Игорь Субботин - БОГАТЫРИ ЗОЛОТОГО НОЖА
-- Ветер стихает ночью. Мы должны спустится, и успеть до рассвета выскочить из ущелья. Если будем быстро двигаться - есть шанс выжить. А пока есть время, подкрепиться, срезать ремешки рабства и приготовиться к марш-броску.
Ремешки рабства срезать было очень непросто, их размачивали около недели специальным составом, а потом перерезали на месте смачивания. Несмотря на их тонкость ремешки, были прочны и мягки, но при попытке перерезать их резко сокращались, удушая своего "хозяина". Специальный состав "усыплял" агрессивность ремешка и только тогда его можно было срезать, без опасения за жизнь. Об этом знали все каторжане. На месте снятого ремешка на всю жизнь оставался рубец-шрам.
Илья постоянно бросал камни и когда один как бы нехотя медленно полетел вниз, дал команду:
- Пора. Полетели.
Первым по жребию должен был спускаться Артур. Волосяные веревки были закреплены как вверху, так и внизу и проложены по самому легкому пути спуска, где не очень сильно бушевал ветер, отражаясь от выступающих камней.
Артур вцепился в веревку и скорчил рожицу. Было видно, что он сильно боится.
- Я высоты боюсь.
- А как ты с парашютом прыгал? - удивился Илья.
-- С закрытыми глазами!
-- Ну, тогда закрывай, и пошел...
Артур закрыл глаза и с шепотом "Мамочка, роди меня обратно" начал спуск.
Первое время ветер пытался оторвать от веревки и забросить наверх, но потом стал затихать. Скала, постепенно потеряв крутизну, перешла в склон, где ребята уже без веревок продолжили спуск на дно ущелья, а затем, перепрыгивая с валуна на валун, побежали по меткам на север.
Благодаря своей прекрасной физической закалке ребята выскочили из ущелья задолго до рассвета и решили сделать первый привал и немного закусить.
Когда все расселись, из-за пазухи у Артура высунулась маленькая мордашка и, поводя по сторонам черными и блестящими глазками, что-то жалобно запищала. Все открыли от изумления рты.
- Смотри-ка, отогрелся! - воскликнул Артур, погладив зверька по голове. - Я его ещё на первой площадке во время спуска нашел. Его видимо ветер в ущелье забросил. Он полз вниз по стене и жалобно так плакал, замерз. Я ему сухарик дал, так он его проглотил, видно давно не ел, и свалился спать, а за пазухой отогрелся и опять есть просит.
На белый свет появился рыжий, как Артур, бельчонок. Между когтистыми лапками у него были перепонки, как у белки-летяги, но взмахнув ими пару раз он доказал, что может не планировать, как его сородич из нашего мира, а летать, показывая в полете скорость и быстроту воробья. Своим пушистым хвостом, как рулем, он мог изменять скорость и направление полета.
Илья достал кусок мяса и, не обращая внимания на летающего и пищавшего что-то радостное бельчонка, поднес его к своим губам. В мясо вцепились сразу два рта - с одной стороны Ильи, с другой - упавшего сверху бельчонка. Илья от неожиданности поперхнулся и выронил свой завтрак. Бельчонок шлепнулся на землю, но от мяса не отцепился и, полагая, что это теперь все его, принялся радостно мурлыкая и чавкая быстро отгрызать кусочки, разжевывать и глотать.
Грянувший смех не испугал его, и он продолжал свою трапезу, раздуваясь прямо на глазах.
- Вот как проголодался, - утирая слезы сказал Артур, - давайте его за глазки-пуговки-угольки Угольком назовем?
- Какой это уголек? Это крокодил летающий, чуть палец мне не откусил, - возразил, смеясь, Илья. - И вообще, забери его к себе и корми сам этого маленького обжору.
Уголек видно наелся до предела, но, помня о пережитом голоде, не мог отцепиться от остатков мяса. Вот так, вцепившись в неразрезанный кусок всеми четырьмя лапами он сытно рыгнул и, закрыв глаза, уснул. Когда попробовали оторвать его или разжать зубы - ничего не получилось, даже во сне он яростно рычал и отбивался. Дальнейший путь он продолжил в сумке, обняв свое съедобное счастье.
Как было сказано Истинными, путь лежал на восток, через березовую рощицу, за которой должна быть дорога. Следующий привал был возле речки. Соорудив что-то наподобие шалаша и натаскав хвойных веток, бросили жребий, кому нести службу часового. Не повезло опять Артуру и он с ворчанием уселся на возвышение под кустом, откуда просматривалась дорога и пространство за шалашом.
Взгляд Женьки прожигал даже в глубоком сне.
- Папа куда ты уехал? Тебя нет уже больше года. Почему у тебя такие длинные волосы и откуда у тебя появилась седина? Я скучаю без тебя. Где ты?!
Илья выскочил из сна как из проруби, мокрым от пота (или слез?) и с бешено колотящимся сердцем. Ребята все спали, даже Артур храпел на посту. Лишь Уголек, как сторожевой песик, сидел рядом с рыжим и вертел во все стороны головой. Услышав, что Илья проснулся, Уголек подскочил и запрыгал на животе у Артура словно зайчонок.
- Эх, сачок, - укорил Илья рыжего часового.
- Я не спал! - встретившись взглядом с Ильей Артур виновато опустил глаза.
- Запомни, сон на посту может оказаться твоим последним сном в жизни.
- Прости, сморило как-то.
- Ладно, заползай в шалаш на нагретое место, я подежурю.
Через несколько секунд Артура можно было не спрашивать, спит ли он. Рядом устроился Уголек и захрапел, не уступая в громкости ребятам.
Илья внимательно оглядывал окрестности, сожалея, что нет хоть какого-нибудь бинокля. Его внимание привлек овраг, метрах в шестистах. По краям его росли могучие дубы.
Дернув за ногу Романа, Илья спросил:
- Есть хочешь?
- Да, сухари опротивели до чертиков, мясо скоро кончится. А что ты можешь предложить?
- Займи пост и разведи огонь, я на охоту.
Взяв лук со стрелами, кол-копье и нож с веревкой Илья побежал к оврагу. А Роман, скинув последние следы сна, собрал хворост и с помощью кремня, добыл огонь.
Илья появился через час, неся на плечах кабанчика, а в руках небольшой пучок веток.
- Мама-мия! Да это ж не обед, а пир будет!
Роман стал разделывать тушу радостно мурлыкая какую-то песню. Нарезав тоненьких веточек, он соорудил что-то типа мангала и аппетитный запах стал отвлекать Илью от его занятия все чаще.
Илья срезал на охоте хорошую палку с кедра и делал новый лук.
- А чем старый не устраивал? - поинтересовался Роман.
- И лук и стрелы были сделаны из чего? Из дров, то есть, что было под рукой, то и пошло. Таким оружием можно напугать, но не убить.
- Но ты ж кабанчика прибил.
- Я хотел подстрелить кабана, да только смог ему шкурку немного поцарапать, а этот подсвинок убегал последним, я его ножом достал.
