Трой Деннинг - Глубоководье
Проводив Келемвара до его комнаты на третьем этаже башни, Проныра спустился на второй этаж и заглянул в замочные скважины комнат Адона и Миднайт. И жрец, и чародейка крепко спали. Теперь хафлинг мог заняться осмотром окрестностей.
Пока Проныра производил свои изыскания, Адон с головой погрузился в ночной туман сновидений – едва ли он вспомнил бы, когда в последний раз спал так же мирно и крепко. Последние два дня по-настоящему измотали священнослужителя, хотя он понял это, только когда вышел из-за стола лорда Деверелла. Добравшись до кровати, жрец рухнул на нее, даже не позаботившись раздеться.
Но Адон не забыл о пяти исчезнувших часовых и помнил о следовавшей по пятам героев опасности, а потому часть его мозга оставалась начеку. И когда священнослужителя вдруг разбудило что-то вроде крика, он ни секунды не сомневался в том, что случилось нечто ужасное. Вполне возможно, что в крепость в поисках Камня пробрался Ваал… Священнослужитель запустил руку под соломенный матрас и проверил сумку.
Адон неподвижно лежал и ждал нового вопля, но слышал только свое взволнованное дыхание да стук дождя за ставнями. Прошло еще полминуты, но в темной комнате все оставалось без движения. Адон начал было подозревать, что этот крик всего лишь почудился ему во сне, и улыбнулся. Уже давно он не боялся темноты…
Но это все глупые страхи, а Ваал действительно шел по следу героев, и единственной защитой от бога Убийства являлось покровительство какого-нибудь другого божества. Однако Адон больше не мог рассчитывать на милость богов – на мгновение он даже пожалел о том, что отвернулся от Сьюн Огневолосой. Священнослужитель нежно коснулся отвратительного рубца на щеке. Без сомнений, он поступил неразумно, отбросив веру в богиню лишь потому, что та не смогла избавить его от шрама. В эти трудные времена было бы эгоистичным ожидать, что богиня мановением руки излечит его. Теперь Адон мог согласиться с этим так же, как мог принять свой изъян.
Но с чем он не способен был согласиться, так это с равнодушием богов к верующим. С малых лет священнослужитель поклонялся Сьюн, веруя в то, что в обмен на свою преданность будет вечно храним богиней. Однако, когда она допустила его ранение, Адон впал в отчаяние и осознал, что Сьюн практически не интересуют судьбы ее последователей. Выход из душевного расстройства был медленным и мучительным. Уверенность в себе и жизнелюбие вернулись к Адону, лишь когда он обратил свою преданность на друзей.
Но вновь обретенная вера в товарищей не возвратила к жизни прежней веры. По существу, чем больше Адон посвящал себя служению другим людям, тем больше он злился на Сьюн, а равно и на прочих богов – за глумление над верой смертных.
К несчастью, именно вера в Сьюн пробудила в Адоне магические способности. И как бы глубока и истинна ни была его преданность друзьям, ей никогда не вернуть священную магию. Боги же, будучи сверхъестественными созданиями, награждали верующих в них частичками великой силы.
Вдруг дверь на лестницу со скрипом отворилась, и в комнату проник серебристо-желтый свет. Отвлеченный от своих мыслей, Адон потянулся за булавой и опустил ноги на пол.
Священнослужитель встал, и в тот же миг темная тень ворвалась в дверь – что-то холодное ударило по лицу Адона. От неожиданности он закричал и упал на кровать.
– Тише ты! – прошипел Проныра. – Надень-ка вот это.
Адон сердито снял с головы кольчугу и с трудом натянул ее на себя.
– Что случилось? – поинтересовался он.
Но Проныра, который провел последние три часа, обследуя каждый закуток башни, уже исчез. Когда хафлинг достиг основания лестницы, двери в главный зал отворились, и шесть кормирских стражников ворвались в помещение, неся в руках факелы и бряцая оружием.
– Джалур, помоги запереть двери! – скомандовал сержант, размахивая мечом у порога. – Киль, Макэйр и остальные – на лестницу!
Подивившись быстроте, с какой кормирцы отступили в главную башню крепости, Проныра стал пробираться на кухню. Его целью был кабинет хранителя механизмов, находившийся как раз под комнатой Адона. К несчастью, кабинет оказался заперт, и Проныра мог открыть его, либо сорвав замок, либо подобрав ключ. А еще нужно было переставить мебель, чтобы дотянуться до рычага, находящегося в кабинете. На это требовалось время, а его-то как раз могло и не хватить. О том, что так перепугало стражников, хафлинг не имел ни малейшего понятия, но знал, что оно приближается со страшной скоростью.
Стражники знали о своем противнике еще меньше. Оррел заметил, как нечто сползало по внутренней стене. Мгновением позже из темной тени появился человечек робкого вида и как ни в чем не бывало зашагал к двери, ведущей в главную башню. Оррел и еще один стражник попытались остановить его, но неизвестный, выбив у них из рук алебарды, вынул из рукава кинжал и одним широким взмахом убил обоих стражей.
Третий часовой попытался поднять тревогу – и тоже погиб. Незнакомец метнул кинжал в горло стражнику, едва тот успел закричать. Сержант Фитч приказал остальным укрыться в башне. Отступая перед неизвестным головорезом, сержант Фитч чувствовал себя идиотом, но искусство, с которым незнакомец убивал, не оставляло сомнений в необыкновенной природе убийцы. Имея приказ защищать башню, Фитч счел самым разумным запереться внутри, а затем позвать подмогу.
Но замысел не имел успеха: мощные и тяжелые створки двигались с трудом. Не успели сержант с Джалуром закрыть двери, как неизвестный убийца уже оказался внутри. А через миг Джалур был мертв – пальцы незнакомца с силой сдавили горло стражника.
Размахивая мечом, сержант Фитч прокричал свой последний приказ:
– Именем короля Азуна, не пускайте его наверх!
Со второго этажа Адон слышал звуки краткого боя, за которыми последовали какие-то крики, но священнослужитель не смог разобрать, что именно кричат. Мерцающие языки факела освещали лестничную площадку, отделявшую комнату Адона от спальни Миднайт. Дверь в ее комнату тоже была приоткрыта, но внутри было слишком темно, чтобы разглядеть что-нибудь. Возможно, чародейка еще находилась там, возможно – нет.
Слева от Адона спускалась крутая, закрученная по часовой стрелке спиральная лестница. Пятью ступенями ниже в железную петлю был воткнут факел, проливающий тусклый свет на холодные каменные ступени. И там, где лестница, поворачивая, скрывалась из виду, ползли вверх по ступеням тени четырех кормирцев.
Тени, казалось, отступали, но их противником был всего-навсего один человек. Одна из теней нанесла удар, затем последовала какая-то возня, после чего раздался приглушенный надменный смех, сменившийся агонизирующим воплем кормирского солдата.
