Джон Толкин - ДЕТИ ХУРИНА (НАРН И ХИН ХУРИН)
Тогда вскричал Маблунг:
— Безумны вы обе, и отвага ваша безумна. Разве поможете вы разведчикам? Только помешаете! Слушайте же меня! Мне было велено не задерживать вас силой; но велено мне также беречь вас, как только можно. Теперь приходится мне выбирать одно из двух. И я предпочитаю сберечь вас. С утра я отведу вас на Амон Этир, Дозорный холм — это здесь неподалеку; там я и оставлю вас с охраной, и дальше вы шагу не ступите, пока я здесь главный.
Амон Этир — это был курган, огромный, как гора; много лет назад с великими трудами сложили его по велению Фелагунда на равнине перед его Вратами, в лиге на восток от Нарога. Курган был покрыт лесом, но на вершине деревьев не было, и оттуда были видны все дороги, что вели к большому Нарготрондскому мосту и все земли вокруг Нарготронда. Они поднялись на этот холм ближе к полудню и поднялись на него с восточной стороны. Маблунг взглянул на Высокий Фарот, что возвышался за рекой, бурый и нагой[22], и увидел своим эльфийским взором террасы Нарготронда на крутом западном берегу и зияющие Врата Фелагунда — черную дырочку в склоне горы. Но он не услышал ни звука и не увидел никаких признаков присутствия врагов или самого Дракона — кроме пятна гари у Врат, что выжег он в день побоища. Все было тихо, светило бледное солнце.
Поэтому Маблунг, как и говорил, велел своим десяти всадникам остаться на вершине с Морвен и Ниэнор и не уходить, пока он не вернется, разве что появится какая-нибудь грозная опасность; в этом случае всадники должны были окружить Морвен и Ниэнор и скакать во весь опор на восток к Дориату, отправив вперед гонца с вестями и за помощью.
Потом Маблунг взял остальных двадцать воинов, и они спустились с холма; пробравшись на западную равнину, где деревьев было мало, они рассыпались и отправились к Нарогу каждый своим путем, смело, но осторожно. Сам Маблунг пошел посередине, к мосту, и, выйдя к нему, увидел, что мост совершенно разрушен; меж обвалившихся камней ревела и пенилась глубокая и бурная река, разбухшая от дождей на севере.
Но Глаурунг был тут. Он лежал, укрывшись в проходе, что вел вглубь дворца от разрушенных Врат, и давно уже заметил соглядатаев, хотя немногие в Средиземье различили бы их на таком расстоянии. Но жуткие глаза Дракона видели дальше орлиных, гораздо дальше дальнозорких эльфов; он даже знал, что часть их остались позади, на голой вершине Амон Этир.
И вот, когда Маблунг пробирался среди скал, ища, как бы перейти реку по камням, оставшимся от моста, Глаурунг выполз наружу, полыхнув пламенем, и спустился в реку. Послышалось шипение и к небу поднялись клубы пара; Маблунга и его спутников, что прятались поблизости, окутало слепой мглой и жутким зловонием; и большинство из них бросились бежать в сторону Дозорного холма. Но Маблунг отполз в сторону и притаился за скалой, пережидая, пока Глаурунг переберется через реку, и остался там — у него было еще одно дело. Теперь он знал, что Глаурунг действительно живет в Нарготронде; но ему было велено по возможности также разузнать о судьбе сына Хурина; и потому он, набравшись мужества, решил перебраться через реку, когда Глаурунг уползет, и осмотреть чертоги Фелагунда. Он ведь думал, что сделал все, чтобы сберечь Морвен и Ниэнор: Глаурунга заметят издалека и, должно быть, всадники уже мчатся к Дориату.
Глаурунг прополз мимо — огромный силуэт в тумане; он полз очень быстро — то был змей могучий, но очень гибкий. Маблунг переправился через Нарог с великой опасностью; а в это время наблюдатели на Амон Этир увидели Дракона и ужасно испугались. Они велели Морвен и Ниэнор тотчас, без пререканий, садиться в седло, и собирались бежать, как было велено. Но не успели они спуститься на равнину, как порыв ветра принес пар и вонь, какой ни один конь не вынесет. Кони, ослепленные мглой, взбесились от запаха Дракона, сделались неуправляемыми и заметались. Стражники рассеялись и потеряли друг друга; многих кони разбили о стволы. Ржанье коней и крики всадников достигли ушей Глаурунга; и он был весьма доволен.
Один из эльфов, борясь с конем, видел как во мгле мимо пронеслась владычица Морвен, серая тень на бешеном скакуне; но она скрылась во мраке, крича "Ниэнор!" и больше они ее не видели.
Когда нахлынул слепой ужас, конь Ниэнор помчался, не разбирая дороги, споткнулся, и она вылетела из седла. Она удачно упала на траву и не ушиблась, но, встав на ноги, обнаружила, что осталась одна: совсем одна во мгле, без коня и без спутников. Однако она не растерялась, поразмыслила и решила, что напрасно бежать на крики: крики слышались со всех сторон, но постепенно удалялись. Ей показалось, что лучше всего снова подняться на холм: Маблунг непременно должен прийти туда прежде чем отправиться обратно, хотя бы затем, чтобы убедиться, что никого из его отряда там не осталось.
Она пошла наугад, все в гору, и нашла холм — он и в самом деле был неподалеку. Она стала медленно взбираться наверх по тропинке, что вела на холм с востока. Наверху мгла становилась все реже, и вот наконец она вышла к вершине, освещенной солнцем. Она шагнула вперед и посмотрела на запад. Прямо перед ней была огромная голова Глаурунга, который как раз вполз на холм с другой стороны; она не успела понять, в чем дело, как Дракон поймал ее взгляд; а глаза Дракона были ужасны, в них горел злобный дух Моргота, его хозяина.
Ниэнор попыталась бороться с Глаурунгом — у нее была сильная воля; но он подавил ее своей мощью.
— Чего ты ищешь здесь? — спросил он.
И она против воли ответила:
— Я ищу некоего Турина, он одно время жил здесь. Но он, наверно, умер.
— Не знаю, не знаю, — ответил Глаурунг. — Его оставили защищать женщин и раненых; но когда явился я, он бросил их и сбежал. Хвастлив, но, похоже, трусоват. Зачем тебе понадобился такой тип?
— Лжешь, — сказала Ниэнор. — Дети Хурина — кто угодно, только не трусы. Мы тебя не боимся.
И Глаурунг расхохотался, ибо так хитрость помогла ему узнать Ниэнор.
— Тогда глупцы вы оба, и ты, и твой братец, — прошипел он. — И похвальба ваша окажется пустыми словами. Ибо я — Глаурунг!
И он впился взглядом в ее глаза, и воля ее угасла. Ей показалось, что солнце угасло и все вокруг сделалось расплывчатым; и постепенно ее охватила глубокая тьма, и во тьме не было ничего: она ничего не знала, ничего не слышала, ничего не помнила.
Маблунг долго обшаривал подземелья Нарготронда, осмотрел все, что мог, как ни мешали ему тьма и зловоние; но никого живого он не нашел: вокруг были одни недвижные кости, и на крики никто не отзывался. Наконец, не выдержав жути подземелий и боясь, что вернется Глаурунг, Маблунг вернулся ко Вратам. Солнце опускалось к западу, и черные тени Фарота лежали на террасах и на бурной реке внизу; но вдалеке, у Амон Этир, ему почудилась страшная тень Дракона. Переправляться назад было труднее и опаснее, потому что Маблунг боялся Дракона и торопился; не успел он ступить на восточный берег и спрятаться под обрывом, как появился Глаурунг. Но теперь он полз медленно и бесшумно, потому что его пламя угасло: он потратил много сил, и теперь ему хотелось отдохнуть и подремать в темноте. Вот он, извиваясь, пересек реку и пополз к Вратам, как огромная змея. Он был пепельно-серый, и оставлял за собой слизистый след.
