Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц-консорт
Я кивнул.
— Да, мы видели человеческие черепа. Вроде бы.
— Сейчас нас меньше половины, — ответил он. — Дети у нас не рождаются, мы все доживаем свой век… конца которому, к счастью, не видно. Несмотря на все неудобства жизни, мы все‑таки… предпочитаем жить, чем перешагнуть тот страшный порог навстречу смерти. Я всегда говорю тем, кто начинает отчаиваться, что умереть успеем всегда. Умереть никогда не поздно. Но кто умрет, тот уже не вернется.
Глава 11
Хреймдар молчал, раздумывал. Я видел по его лицу, что еще не пришел к единому мнению, что же лучше.
Я поднялся, Тидрек умолк и смотрел на меня в ожидании.
— Ладно, — сказал я, — мы все выяснили, теперь уходим. Здесь теперь другая хозяйка замка… Ну, думаю, к смене владельцев вы привыкли.
Хреймдар добавил:
— Я скажу ей, чтобы тоже носила вам мясо, рыбу и птицу. Пусть традиция не прерывается.
Я с тоской оглянулся на дорогу обратно.
— Да, подниматься придется… Далековато. А нет ли у вас чего‑нибудь, чтобы возлифтить как бы… в смысле, поднять нас силой магии?
Тидрек виновато развел руками.
— У нас тут нет никакой магии. Кроме той, естественно, что поддерживает наши жизни. Как это и почему, знали те, кто нас сюда привел. Но их уже давно нет… Мы знаем только, что там внизу есть еще одна пещера.
Гьюки сказал тонким голоском издали:
— А может, и не одна.
Я взглянул остро.
— Наткнулись?
Гьюки посмотрел на старейшину, тот нехотя кивнул.
— Вы совершенно правы, сэр Ричард. Но мы не входили. Там все заколдовано, а мы не умеем открывать ворота, на которых лежит заклятие.
— Мы тоже, — сообщил я, — однако как подумаю, что нужно карабкаться вверх, как жук по дереву, так сразу тоска берет. Лучше уж вниз…
Хрейдмар сказал предостерегающе:
— Оттуда подниматься придется еще дольше. И труднее.
— А я могу, — объяснил я, — тщательно просчитывать все свои сложные движения и замысловатые умозаключения только на один ход. Потому, что будет потом, я как бы пока оставляю на дальнейшее. Если на два хода, то требуется слишком много вычислительных мощностей, это я не потяну, я же политик, я поговорить умею, а расчеты пусть госпожа Простакова делает, у нее есть на это извозчики… Потому я готов! Хрейдмар, со мной или наверх?
Хрейдмар поднялся, церемонно поклонился Тильдеку и даже Гьюки.
— Я уже самыми последними словами изругал себя, — сообщил он сокрушенно, — что пошел за сэром Ричардом, но теперь… гм… вроде бы отступать уже поздно.
Тильд кивнул Гьюки, а тот сказал со вздохом:
— Что ж, следуйте за мной.
Красноватый свет факела в его руке выхватывает из тьмы слои породы, но для меня все это камень, хотя если порыться в памяти, то мог бы даже определить насчет мезозоя или палеозоя, хотя зачем лишний раз умничать, и так не могу на себя налюбоваться, и умницу, и красавца.
Трижды прошли мимо разработанных щелей вниз, я успел рассмотреть даже ступеньки, но Гьюки покачал головой.
— Я веду вас, чтобы не полезли в тупики.
— А чего там ступеньки?
— Добывали руду, — ответил он хмуро. — А тот, что ведет в глубины, дальше, еще дальше.
Еще с полчаса спускались, наконец Гьюки указал на просторную щель впереди, куда могли бы спустить целую скалу.
— Вон там ход. Он ведет все время вниз.
Хрейдмар смолчал, я поинтересовался:
— И что там?
— Никто не знает, — ответил он невесело. — Мы застряли посредине! Пойти вверх — умираем сразу, пойти вниз… никто еще не вернулся.
— А уходили давно?
Он кивнул.
— Думаю, и до нас туда спускались. Потом наши иногда решались… сперва чаще, потом… потом перестали.
Я посмотрел на Хрейдмара.
— Ну что, вниз или вверх?
— Вверх тяжело, — ответил он, — зато шкуры уцелеют. А вниз… вы же слышали, никто не вернулся!
— Понял, — ответил я, — значит, вниз. Гьюки, ты с нами?
Он воскликнул:
— Ни за что!
Я изумился:
— Что, нет желания погибнуть быстро и красиво?
Он помотал головой.
— Наверх — быстрая смерть, а вниз… может быть, долгая и мучительная?
— Тогда это для нас с Хейдмаром, — сказал я бодро. — Он любит долгую и мучительную. Сейчас это модно. Признак изысканного вкуса!.. Хорошо. Значит, вон туды?
— Туды, — согласился Гьюки кротко и захлопал бесцветными ресницами, — узнаю яростные натуры людей поверхности земли.
— Ага, — согласился я, — такие вот мы яростные, полежать бы гневно на диване, где пьем за яростных, за непокорных, за презревших грошевый уют.
Гьюки сказал:
— Нет, дальше мы теперь не ходим.
— Почему? — изумился я. — Это же так увлекательно лазить в темных пещерах, наступая на черепа и кости давно подохших зверей, поскальзываясь на их говне… или не поскальзываясь, если уже посохло за тысячи лет.
— Нет, — сказал Гьюки твердо, — это участь героев. А мы — народ мирный.
Не дожидаясь ответа, он повернулся к нам спиной и быстро пошел обратно. Через минуту Хейдмар опять создал рой красноватых искр, они поплыли по воздуху, медленно мерцая, словно засыпающие бенгальские искры.
— Они не совсем реальные, — произнес он.
Я переспросил:
— Эти искры?
— Люди подземелья, — произнес он.
— Это как, — спросил я, — привидения?
— Не совсем, — ответил он. — Они частично живые. Но только частично.
Я вздохнул.
— И сколько нам открытий чудных готовит просвещенья век… Ладно, спускаемся. Все‑таки ступеньки…
— Это недолго, — сообщил он безжалостно. — Подземники спускались совсем немного, потом образумились.
— Образумились? — буркнул я. — Потому они и подземники.
Он время от времени создавал рой искр и запускал их вперед. Они озаряли стены и пол слабоватым красным светом, некоторое время медленно гасли, а когда мы оказывались в полной темноте, он бросал в воздух новые.
Когда погас пятый рой, я буркнул:
— Вы в темноте не весьма, да?
— Я забочусь о вас, — ответил он уклончиво.
— Как лестно, — ответил я. — Тогда позвольте ответный жест.
Я сосредоточился и создал самый большой шарик света, белого и чистого, с той оранжевостью, что присуща только солнечному, радостному и теплому.
Стены сразу озарились на десятки шагов впереди, высветились потолок и пол, разноцветными огоньками заиграли мелкие кристаллики в прожилках камня.
Хреймдар дернулся, сказал с неудовольствием, но я ощутил восторг и тщательно прикрытую зависть:
— Я не знаю такого заклятия!
— Это не заклятие, — ответил я скромно.
