Вера Огнева - Возвращение к себе
- Хорошая трава. Змейная. Не змеиная, та на мокрец похожа, а - змейная.
- Для чего она?
- Спроси у своего товарища, звенит у него в голове? - загадочная женщина быстро обернулась к Хагену: - Звенит?
Друзья знали об этой его беде. Хаген говорил, что его постоянно беспокоит звук, какой издают мелкие серебряные колокольчики. Звон мог усиливаться иди слабеть, но не пропадал никогда. Кроме того, Хагена мучила головная боль. Тот давнишний удар не прошел бесследно. На темени под волосами остался вдавленный рубец.
- Отвечай! Что молчишь, рот раскрыл?
- Ага, - с трудом выдавил Хаген.
- Я тебе настой сготовлю, пошепчу над ним… да не скалься, ишь - ровно волк. Не колдовство это. Лечения без наговора не бывает. Попьешь недельку моего зелья и забудешь, что хворал.
Все это было необычно. Странно. И дом, похожий на те, что ставили норманны лет двести назад, и согнутая пополам женщина с темным лицом и молодыми глазами, и даже запах трав, покойно разливающийся по просторному жилищу. Тем более поражало спокойное достоинство этой простолюдинки. Где-нибудь в Провансе, заверни они переночевать в дом на отшибе, хозяйка половиком бы стелилась, дабы угодить господам. А ночью, когда все уснут, кто знает, может, и кликнула бы дюжих родственников. Ищи потом проезжих. Нравы юга сильно отличались от таковых на севере.
Гарет между тем втащил в дом мешок и, не глядя на Роберта, одобрит, - не одобрит, стал выкладывать на стол Критьенские запасы: каравай, солонину, мелкие крепкие яблоки.
- Прими, добрая женщина, - проскрежетал он давно сорванным голосом.
Она подалась от очага. Стараясь выпрямиться, подошла к столу, положила руки на хлеб и погладила его как живое существо, покинувшее когда-то этот дом и вот вернувшееся. Все молчали, только Дени, спрятавшись за спиной Гарета, шмыгал носом.
Спутники быстро угомонились. Храпел Гарет. Тонко высвистывал носом Лерн. Нераз-борчиво бормотал во сне Дени. Только Соль и Хаген спали тихо как дети. Ну, Соль - всегда так, а вот, что Хаген не стонет, не скрежещет зубами и не вскакивает, что бы тут же упасть обратно, было ново. Неужели помогла, заваренная Тисой травка? Роберт был согласен сидеть в этой норе сколь угодно долго, лишь бы лечение избавило друга от страданий.
- Поправится твой Хаген, - Тиса, похоже, умела читать мыслили. - Уйдешь, когда тебе надо. Я лекарство в дорогу дам. Его все равно, где пить.
- Уйдем, одна здесь останешься. Как зиму переживешь? - спросил Роберт. - Соседей-то больше нет.
- А и не переживу? Кто вспомнит?
- Родных никого не осталось?
- Меня совсем молодой издалека привезли.
- Имя у тебя не франкское и не ромейское. Ты славянка?
- Славянка. Проезжали по нашим землям франки, один сговорил. Я рано осиротела, всю жизнь в лесу прожила. Сама охотилась, сама рыбачила. Он сказал, я тоже в лесу жил. Городов не люблю. А мне любопытно, какие они города. Насмотрелась потом. Не по мне оказалось. Осели здесь, возле его родни. Дом старый заняли. Я таких раньше не видела. При-выкла. Родня меня не приняла и детей моих не приняла.
Так и жила чужачкой, пока к сосе-дям беда не нагрянула: прохожий человек поветрие принес. В одночасье вся соседская семья легла и мои тоже. Своих-то я быстро подняла. Травы тут хорошие сильные. Пошла к сосе-дям. Хоть и сторонились меня, а все - люди. Муж не пускал: пусть, мол, умирают - хозяй-ство к нам перейдет. Не послушалась. В дом захожу - все лежат. Хозяйка Марта еще бор-мочет а муж ее, брат моего Свена, только дышит со свистом и дети кто где - все без памя-ти. И этих подняла. Марта сначала отворачивалась, лесным духом ругала.
Потом, когда ей легче стало, сама взялась помогать. Только самый маленький помер, да у Марты с Бьерном детей больше не было.
- Муж твой тоже там? - Роберт кивнул в сторону двери, за которой черным про-валом лежала гарь.
- Нет. Десять лет назад зимой шатун пришел. Морозы стояли страшные, как у нас до-ма. Я тут таких и не помню. То ли от холода проснулся, то ли потревожили.
Свена моего за-драл. А я его… ножом.
- Ты медведя ножом положила?! - Роберт по-новому вгляделся в слабую женщину. И ему приходилось выходить один на один с косматым. Но на то он и мужчина.
- Положила. Только и он меня зацепил. Переломил хребет и сразу сдох. Долго потом лежала. Дети выходили. Соседи, бывало, придут, спросят: жива еще? Жива, говорю.
Голова-ми покачают и уйдут. С тех пор меня согнуло. Распрямиться могу, да только не враз, и боль-но.
- А дети где?
- Дочь замуж отдала за хорошего человека. Насмотрелась на местные обычаи, вот и проводила ее подальше, в Шампань.
- А сын?
- Ушел сын… в Палестину.
Она смотрела за плечо Роберта широко раскрытыми глазами, будто проницая холми-стую, выжженную солнцем равнину, колышущийся горячий воздух и вереницу понуро бре-дущих оборванных пилигримов. Сказать было нечего. Роберт хорошо знал, как легко зате-ряться в сухой негостеприимной земле или среди раскаленных каменных россыпей.
- Нет больше моего сына, - прошелестел голос Тисы.
- Пришло известие, что погиб?
- Какое известие может прийти о простом крестьянине? Он ушел за год, до того как норманнский герцог собрал отряд. Послушал безумного монаха, который подбил тут многих, и ушел. Когда ты туда добрался, его уже не было.
- Откуда знаешь?
- Вижу.
- А… про меня?
- Про тебя тоже вижу, но больше прошлое.
Спина напряглась, руки сами сжались в кулаки. Спросить, что впереди? А хочет ли он это знать?
Темное облако суеверного страха повисло между ним и лесной ведьмой. Он вдруг ис-пугался, что та начнет рассказывать помимо его воли.
Нет! Он не хочет знать!
- Чего испугался? Нешто я - злодейка бесстыжая, такого как ты силы лишать? Живи, как живешь.
Отпустило. Даже дышать стало легче.
- Спать иди.
Ворочаясь на лавке, он гнал от себя соблазнительную, но недостойную мысль: прямо сейчас поднять ведьму и спросить… знал, что не станет этого делать, но мыслишка верте-лась, тревожила, пока сам собой не пришел сон.
Утром ночные страхи показались смешными. Утро, оно вообще все ставит с головы на ноги… или наоборот.
Хаген со своей травки проспал до полудня. Никто не будил. Собрав, остальных Роберт посовещался и решил задержаться тут дня на три: передохнут, починятся.
Однако Гарет, вместо того чтобы заниматься снаряжением, ушел с утра в лес, откуда вскоре донеслись уда-ры топора. Хаген, проснувшись, наскоро перекусил и тоже подался в чащу.
К вечеру возле дома выросла огромная куча дров. Соль с утра приставал к хозяйке с расспросами. Травы и способы приготовления лекарств полностью его захватили.
