Энтони Уоренберг - Клятва киммерийца
Тем не менее, даже в таком состоянии он разглядел, что обещанная девица не поверку оказалась на поверку оказалась женщиной средних лет, весьма далекой от совершенства, с крупными грубыми чертами лица, к тому же перекошенного гримасой откровенного раздражения.
— Погоди, — прошипел лысый, — ты что, дура, ослепла?! Да ты только погляди на него!
С этими словами он втолкнул Ллеу в дом, поразивший юношу прежде всего запахами каких-то незнакомых терпких трав. А вместо грубой и мощной бабищи перед, ним вдруг очутилась прехорошенькая девушка, призывно улыбающаяся и протягивающая руки ему навстречу. Ллеу радостно шагнул к ней… и отключился, рухну» на лавку и откинувшись к стене.
— Что ты, в самом-то деле, из себя гнешь?! — яростно проговорил Шенар. — Ты хоть понимаешь, сколько мы за этого красавчика получим?! — он был так возбужден в предвкушении цепи данного барыша, что разорвал на груди юноши рубашку, показывая скрюченным пальцем на его мощные мышцы. — А?! Великолепный раб, из Бритунии редко доводится привозить таких, — в поисках дополнительных доказательств он силой раскрыл Ллеу рот, демонстрируя два ряда крепких белоснежных зубов. — Сафина! Разве я приволок бы сюда какую-нибудь падаль?! И разве я мало плачу тебе за услуги?
Мертвецки пьяный Ллеу на манипуляции лысого реагировал разве тем, что недовольно мычал и мотал головой.
У меня есть на него покупатель, Сафина, — продолжал Шенар, — не пройдет и нескольким дней, как я получу за мальчишку больше денег, чем за тех троих девчонок и двух мужчин, которых нашел за последнее время. Ну и, конечно, разделю с тобой выручку честь по чести.
— Ну нет, Шенар, — заговорила, наконец, его верная помощница, — так не пойдет. Деньги вперед. Скажем… три тысячи монет… это пока, и две — после.
Лысый аж позеленел.
— Да ты что?! За одного?! Ты хочешь ограбить меня, Сафина, по миру пустить?!
— Тебя не устраивают мои условия? — безразлично заметила колдунья. — Ну так как хочешь. Только тогда я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь тебе. А без меня ты ничего не сможешь сделать. Мой порошок необходим тебе, чтобы заставить мальчишку идти за собой. Причем на этот раз его потребуется куда больше, чем мы привыкли — я вижу, что он не обычный человек, его так просто дурман не возьмет.
— Как это «не возьмет», если обычное вино валит его с ног — ты что, сама не видишь?
— Ну так пои его всю дорогу до самых границ Немедии. И вези, перекинув через седло своего коня, как мешок с мукой. Но если ты хочешь, чтобы он шел сам, как бывало до сих пор, причем с радостью и полнейшей покорностью, — заплати, и я мигом избавлю тебя от всех хлопот. Тебе, между прочим, предстоит в общей сложности вести шестерых человек, а не только этого мальчугана.
Шенар аж зарычал от бешенства,
— Это твое последнее слово, Сафина?!
— Со мной торговаться бесполезно, ты же знаешь. И спорить, избегая выполнять мои указания из-за своей жадности — тоже. Вспомни только, как ты погубил двух великолепных женщин, потому что заставлял их идти не останавливаясь, не кормил и не давал воды, пока у них не остановилось сердце от усталости и истощения. А ведь я тебя предупреждала!..
— Они же сами отказывались останавливаться, есть и пить, и бежали, как две подгоняемые укусами слепней кобылы — при чем здесь был я?! Твой порошок свел их с ума…
— Замолчи, Шенар, и не пытайся винить меня в собственных ошибках. Выкладывай лучше деньги и не болтай зря, если хочешь еще до наступления утра покинуть мой дом со всем товаром — те, остальные, вполне готовы к пути, а этим мальчиком я займусь, едва ты заплатишь за услуги. Итак, друг, всего ты должен мне шесть тысяч… Я жду!
Громко жалуясь богам на то, что они послали ему столь жадную и безжалостную, не имеющую ни малейшего сочувствия к его тяжкому труду женщину, Шенар все же вынужден был достать деньги и трясущимися руками отсчитать требуемую колдуньей сумму.
Убедившись в точности расчетов, Сафина промолвила, не обращая внимания на изрыгаемые подельником проклятия:
— Можешь убираться прочь. Я подготовлю его к пути.
Лысый и сам прекрасно знал, что в таких случаях его присутствия вовсе не требуется, хотя и не мешает колдунье.
Все равно, понять, что именно она делает, Шенару никогда не удавалось, хотя он не один раз наблюдал за ее манипуляциями, жадно заглядывал за плечо, вытягивая жилистую шею, надеясь понять секреты Сафины, дабы в дальнейшем обойтись без ее помощи. Разумеется, его усилия ни к чему не привели, и со временем щербатый работорговец оставил сии бесполезные попытки. Как ни жаль ему было расставаться со своими денежками, он всякий раз отстегивал колдунье кругленькую сумму за услуги — в конечном счете, такое сотрудничество оказывалось для него долее чем выгодным.
Больше ему делать в ближайшие часы было совершенно нечего, и Шенар благоразумно рассудил потратить их на сон — дабы быть достаточно бодрым, когда Сафина закончит выполнение своей части работы…
Дождавшись, пока лысый, не прекращая раздраженно брюзжать, удалится в соседнюю комнату и захлопает за собой дверь, ведьма склонилась над Ллеу. Да, она явно ощущала, что парень чем-то сильно отличается от обычных людей и с ним придется повозиться. То, что он сейчас был мертвецки пьян, ее ничуть не смущало.
Наоборот, когда воля человека подавлена — все равно чем, — иметь с ним дело куда проще. Но что-то в этом юноше смущало и даже пугало Сафину. Она взяла его за подбородок, приподняла безвольно поникшую взлохмаченную голову и вгляделась в лицо.
Красив… очень мил… и не робкого десятка, похоже. Что ему нужно от жизни, чего он хочет, к чему стремится, о чем мечтает? Что для него — самое желанное?
Слава? Богатство? Власть? Множество прекрасных женщин? Или истинное счастье он обретает только в сражениях? Колдунья постаралась проникнуть в помыслы юноши. Да… все это там было, но не являлось основным. Что-то более важное наполняло собой все его существо. И этому было имя — долг. Долг перед какими-то людьми, которых он не знал и даже никогда не видел.
Сафина глубоко задумалась. Признаться, с подобным она сталкивалась впервые… Если бы потребовалось чему-то уподобить этого юношу, она могла бы сказать, что он — точно перелетная птица, стремящаяся вернуться на неведомую родину и не ошибающаяся в выборе самого короткого и правильного пути в те края.
Пусть даже за время этого пути под крыльями возникнут мозоли величиной с кулак, и есть опасность тысячу раз погибнуть. Птицу не остановишь, если только ее не убить. Или не подрезать крылья.
Ну, что ж… с ним, пожалуй, не так уж тяжело будет справиться, как ей показалось вначале. Просто нужно сбить его с направления и указать другое. И он будет идти, пока сердце не лопнет… да, именно так.
