Дмитрий Коростелев - Право на жизнь
— Оставь, калику, боров, — сказал он, и в тот же миг гвалт в корчме затих. Десятки пар глаз уставились на них, ожидая скорой расправы. — Оставь, — повторил мужчина. — Глумиться над слабейшими — удел слабаков.
— Да как ты смеешь, жалкое отродье, — заголосил пьяным голосом мужик. — Да я тебя…
Что случилось дальше, никто не понял. Еще секунду назад здоровенный бугай крепко стоял на ногах, и вдруг рухнул, как подкошенный. Самые внимательные заметили, как мелькнул молнией, кулак худосочного мужчины. И все.
Воздух начал медленно закипать. Над потолком, уже казалось пробегали искры. Все молчали. А боров не поднимался. Разрядил обстановку хозяин корчмы. Вышел, натужно засмеялся, громко крикнув.
— Да ведь он пьян! Напился, как свинья и упал!
Тотчас по залу прокатилась волна хохота, и через секунду уже никто не обращал внимания на “пьяного”. Лишь корчмовщик подошел к Северьяну и заступившемуся за него, и тихо со злобой прошептал.
— Помогите оттащить эту тушу. Похоже, ты убил его, герой.
— Я не стоил того, — тихо пробормотал Северьян.
— Стоил, не стоил — какая разница, — отмахнулся мужчина. — Дело-то уже сделано.
Втроем они выволокли неподъемную тушу на задний двор и бросили возле хлева. Присыпали сеном, привалили досками. Хозяин корчмы облегченно вздохнул, вытирая лоб.
— Кажись, пронесло. Оставим здесь, авось нескоро найдут. А коли найдут, решат, что помер от пьянства.
— Почему ты нам помогаешь? — Удивился Северьян.
Хозяин бросил брезгливый взгляд на распростертое тело, хмыкнул, потирая толстые, волосатые ручищи.
— Этот болван Щукарь все время мне не нравился. То пожрет и не заплатит, то столы в корчме поломает. Теперь уж ничего сотворить не сможет. Оно и к лучшему. А вы бы, ребята, убирались отсюда подобру-поздорову. Кто знает, чем все это кончится.
Мужчина остановил его.
— Не гони, хозяин. Отобедаем и уйдем.
— А у меня, этого, денег-то нет, — тихо сказал Северьян.
— Я угощаю, — мужчина снисходительно улыбнулся. — Вам, каликам, деньги и не положено иметь.
В корчме по прежнему было людно. Никто уже не обращал внимания на калику и его спутника. Слуга-отрок боязливо подошел к их столу, принял заказ и скрылся за стойкой. Хозяин корчмы все еще чувствовал себя не в своей тарелке, и нервозно поглядывал на неугодную парочку и грыз ногти.
Отрок обернулся быстро, принеся две огромных миски с гречневой кашей и мясом, крынку молока и кувшин с медовухой.
— Ну, расскажи, калика, каким ветром тебя занесло в Перелесье.
Северьян был предельно откровенен.
— Шел я через лес к славному городу Искоростеню, да заплутал немного.
— Отчего ж заплутал? — Удивился мужчина. — От Перелесья до Искоростеня рукой подать… если дороги знать верные. Как звать-величать то тебя, калика?
— Я давно забыл свое имя, отказавшись от мирской жизни. Называй меня, каликой, как и раньше.
— Как знаешь. Меня можешь называть… Лукой.
Северьян задумался.
— Не понимаю тебя, Лука. Зачем открывать случайному путнику свое имя?
Лука усмехнулся.
— Случайный, или не случайный — еще не известно. Я ведь тоже в Искоростень иду. А вдвоем всегда веселей, чем одному.
— Твоя правда, Лука, твоя правда. Но к чему тебе-то идти к древлянам? Они, насколько я знаю, не слишком гостеприимны.
— Потому что я там живу, — усмехнулся мужчина.
— Тогда зачем ты здесь, прости мое любопытство? — Северьян смиренно поклонился.
— Любопытство не порок, — успокоил его Лука. — Калике положено спрашивать, он ведь — кладезь мудрости…
— Ты чего-то путаешь, Лука, — пробормотал Северьян. — Я всего лишь странник, скиталец, уставший от мирской жизни. А совсем не мудрец.
— Странник — самый большой мудрец! — Заявил Лука, отправляя в рот огромный ломоть мяса. — Он же путешествует по всему свету…
В котомке у Северьяна что-то зашебуршало. Лука встрепенулся, но убийца успокоил его жестом.
— Это мой друг.
Из сумки, пыхтя, выбрался домовой. Огляделся, обиженно фыркнул.
— Здрасте, — буркнул он. — Уже жрут, а мне никто не предложил.
— Домовой? В котомке? — Удивился Лука. И тут же покатился со смеху.
Доробей поднял на него испепеляющий взор.
— Ты что, еще один дурак, домового не видел?
— Да какой же ты домовой, раз с каликой путешествуешь! — Засмеялся Лука. — Ты теперь кочевой!
Глава 11.
Сытно поев, разношерстная компания тронулась в путь. У Луки, как оказалось, тоже не было коня. Тот хотел купить оного, но, прислушавшись к совету Северьяна, делать этого не стал. Налегке путешествовать лучше, когда ничего не обременяет. А коня кормить надо, поить. Да и жалко животинку без дела пользовать. Не так уж далек путь, как кажется. Но провизией Лука все же запасся. Лепешки, вяленое мясо и баклажки с водой он уложил в свою сумку, а то, что не влезло, отдал Северьяну. Неужели доверяет? — Удивился убийца.
Еще засветло они преодолели березняк, и вторглись в густые, непролазные дебри темнолесья. Воздух здесь был сырой, влажный и отдавал прелой листвой и болотом. Вокруг шуршало, повизгивало, булькало. Под ногами бегали мелкие гады, то и дело шмыгали змеи, а уж лягушки сидели на каждой ветке, поглядывая пустыми бессмысленными глазами и протяжно квакали.
— Здесь пока спокойно, — объяснял Лука Северьяну, — бояться нечего. Зато завтра мы войдем в зачарованный лес. Там нечисть ночами бушует так, что не всяк богатырь живым выйти сможет.
— Так зачем мы туда идем? — Удивился Северьян.
— Потому что с нечистью сладить куда проще, чем с дрягвой.
— С дрягвой?
— Дряговичи — еще один местный народец. Ты калика и, правда, на мудреца не тянешь. Так вот, они живут на болотах, и на людей не слишком похожи… Скорее на упырей. Им и поклоняются. Попасть им в руки пострашнее будет, чем умереть в битве с нечистью. Ты, калика не бойся. Я воин неплохой, за нас постою! — Лука положил руку на рукоять меча.
Меч и правда был знатный — ручка из бронзы, обитая деревом, клинка не видно, но чувствуется, что кован на совесть. Хотя не чета клинку Северьяна, закаленного в специальных растворах, пролежавшего сотню лет в земле, для пущей твердости.
— Твоя воля, Лука, — согласился убийца. — Я иду за тобой.
— Ага, а мое мнение никого не интересует? — Раздался недовольный бас из котомки. — Ну и ладно, вспомните еще Доробея, когда припечет.
Путники весело засмеялись.
Белые стены, мраморный пол, резные колонны… Здесь, в Царьграде даже солнце отливало белизной, на которой проскакивали мраморные прожилки. Базилевс сегодня был не в духе. Маги послабее поспешили скрыться с его глаз, лишь Протокл развалился на пуховых подушках и с интересом наблюдал за истеричными жестами Владыки.
