, вышла и закрыла дверь на засов, предусмотрительно удостоверившись в его надежности. Отдыхать Сафину не тянуло. Успеет еще, когда уйдет Шенар и уведет товар с собой. Он должен покинуть Келбацу еще до рассвета, дабы не привлекать излишнего внимания к своему странному «отряду». Но до рассвета было еще слишком далеко.
Что касается Ллеу, его бы следовало присоединить к остальным сразу, как ведьма всегда и поступала. Ну да ладно, пусть мальчик поспит спокойно, подумала она — одно исключение из общего правила ничего не изменит.
Сафина возвратилась к Ллеу — и едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.
Подобно Адде, она увидела исходящий от юноши свет. Только на этот раз свет этот не был ровным и спокойным — по рукам Ллеу встревоженно метались холодные голубоватые язычки, они то почти совсем гасли, то вспыхивали вновь, словно в полнейшей растерянности, но, как бы это пламя себя ни проявляло, обмануться колдунья не могла. Ее окатила волна ужаса.
