Юлия Обухова - "Седьмая колыбель"
- Я должна вернуться на Землю к воскресенью, – сказала Маша. – Мама в лагерь приедет.
- Мама? А, мама… Это невозможно!
- Тогда передам ей весточку – Ваня устроит.
- Просим всех на праздник! – объявили в зале. – Начинается дождь!
Когда все мавелы и гости, возбуждённо зашумев, удалились, к девушкам подошёл Сердол со своими молчаливыми помощницами.
- Мир мавелов к свершению обряда готов, – сказал он, и его безмолвные кариатиды поклонились Маше.
Сразу же раскрылась парадная дверь, в залу вплыли три прозрачных листа. В первую лодочку встал Сердол, во вторую – Маша с одной из великанш, в третью – Нибара с другой кариатидой. Лодочки вынырнули из дворца и поплыли сквозь разгорающийся праздник.
На этот раз пространство было отчётливо разделено на твердь и небо. Отовсюду лилась музыка, похожая на шум весёлого дождика, а из сиреневых узорчатых тучек, будто нарисованных по лазури, серебряными струйками лил дождик, похожий на музыку. Огромные мавелы – атланты и кариатиды – танцевали, пели, обнимались, смеялись. Остальные живые существа на фоне мавелов казались Маше кукольными персонажами – несерьёзными и даже смешными, – их хотелось щёлкать по носу или брать на руки и гладить, как котят. Дети визжали тут же, бегая голышом под тёплым дождём. Маша с изумлением видела мир, в котором все равны! Вот он, сон или рай: без угнетения и насилия, вот другой мир, мудрыми мужами управляемый и бдительно охраняемый от пришельцев и всякого зла. Значит, всё-таки можно обойтись без наших бесконечных «Кто виноват?» и «Что делать?»…
Нибара же впала в глубокую меланхолию: скорбящему тяжело видеть чужую счастливую жизнь. Она едва сдерживала слёзы и через силу улыбалась мавелам и человекообразным, которые махали и кричали ей, зазывая к роскошно накрытым столам. «Церола, увидь меня сейчас, сказала бы что-нибудь о воспитании чувств, – думала Нибара. – Земля нас научит! Да, большой вопрос: кто из нас недоразвитый? Бедная Церола!» Стоило вспомнить о Цероле, и предательские слёзинки всё же выползли на щёки Нибары; смешавшись с дождём, они остались её маленькой тайной.
Лодочки приземлились у одной из компании. В тот же миг дети закричали:
- Радуга! Радуга появляется! Радуга!
Семицветная радуга вставала не над горизонтом, как на Земле, а прямо над празднеством. Все, задрав головы, любовались, как проявляется радужный мост. Он был настолько осязаемым, что обеим девушкам представилось: по нему можно пройтись и посидеть-помечтать, болтая ногами в сиреневых и розовых облачках.
- Вторая радуга! Ещё одна! – опять закричали дети. – Восстань!
Второй радужный мост встал над первым, прояснился и засиял.
- Бокалы! – раздался громовой бас распорядителя праздника. – Раздайте бокалы!
Огромная кариатида, сначала поклонилась, а потом, нагнувшись, подала Маше и Нибаре пустые бокалы. Как не разбила тонкий хрусталь в таких сильных руках?!
- Отпробуйте священный напиток мавелов, – сказал Сердол и подставил дождю свой бокал.
Сразу тонкие разноцветные струйки слились в большую переливчатую струю и заполнили его бокал до краёв. Девушки протянули свои бокалы дождю.
- Живи всегда, мир мавелов! – провозгласил тост Сердор.
- Живи всегда! – дружно крикнули все.
- Да здравствует вечный мир мавелов! – неожиданно для себя провозгласила Маша.
- Да здравствует вечный мир мавелов! – с ещё большим энтузиазмом прокричали мавелы и гости сразу понравившийся земной тост.
Они стали совсем по-земному чокаться, обниматься. Девушки с удовольствием выпили.
- Из чего состоит напиток? – спросил Сердор обеих.
- На Мероне таких компонентов нет, – ответила, смутившись, Нибара.
- Из лёгкой дождевой воды под двойной радугой, из запахов и настоев трав и цветов, из лучей дневного и лунного света, из векторов и сил звёздного ветра, – ответила Маша, как на «сколько будет дважды два».
- Вы готовы к обряду, – сказал Сердор Маше. – Заклинаю двойную радугу: передать всю сборную силу напитка мавелов земной хранительнице!
Дождь кончился. Разноцветные капельки стали быстро испаряться и восходить к бледнеющей радуге. Когда девушки взошли на лодочки и взлетели, тучки и радуга исчезли совсем: мир мавелов вокруг стал опять хрустально-прозрачным, сухим и тёплым.
Проплывая над большой цветочной поляной, Маша увидела, наконец-то, свою подругу. «Пудру… нет, цветную пыльцу и дождь не смыл», оценила Маша раскрашенную в пух и прах родную драконшу. Начинающей магиней вдруг овладела неведомое ранее чувство ответственности за свою импульсивную наперстницу, такую земную девушку с маленькой сумасшедшинкой. Здесь все такие уравновешенные, правильные, мудрые, думала Маша, наверное, в их глазах мы выглядим сорванцами. Как со мной разговаривал великан! Точно с солидной тётечкой: «вы», «хранительница», а кариатиды – стоит мне слово сказать или взглянуть – почтительно кланяются…
Юлёне, конечно, не интересно было здравничать со степенными мавелами: таких глыб разве расшевелишь, подобьёшь на проказу? Они и на самые шикарные её заманихи не поддались – проверила! Ей – ну и ладно! – никогда не удавались представительские функции. Это пусть нешкодливая Машка представляется от имени их компании. Машуне бы в самый раз комсомолкой быть, да родилась не в пафосное время. А я лучше мелюзгой поверчу, как хочу. Низкорослики меня уважают – со страха. Тем более, сейчас, когда стала настоящей драконшей! Только огня из пасти нет: сколько ни пробовала полыхнуть, даже на фитиль дула, – ну нет пламени, хоть живот взрезай и смотри: чего там не так! Нет, не живот – грудь, по анатомии, если у драконов нутро устроено, как у ящериц. Да, я прекрасный великий дракон, пусть и не огненный. Я вам сейчас покажу:
- А ну, карапубздики, кого облизать?!
- Меня-а-а-а!!!
- А кого подбросить до тучи?!
- Меня-а-а-а!!!
Иван окончательно пришёл в себя. То есть, погрузился в исследования технической стороны мира мавелов. Без инструментов, без приборов, без очков – какие исследования? Не всё так плохо! В одном словоохотливом – по причине выпитого нектара – человекоподобном существе он сразу отыскал подобного себе технаря, и пытался, общаясь в графике, через рисунки, выяснить: как они перемещаются в пространстве, когда оно представлено в форме без тверди? И ещё: откуда со всех сторон льётся свет, если нет солнца? Такой странный мир без теней…
Один Револ, считая миссию проваленной, не участвовал в затеях Юлёны, и во всеобщем праздничном сумасшествии выглядел белой вороной, хотя его тисками со всех сторон и обсыпали с головы до ног цветной пыльцой. От веселящего нектара он отказался наотрез. Какое веселье?! Он не мог отрешиться от мысли, как подвёл своего отца и всех меронийцев. «Права большая ящерица: из малышкового отряда я… «Астронавт!», «Кандидат в хранители!» Какой из меня хранитель! Керот! Пожалуй, меронийский кодекс несовершенен: запрещает миссионеру самоликвидацию. А то пришлось бы в самый раз… Терпи свой позор, мерониец несчастный…»
