Елена Плахотникова - Ларт Многодобрый
Утром я еще раз помылся и съел немного асты. На поала я тоже смог взобраться. Когда я подъехал к кипану тянуть жребий, у него в руке оставался только один камень – полосатый. Я опять занял место в хвосте каравана.
6
Когда я третий раз подряд вытащил полосатый камень, то решил не тянуть жребий последним. Но на следующее утро кипан сказал, что молодой тянет после старших в стае, а я – после молодого, – таков порядок и не надо его нарушать. Я дождался своей очереди и опять получил полосатый камень.
– И сегодня тебе не повезло, – буркнул кипан и отвернулся.
В другие дни над тем, кому достался полосатик, могли посмеяться и пошутить. Не все в стае шутили, и не над всеми смеялись, но еще не было такого, чтобы «охранителю хвоста» никто ничего не сказал. Когда камень вытаскивал молодой, над ним смеялись все. А кипан говорил, что прикажет рабу кричать погромче, если молодой вдруг упадет с поала. Когда полосатый выпадал мне, надо мной пошутили только раз – это было до того, как демон убил Беззубого. Больше надо мной не смеялись. Даже оставаться возле кипана и ждать, кто вытащит полосатика, никто не стал. Все охранники тихо и молча ушли к поалам. А молодой удалился так быстро, будто боялся, что я догоню его и заставлю поменяться. После Спящего Столба в караване мало шутили и перестали громко говорить.
Когда полосатик в четвертый раз попал в мою руку, я не отдал его кипану и не ушел к поалу. Я катал камень по ладони и смотрел, как кипан прячет остальные камни в Мешок Жребия.
– Нип, думаешь оставить полосатика себе?
Я молчал, а кипан возился с Мешком.
– Оставляй, если хочешь, но он не приносит удачу.
Сегодня камни не хотели прятаться. Один даже вывалился из руки и упал нам под ноги. Это был черный камень – камень Удачи. Он подкатился к моей ноге. Кипан не стал поднимать его.
Я молчал и не уходил. И тогда кипан посмотрел на меня.
– Ты хочешь поговорить со мной? Или сразу позвеним мечами?
В тот же вечер, когда я только попал в караван, мне предложили позвенеть мечами. Не кипан, другой охранник. Но я отказался. «Боишься проиграть?» – засмеялся тот, другой. «Боюсь выиграть!» – ответил тогда я. Все охранники расхохотались. Кроме кипана. Как звать охранника, я еще не знал, и какой он мастер клинка – тоже, но поединка я не боялся – мне не хотелось убивать. Не ведаю, как кипан понял это, но он запретил остальным звенеть со мной мечами. И вот теперь сам предлагает поединок.
– Кипан, я хочу поговорить с тобой.
– Я слушаю тебя, Нип.
– Крант, я тоже умею играть в Гарул-Тибу.
Кипан смял в кулаке мешочек. Еще один камень упал под ноги. Зеленый.
– Нип, ты никогда не играл с нами.
– Не играл.
– Почему?
– Я умею выигрывать.
– Часто?
– Всегда.
Кипан выдохнул сквозь зубы, а я улыбнулся. Хоть он и не мог увидеть улыбку под качирой.
Гарул-Тибу простая игра: взял три плоских камня, подбросил, поймал в ладонь, показал. Темный сверху – выиграл все, зеленый – половину, полосатый – проиграл все, что поставил. Простые правила, простые камни, но играть в Гарул-Тибу любят не все. Из шести охранников стучали камнями только трое. А еще купец и лекарь. Но тот, кто играет по правилам, не часто выигрывает. Пока двое стучат камнями, остальные смотрят и спорят, кому повезет. И тоже ставят тибол или сабир на победителя. Спор без монеты, как кувшин без вина – пока пустой, не радует. А есть игроки, какие проигрывают все, что у них в поясе, и даже то, чего там еще нет. Молодой охранник часто играет, но удача редко улыбается ему. Я умею делать так, чтобы полосатик ложился нижним или посредине. Я тоже редко играю. Только тогда, когда мне нужны сабиры. И никогда не беру много у одного игрока. Тому, кто часто выигрывает, не желают легкого пути.
– Нип, я не знал.
Кипан сунул за пояс Мешок Жребия, и еще два камня вывалились из него.
– Крант, ты не завязал Мешок.
– Нип, я… Я не хотел тебя обидеть.
На выпавшие камни он не посмотрел. Так они и лежали у нас под ногами – белый и желтый.
– Крант, я же не гайнул. Даже в Гарул-Тибу полосатик не выпадает три раза подряд.
– Ты прав, Нип, но я подумал… будет лучше, если полосатый достанется тебе.
– Почему?
Поалов выстраивали в походный пояс, попутчики занимали свои места, все были заняты, и только мы стояли и говорили.
– Я подумал… пусть они меньше смотрят на тебя. Чего не видят, то не пугает.
Молодой занял место впереди каравана и держал на поводу еще одного поала. На этом поале должен сидеть кипан. Но он стоит передо мной и старается не смотреть мне в глаза. А еще он говорит так, будто не помнит половину слов.
– Кипан, ты забудешь, кто убил демона?
– Нет.
– Я тоже не забуду, кто меня напугал.
Я убью его. Или убегу, а потом убью. Если быстро сделать круг, то тот, кто гонится, сам становится добычей.
Говорить такое кипану я не стал. Он и сам это знает. А если не знает, то за ним мало гонялись.
– Нип, они боятся, а я их охраняю. Как могу. Помоги мне, Нип, постереги хвост каравана.
Кипан опустил повязку на лице и посмотрел мне в глаза. Он тоже боялся, но его некому было охранять.
– Крант, я не стану тебе мешать. А им скажи: пускай потерпят. За горами много троп – я пойду по той, где не будет ваших следов.
– Спасибо.
Я отдал полосатого и пошел к своему поалу, а кипан остался собирать камни.
На следующее утро я не стал запускать руку в Мешок Жребия. И кипан убрал его, ничего не сказав. Только кивнул. И опять никто не ждал, кому достанется полосатый. А я опять стерег хвост каравана. За мной шел безъязыкий собиратель поальих лепешек, которого я так и не убил. Он тоже боялся меня. Говорят, что рабы никого не боятся, кроме хозяина, – этот боялся. И на привалах прятался от меня среди корма для костра.
Я не привык, чтобы меня боялись. И отца моего не боялись. Тому, кого боятся, труднее прятаться. Отец умел быть незаметным. А те, кто его замечали и начинали много спрашивать, быстро умирали. Так быстро, что не успевали испугаться.
…Блин, какой у тебя скромный папаша. Аж страшно!
День истерся до половины, когда мы вышли к Старой дороге. Я никогда не видел такой широкой – на ней и двум караванам было бы не тесно. А еще дорога лежала на насыпи, как путник на подстилке. Подняться на насыпь было совсем не трудно. Ни ветры, ни битвы демонов не разрушили ее. И вся дорога была выложена плитами о восьми углах. Ветер оставил на них шрамы и маленькие трещины. Я ехал и разглядывал их, когда мне надоедало смотреть на людские спины и хвосты поалов. Шрамы и трещины я видел недолго. Потом я стал различать на плитах странные рисунки и незнакомые руны. Знакомые попадались тоже, но их было мало. Я даже не знал, что рун так много. Или я еще не все вспомнил?
