Энгус Уэллс - Запретная Магия
Каландрилл сел, вернее, упал на стул, и Варент подсел поближе, глядя прямо ему в лицо.
— Выпьешь вина? Оно великолепно.
Каландрилл бессильно покачал головой, и посол улыбнулся, наливая себе еще один кубок.
— Боюсь, что после вчерашнего во рту у тебя не самое приятное ощущение, а? Твой отец весь кипел, а по твоему лицу можно догадаться, что тебе сильно досталось.
— Досталось, — эхом отозвался Каландрилл.
— Насколько я понял из того, что… извини, но мне кажется, что наиболее подходящее для этого слово — это «лепет»… что, услышав о скорой свадьбе между твоим братом и прекрасной Надамой, ты бросился искать утешения в самых бедных районах Секки. — Варент отхлебнул вина и причмокнул. — Насколько я понимаю, на тебя набросились эти мерзкие псы, которых полно в любой грязной таверне и тебя спас какой-то наемник. Да, Каландрилл, надо быть более осмотрительным. Хотя вынужден признать, что ты оживил мой в остальном в общем-то очень скучный визит.
— Скучный визит, — чужим голосом повторил Каландрилл.
— Ну да, конечно, я заключил все необходимые договоры, в чем и состояла одна из целей моего визита. Кстати говоря, я на самом деле алъдаринский посол. Это так, просто на случай, если ты сомневаешься в моих верительных грамотах, — хмыкнул Варент и сделал небрежный жест рукой. — Но у меня есть и еще одна цель, и здесь ты можешь оказать мне услугу… А я могу оказать услугу тебе.
— Услугу? Мне? — переспросил Каландрилл.
— Ну да. — Варент потрепал его по колену. — Ты уверен, что не хочешь выпить? Ты несколько не в себе.
— Волшебство, — с трудом выговорил Каландрилл.
— А! — Варент почесал орлиный нос. — Ты хочешь сказать, что не очень знаком с чародейством?
Каландрилл отрицательно покачал головой.
— В общем-то, чародей я никудышный, — скромно пробормотал Варент. — Всему, что умею, я научился у одного человека благодаря природной склонности к этому ремеслу.
Каландрилл молча кивнул.
— Мне это помогает, — улыбнулся Варент. — Ну, хотя бы этот тайный визит. Я уверен, что ты уже в курсе, что отец заточил тебя в твоей же комнате. А вот знаешь ли ты, что никому не позволено навещать тебя? И что слугам запрещено с тобой разговаривать? Билафа не назовешь мягким человеком. Прости, что я об этом говорю, но мне показалось, что он несколько переборщил, а мне очень нужно было с тобой поговорить.
— Почему со мной? — Каландрилл наконец взял себя в руки.
Прежде чем ответить, Варент налил себе вина, а затем блестящими глазами посмотрел на Каландрилла.
— Потому что ты, пожалуй, единственный ученый человек во всем этом дворце. Ну да, есть еще твои учителя, я знаю, но они до ужаса боятся домма, и если бы я обратился к ним, до домма тут же дошли бы определенные слухи. Нет, мне нужна именно твоя помощь, ты единственный, кто мне может помочь.
Он откинулся на спинку стула, вытянув вперед скрещенные ноги в черном трико. Каландрилл все еще смотрел на него широко раскрытыми глазами, заинтригованный и несколько напуганный.
— Я пришел к этому выводу вчера вечером, — продолжал Варент. — Ты показался мне очень образованным молодым человеком, а твои замечания относительно Медифа и Сарниума заинтересовали меня. Более того, ты знаком с дворцовым архивом.
— С архивом?
— Ну да. С архивом. Там есть карта, на которую мне очень надо посмотреть.
— Карта? — переспросил Каландрилл.
— Да, карта, — кивнул Варент. — Я не сомневаюсь, что она валяется где-нибудь в самом дальнем углу и добраться до нее можешь, видимо, только ты.
— А что, отец мой не может тебе ее показать? — Варент был настолько естествен, что Каландрилл начал постепенно обретать уверенность в себе, оправляясь от шока, вызванного неожиданным появлением посла. Теперь в нем стало зарождаться подозрение.
— Сомневаюсь, чтобы он знал, где она, — услышал он в ответ. — А послу другого города, пусть даже союзного с Секкой, вряд ли кто позволит копаться в архивах. Кто знает, до каких секретов он там докопается?
— Что это за карта? — спросил Каландрилл.
— Это старинная карта, — улыбнулся Варент. — Вещь, представляющая интерес только для историков. Или для чародеев.
Подозрение Каландрилла, видимо, настолько явственно проступило у него на лице, что посол рассмеялся и сказал:
— Я не прошу тебя предавать свой город, мой друг. Карта эта не представляет никакого интереса для Секки, разве что как антиквариат. А как мне кажется, ни твой отец, ни твой брат не придают особого значения подобным вещам. Нет, никто и не хватится ее. Секка ничуть не пострадает. Скорее, наоборот. — Он жестом заставил замолчать Каландрилла, собиравшегося что-то сказать. — Сначала выслушай, а потом будешь решать, помогать мне или нет. Если ты скажешь «нет», то что ж, может, я попрошу у домма разрешения самому покопаться в ваших архивах, а когда он откажет, я отправлюсь в Альдарин с пустыми руками. А ты останешься здесь, чтобы стать священником.
Он так умело подбросил ему эту приманку, что Каландрилл тут же насторожился. Варент улыбнулся и кивнул.
— Да, я знаю, что тебя ожидает, и предлагаю помощь. Я помогу тебе бежать. Более того, я обещаю тебе покровительство в Альдарине, если только ты согласишься мне помочь. — Он посмотрел на валявшуюся на полу книгу. — Ты читал про чайпаку? Боишься, что Тобиас наймет Братство, чтобы убить тебя? Я могу тебе предложить кое-какую защиту и от них. Помоги мне, и им до тебя не добраться. Ну, ты готов меня выслушать?
Каландрилл кивнул, про себя подумав: Варент, видимо, один из тех, о ком ему говорила Реба.
— Прекрасно, — посол наклонился вперед, облокотившись на колени, с кубком в руках. Голос его посерьезнел, а глаза не отрывались от лица Каландрилла, словно гипнотизируя его. — Будучи ученым, ты не можешь не быть знаком с Евангелием. Ты читал Рассена? Отлично, в таком случае тебе будет легче меня понять. Как утверждает этот несколько скучный книжник, наши боги — Дера, Бураш, Бранн и остальные — сравнительно молоды. До них миром правили божественные братья, Фарн и Балатур; а еще раньше — самые первые из богов, Ил и Кита.
По утверждениям Рассена, Фарн и Балатур — дети Киты и Ила, если у богов могут быть дети, в чем я очень сомневаюсь. Люди поклонялись им, когда Земля еще была молода. Но со временем они, как самые обыкновенные смертные, слишком возгордились собой и стали соперничать. — Он пожал плечами, улыбнувшись, как будто это сильно веселило его. — Впрочем, ты и сам все это знаешь. Ты знаешь, что Фарн завидовал брату и выступил против него и война эта повергла все в хаос. И когда Фарн уже было взял верх, первые боги решили вмешаться и предали забвению и победителя, и побежденного.
