Татьяна Чернявская - Ферзи
Подбадривая друг дружку кивками и подмигиванием, гордые иринии местного разлива выглянули за дверь, предварительно несколько раз тыкнув в коридор граблями.
— Я же говорила, что этими лаптями только врагов бить, — довольно прошептала Яританна, подбирая с пола знатно отяжелевшую обувку и придирчиво взвешивая на вытянутой руке.
— Не отвлекайся! — Эл раздражённо отобрала у подруги лапоть и отбросила обратно в кучу хлама.
Снаряд рухнул знатно, с причитающимися спецэффектами, подняв облако пыли и проломив несколько тонких досок. Духовник позволила себе презрительно хмыкнуть и выудить обувь обратно, чтобы рискуя пятками тут же обуться. Возможный алхимический ожог казался ей менее опасным, чем определённая встреча с многочисленными гвоздями, занозами и нечистотами, коими изобиловали местные полы.
— И всё-таки мне кажется… — осторожно начала духовник, поправив на плече тяжёлую лапаску.
— Так осени себя знаком Триликого! — тихонько фыркнула Эл, пробираясь через завал к ступенькам. — И вообще, не сбивай меня с боевого настроя! В конце концов, кому из нас двоих больше надо!?!
— Вот и я о том же, — тяжело вздохнула блондинка.
Спускаться было отчаянно неудобно. Небольшой светляк практически потух, клочком света путаясь где-то в растрёпанной рыжей косе хозяйки, и освещал разве что сломанные грабли да самые кончики розоватых ушей травницы. Лестница была крутой и не радовала перилами. Незакреплённые лапти норовили соскользнуть с ноги, откровенно пугая своей тяжестью и несгибаемостью. Из комнат доносились недовольные голоса постояльцев, и Танка серьёзно подозревала, что, выгляни кто из них, причину шума и козлов отпущения долго искать не стали бы. Алеандр резко затормозила на последней ступеньке, от чего задумавшаяся духовник едва не сшибла товарку.
— Как думаешь, — настороженно поинтересовалась травница, обращаясь к подруге, — бить лучше тыльной стороной или той, что с зубьями.
Растерявшаяся Чаронит на подобное заявление лишь удивлённо хлопнула ресницами. Девушка с присущей ей меркантильностью представила объём возможных выплат откупных при наличии серьёзных повреждений у одного конкретного индивидуума, длительность разбирательств со стражей с учётом связей потерпевшего, возможные задержки с выплатами и даже условную судимость при особо неблагоприятном стечении обстоятельств.
— Вот и я думаю, что зубцами надёжнее будет, — кивнула сама себе Алеандр. — Пошли, я вижу свет в конце туннеля.
Тусклый, явно естественный свет исходил из небольшого помещения, откуда доносились плеск воды и еде слышное фырканье. Тембр казался ниже ожидаемого, что уже прилично настораживало. Обогнав Валент, духовник поспешила первой выглянуть из-за поворота, чтобы в случае необходимости первой же и убежать, но от неожиданности не смогла даже сдвинуться с места. В свете дешёвенькой свечи стоял высокий полуголый мужчина, худой настолько, что трактирщика пришлось бы засунуть в гладильный пресс, для достижения подобного эффекта. Мужчина наклонился, и на бледной, почти синюшной коже спины проступили узлы мышц, пятна синяков и несколько застарелых шрамов. Рядом небрежно сброшенные валялись тёмные верхние одежды в подтёках отвергнутой каши. У Чаронит практически не оставалось сомнений относительно принадлежности данного субъекта. Чёрные одежды княжеских инквизиторских ищеек были хорошо знакомы любым жителям Словонищ ещё со времён Императорских репрессий. От ужаса девушке захотелось заскулить и сжаться в комочек. Травница же поудобнее перехватила обломок граблей и уверенно двинулась к подсобке, свято веря в то, что, справившись с вурдалаком, способна одолеть любого зверя. Она даже исподволь жаждала новых подвигов, приближающих её к боевым чародеям, и представляла себя первым целителем-нежитеборцем. Гонимая собственным тщеславным порывом, она не заметила изменений в состоянии подруги.
В миг представив, что их ждёт за нападение на княжеского инквизитора, Яританна рванула наперерез травнице и в смятении не нашла ничего лучше, чем треснуть начавшего распрямляться мужчину, зажатой в руках лопаской. Не желающая оставаться в стороне от веселья Алеандр от всей души ещё и наподдала в удачно оттопыренный зад. Тут же захлопнув дверь за падающим под стол телом, девушка ловко сунула между ручек оставшиеся без дела грабли и не слишком умело наложила простенькое закрывающее заклятье.
— Ну? Справедливость восторжествовала? — тряхнула нечёсаной головой Эл, от чего её светляк неповоротливо выскользнул из волос девушки и отлетел локтя на четыре.
— Э-э-э, — не сразу нашлась с ответом Яританна, продолжая пялиться на подсобку с закрытым инквизитором, — видимо?
День второй
Трактир спал. Мягко и лениво нежились в предрассветных сумерках захлопнутые ставни, рьяно удерживая густой полумрак в просторном общем зале. Лишь сверху, сквозь вентиляционную щель в коробе просачивались робкие светлые перья, линяющие в царящем сумраке и практически растворяющиеся, приближаясь к округлым макушкам обеденных столов. Казалось, и этот бледный свет должен с шипеньем испаряться, едва коснувшись серой, грязной поверхности заплёванного пола. Застоявшиеся с ночи помои распространяли сладковато-кислый душок, стелящийся практически туманной завесой. Отсутствие визуального отражения с лихвой восполнялось густотой запаха и неприятной, почти профессиональной тяжестью, чем-то напоминающей запечатанную пещеру, сочетающую в себе одновременно и затхлость и прохладу. Из отверстия на потолке изрядно тянуло холодом, но по какой-то неведомой причине ему не удавалось развеять скопившуюся духоту и вонь.
От катастрофической нехватки свежего воздуха всякое желание двигаться слабело, замирая попавшей в патоку мухой уже на уровне помыслов и порывов. Сон жадно обнимал общий зал, сковывал дремотной тишиной тёмный коридор со скрипучими половицами, коварно просочившись под дверь, ловко опутывал ни в чём не повинные жертвы, отчаянно бросался на плечи и ноги, мешая подняться в полный рост и двинуться вперёд. И всяк, от мала до велика, подвластен был его хитрым шепоткам, призывавшим отринуть тщетные попытки и покорно сдаться на милость подушки и одеяла. Лишь старая, сгибаемая исключительно радикулитом кухарка, подслеповато щурясь, разжигала плиту, попеременно охая и ворча на соседей, да два подрагивающие от волнения подмастерья крались по длинному коридору на втором этаже. И если причиной выдающегося стоицизма стряпухи было суровое военное воспитание, дополненное старческой бессонницей, то молодые девушки отказались от предрассветной дрёмы по совершенно другим причинам.
