Макс Фрай - Пять имен. Часть 1
— Маленькую — это какую? — Луиш выталкивает слова с таким же усилием, с каким Сильвия только что выталкивала из себя младенца.
— Маленькую — это такую, — фигура в зеленом на мгновение подносит к его лицу сизый, слабо шевелящийся комок. Луиш инстинктивно зажмуривается.
— Да, ладно, Луиш, что за страсти, ты что — буку увидел? — раздраженно спрашивает голос тети Джулии. — Открывай уже глаза, открывай! Ну, что же… Раз вы с Сильвией не смогли доделать как следует вашу маленькую девочку, будем ее доделывать в инкубаторе.
* * *Сильвия снова спит, ее измученное лицо растеклось по подушке.
Ресницы слиплись, в уголке полуоткрытого рта коростой запеклась засохшая слюна.
Луишу хочется сковырнуть это белое пятнышко, но он боится разбудить Сильвию.
Да и руки у него грязные.
Грязные, потные, отвратительно-липкие руки.
Луиш с жалостью смотрит на Сильвию, потом решительно встает со стула и выходит из палаты.
В коридоре пусто, только лампы дневного света непрерывно ноют на одной ноте.
Совсем рядом с туалетом, в прозрачном ящике спит, подключенный к приборам сизый комок.
Луиш откидывает крышку и вытаскивает комок наружу, обрывая держащие его трубки.
Комок слабо трепыхается у него в руках, сучит крошечными ножками. Малюсенькое личико кривится, но из судорожно раскрытого рта не доносится ни звука.
Сантиметр за сантиметром Луиш внимательно осматривает то, что Сильвия назвала "его дочерью".
Нет, — думает он. — К этому невозможно привыкнуть. Это нельзя любить. Может, потом, когда оно вырастет…
Луиш засовывает комок обратно в ящик и идет в туалет.
Из коридора доносятся вначале шаги, потом истерические женские крики.
Луиш не вслушивается. Он открывает кран на полную мощность, набирает в горсть жемчжуно-розового мыла из баллончика на стене и, закрыв глаза, с наслаждением моет руки.
Непарный элдер[19]
Элдер Антониу «Тони» Перейра торопливо пересекает двор. Время от времени он переходит с быстрого шага на рысцу, спотыкается, останавливается, делает глубокий вздох, и снова идет, стараясь двигаться быстро, но без неподобающей миссионеру суетливости. Элдеру Антониу смертельно хочется побыстрее оказаться в своей комнате. Там, усевшись боком в продавленное зеленое кресло и перекинув длинные ноги через подлокотник, его ждет элдер Карлуш «Литу» Соуза. Литу простыл и кашляет, поэтому Тони почти насильно обмотал ему шею серым с кисточками шарфом и вышел на улицу один. Тони знает, что элдеры не ходят по одиночке, видит Бог, не из каприза он нарушил волю Пророка, но дома закончились хлеб, и яйца, и молоко, и надо было вынести мусор и еще получить в банке деньги и забрать на почте брошюры, а Литу так кашлял, что даже хозяйка пансиона, милая заблудшая старушка дона Мафалда, совершенно погрязшая в своем католичестве, поймала Тони у туалета и попросила позволения зайти после обеда. Тони разрешил, и в полдень дона Мафалда торжественно вплыла в их с Литу комнату, осторожно неся на подносе исходящую паром кружку. Литу заглянул в кружку и скривился, Тони тоже хотел заглянуть, но дона Мафалда вручила кружку Литу и так укоризненно посмотрела, что Литу немедленно выпил все до капли, хоть и гримасничал отчаянно.
— Что там было? — с сочувствием спросил Тони, после того как Литу, закрыв дверь за доной Мафалдой, кинулся к умывальнику и принялся полоскать рот.
— Кипяток с луком и с лимонными шкурками, — содрогнувшись, ответил Литу. — Честное слово, я предпочитаю кашлять! — и тут же закашлялся, да так, что из глаз хлынули слезы.
Поэтому Тони вышел один — и в магазин, и везде, он был твердо уверен, что сможет, но не смог — не пошел ни на почту, ни в банк, только вынес мусор и купил молока и яиц, а теперь идет по двору к пансиону, трудом сдерживаясь, чтобы не припустить бегом. Элдер Тони не умеет ходить по улице без Литу. Без Литу Тони чувствует себя раздетым и выставленным на всеобщее обозрение, освежеванным и разделанным, мертвым и никому не нужным. Решительно, элдер Тони не умеет жить без Литу.
На лестнице Тони сталкивается с доной Мафалдой. Дона Мафалда глядит на него приязненно и немного обеспокоенно:
— Ну, как вы себя чувствуете, мой мальчик? — спрашивает она своим слегка надтреснутым жеманным голоском. — Помог вам мой чай?
Тони кивает и благодарит. Бедная старушка, — думает он, — совершенно не в себе. Опять спутала меня с Литу. Тони всегда недоумевает, когда дона Мафалда принимает одного элдера за другого. Тони не понимает, как можно спутать его с Литу. Литу высокий и худой. Литу красивый. У Литу чудесные темно-рыжие, как шерсть у ирландского сеттера, волосы. Тони ни разу не прикоснулся к ним, но он уверен, что и на ощупь они такие же мягкие и шелковистые. У Литу зеленые крыжовенные глаза и длинные музыкальные пальцы. У Литу нос с горбинкой и твердый, с ямочкой, подбородок. Тони украдкой бросает взгляд на свое отражение в нечистом зеркале в конце коридора. Он себе не нравится. Он низенький, толстый и смуглый, но не золотистый, а какой-то зеленоватый. У него маленькие пухлые руки, дрожащие, как желе, щеки, а в кудрявых темных волосах уже сверкает крошечная круглая лысинка. Тони очень хотел бы быть таким, как Литу. Но нет, так нет, он просто счастлив тем, что Литу есть в его жизни. Вместе они — сила. В прошлом году их признали лучшей миссионерской парой.
Перед дверью комнаты элдер Тони останавливается. Может быть, — думает он, — вначале имеет смысл пойти на кухню и приготовить Литу, скажем, омлет?
Большой золотистый омлет, а к нему — два тоста, чай — нормальный чай, без лимонных шкурок и лука — и еще джем. Тони знает, где дона Мафалда прячет джем, и иногда таскает у нее немножко. Не для себя — для Литу. Литу сладкоежка, и это до слез умиляет элдера Тони.
А когда Литу будет намазывать джем на тост, Тони, наконец, наберется мужества и взъерошит ему темно-рыжие волосы. А, может, просто сдвинет упавшую на лоб шелковистую челку. И Литу не подумает о нем плохо, наоборот, он улыбнется Тони крыжовенными глазами и смешно поблагодарит его с набитым ртом.
Руки у Тони заняты подносом доны Мафалды, поэтому он несколько раз ударяется о дверь оттопыренным задом а, когда дверь подается, пятясь, входит в комнату, и с криком "Сюрприз!" поворачивается к зеленому продавленному креслу. С кресла с задушенным писком вскакивает небольшая растрепанная девушка. На девушке ничего нет, и она безуспешно пытается прикрыться широким серым шарфом с кисточками. Маленькое личико ее кривится, как будто она собирается не то чихнуть, не то разрыдаться. Багровый от смущения Тони топчется посреди посреди комнаты с подносом и не знает, куда девать глаза. И только Литу спокойно застегивает взвизгнувшую молнию на джинсах, и устраивается в кресле боком, перекинув через подлокотник длинные ноги.
