Ника Ракитина - Мое Королевство
Что ему делать — с детьми за спиной? Выскочить:
— Я вызываю вас на поединок! Ценою — моя и их жизнь!
Он, в отличие от этих, железного меча в руках не держал. Да и полагаться на милосердие таких…
Теперь он жалел о прочности ступенек!
— Что же вы! — сверкнула глазищами Мета. — Выскочить — и в окошки. В разные стороны. Арбалетов там нет.
Хальк, прячась, выглянул: действительно нет. А я отвлеку их, выйду. На нем повисли гроздьями с двух сторон, на Мету посмотрели обвиняюще. Да, они худенькие, маленькие, пролезут в нижние бойницы, а воспитатель?
А он во все глаза глядел на того, с пораненной рукой. Вот где привелось встретиться. Ave, мессир де Краон, Одинокий Бог.
Ну вот, все просто. Алиса! Если, чтобы встретиться с тобой, нужно умереть, я готов.
Он повернулся к детям. Подмигнул как можно беззаботнее.
— Мета умница. Вы выскочите и побежите в разные стороны. За помощью, — уточнил он, подавляя бунт в зародыше.
Помощь… Полтора часа туда, полтора обратно. Гай, Ирочка, в лучшем случае, управляющий с ружьем. Против этих всех.
— Ясно, дети?
Они смотрели. Может быть, все понимая и прощаясь. Потом, как мышки, посочились вниз. Слава Богу, здесь никто не косил луга. Трава ему по грудь. А им — пожалуй, с головой. Побегут. Он помнил, как бегает, перебирая ножками, птичка коростель. Точно мышка пробежала. Только быстро-быстро колышется трава. Хальк тряхнул головой. Штопор лестницы. Парапет. "Анна! Анна! Не едут ли наши братья?!"
— Эй, Краон, поговорим?!
И все же его молитвы были услышаны. В облаке пыли приближалась погоня.
Женщина не скакала впереди всех — было видно, что она вообще совсем недавно научилась ездить конно. И над ней не развевалась орифламма. Только ветер рвал седеющие короткие волосы. И запрокинутое лицо стало намного старше — словно она прошла дорогами всех их сказок. Хальк видел ее лицо так отчетливо, будто между ними были не три яруса башни, будто они стояли — дотянуться рукой.
— Алиса!!..
Ветер сорвал слова с губ, донес. Адепты, возившиеся под стеной, обернулись.
Двери… двери внизу, тяжелые, запертые на засов… продержались. Летя в щепы под мечами.
— Сто-ять! — Краон тяжело выпрямился. Под прицелом арбалетов, зная, что не уйдет. Кешка выскочил, как Пилип из конопли, повис на шее у кузена. Так Хальк и чувствовал, без этого не обойдется. Но машкерад! Кольчуга, поножи, латные перчатки. Черт, это же настоящее все! Это не из музея, не синематограф.
— Алиса! — заорал Краон. — Алиса! Иди сюда. Одна! Можешь с мечом, — видимо, он усмехнулся. — Все — стоять! У меня заложник!
Хальк испытал настоятельную потребность всадить бельт ему в задницу. Хотя бы кирпич! Зашарил рукой по парапету. Как назло, ничего не попалось. Хальк перегнулся вниз, чтобы лучше видеть.
— Т-ты, ведьма! — проорал Краон. — Ты еще помнишь, что такое порох?
Алиса сползла с коня. Словно была ранена или очень устала. И сделала шаг к нему. Подняла голову. Взгляды ее и Халька встретились. Она сделала еще шаг. Да что ж это! Удержите же ее! Вы мужчины или кто?!
— Феличе! — заорал Хальк. — Не пускай ее!
Они окаменели. И адепты и, стало быть, Круг.
— Канцлер!
У того рука в перчатке слиплась на поводьях. Каждая жилочка ныла, но он тоже закаменел. Воздух дрожал. Воздух срывался то грозой, то радугой. Сумасшедшее лето. Сколько мне лет? Девятнадцать?
Алиса шла. Да что я, помереть должен, чтобы ее остановить?!
— Слушай, — сказал Краон. — Я Бог, и я еще раз предлагаю тебе выбор. За его жизнь. Слово дам, что не буду преследовать. Можешь его забрать. И жить долго и счастливо, и умереть в один день. Зачем тебе это королевство? Эти марионетки? — он кивнул на остальных. — Они же все придуманы. Мной и этим, — он обернулся на Халька. — И ты тоже. Ты мертва. А он трус. Он мог тогда меня остановить.
За спиной Алисы полыхнула радуга. Женщина шла.
— Дура! — закричал Хальк. — Не иди! Не смей ему верить!
Море ударило в подножие маяка. Рассыпалось солеными брызгами. Алиса была совсем близко от Краона — на расстоянии меча. Хальк вскочил на парапет. Головы задрались к нему, кто-то тоненько ахнул.
Сказку вам?!
Он ступил на стеклянный прогнувшийся воздух. Мостик. Росинки. Чаячьи перья. Смерти нет.
Сзади полыхнуло, опалило затылок. А под ногами… рельсы. Две колеи среди рудой травы. Руда. Кровь. Блестящие полосы, две параллельные прямые, соединяющиеся в бесконечности.
