Татьяна Богатырева - Гильдия темных ткачей (СИ)
— Его Всемогущество не сказал, — Дайм пожал плечами. — Но, думаю, шер Бастерхази и Её Высочество Ристана не замедлят эти основания представить.
«Если уже не представили. Лишь бы только наследник доехал до столицы живым», — этого Дайм не сказал вслух. Не стоит лишний раз напоминать Мардуку, сколь рискованно затеянное ими предприятие.
— Не сомневаюсь, что вы сделаете все возможное, — слегка улыбнулся король. — Не угодно ли тельдийского?
— С удовольствием, — Дайм принял из рук короля бокал. — До метрополии дошел слух о будущей помолвке наследника Кейрана и Таис шеры Дарниш.
— Советник Дарниш уже несет убытки, — кивнул Мардук. — На его судах находят контрабанду, склады горят, а партнеры опасаются иметь с ним дело и взвинчивают цены. Но вы же знаете Урмана. Азарт у него в крови.
Азарт и верность сюзерену, добавил бы Дайм. Что не отнимешь у Суардисов, так это таланта внушать подданным любовь и правильно выбирать друзей. Дайм частенько имел дело с герцогом Урманом шером Дарнишем, главой Тихой Гвардии Валанты: герцог исполнял при Мардуке отчасти те же функции, что он сам при Императоре. Только Мардуку не пришло в голову связать герцога особой Печатью верности и лишить свободы, оставив лишь её видимость. Урман служил королю по собственному выбору, и не за титулы и богатства — древностью род Дарнишей превосходил королевский, а самое крупное состояние в Валанте преумножалось морской торговлей и верфями. Короля и его бессменного тайного советника связывали крепче любых печатей дружба и доверие.
Но Дайм не жаловался на судьбу, упаси Светлая. Ему повезло: шесть сводных братьев, сыновья шести императорских любовниц, не имели и той видимости свободы. Предусмотрительный император собрал не имеющих дара бастардов и сделал своей личной гвардией. Шесть лейтенантов с именами-рунами — Ант, Бри, Венс, Галье, Диен и Ешу — находились при императоре неотлучно, готовые убить или умереть для него. При воспоминании о том, как Конвент изготавливал императорских лейб-гвардейцев, Дайма каждый раз одолевала тошнота. И он каждый раз клялся себе, что никогда и на за что не станет Жьесом, седьмым големом.
* * *Едва Дайм вышел из кабинета, подбежал паж в голубом с золотом и подал надушенный конверт с вензелем РСА. Дайм не успел его распечатать, как в приемную зашел герцог Адан. Скользнув по пажу супруги равнодушным взглядом, канцлер на миг задержал внимание на конверте и неизменных перчатках, чуть заметно усмехнулся.
— Доброго дня, Ваша Светлость, — любезно поздоровался Адан. — Рад вас приветствовать в Суарде.
— Доброго, Ваша Светлость, — не менее любезно ответил Дайм, возвращая поклон и неспешно убирая конверт за обшлаг рукава.
По лицу Адана скользнула тень довольства: хоть он, подобно всем условным шерам, заявлял, что не магия красит человека, а человек магию, но гордился кровью Оранжевого Дракона и принадлежностью к Свету.
— Надолго ли в нашу скромную провинцию?
— Человек предполагает, Император располагает.
— Смею надеяться, вы не покинете нас до обеда.
— Вашими устами.
Дайм уже собирался распрощаться, но канцлер сделал к нему полшага и понизил голос. Шеры в приемной, и так крайне внимательно прислушивавшиеся к их беседе, затаили дыхание и насторожили уши.
— Вы случаем не назначали свидания графу Зифельду?
Дайм удивленно приподнял бровь.
— Странно. Он дожидается в галерее Масок с видом нетерпеливого влюбленного. — Голос Адана был ровен, но сполохи ауры выдавали беспокойство. — Наверное, не вас.
— Наверное, — Дайм пожал плечами. — До встречи, Ваша Светлость.
Обменявшись с герцогом очередной порцией поклонов и покинув приемную, маркиз прощупал кратчайший путь к покоям Ристаны. Сразу за поворотом, в галерее Масок, обнаружилось четверо условных шеров, настроенных весьма агрессивно, и явственный запах подвоха. Дайм усмехнулся наивности марионеток: наверняка Зифельд искренне верит, что великолепная идея вызвать маркиза на честную дуэль, то есть шпага против шпаги, принадлежит лично ему, а не полномочному представителю Конвента при дворе Валанты. И ведь Зифельд не совсем бездарен. Его сродство с огнем не слабее, чем Адана с землей, но в руках мага разума граф послушнее глины. Поколебавшись мгновенье, Дайм скрылся под пеленой невидимости и ступил в галерею: царство портретов, расписных статуй и зеркал, овеянное ароматом тайн и освещенное гирляндами фейских груш.
— А, это ты, Кристис, — поприветствовало его самое юное привидение Риль Суардиса, шагнув с семейного портрета.
Королева Зефрида Тальге-Суардис скользила серебристо-голубым облаком по наборному паркету, лукаво улыбаясь Дайму, а молодой и счастливый Мардук Суардис в традиционном эльфийском наряде и полумаске, расписанной под парадный макияж эльфа, по-прежнему танцевал на холсте, держа за руку пустоту.
— Потанцуй со мной. Здесь так скучно, даже не с кем поговорить. В Башню Заката никто не заходит, здесь меня никто не видит. В Суарде совсем не осталось истинных шеров. Не считать же этого недоноска, — кивнула она в сторону Зифельда и протянула Дайму руку.
Дайм усмехнулся про себя: о полномочном представителе Конвента, Рональде шере Бастерхази, королева предпочла забыть — как всегда.
— Счастлив честью, Ваше Величество.
Он склонился и поцеловал призрачные пальцы.
— Смотри, не вздумай обидеть мою Шу, — кружась под еле слышный перезвон колокольцев, погрозила пальцем королева. — И не отдавай её Лерме. Последняя из Тальге достойна лучшего, чем стать племенной кобылой.
— Ни за что, — почти честно ответил Дайм. То есть совсем честно, но только на вторую просьбу, больше похожую на приказ.
— Не запутайся сам, мальчик.
Королева укоризненно покачала головой и растворилась. Дайм пожал плечами и занялся графом.
Фаворит Её Высочества со товарищи нетерпеливо переминались с ноги на ногу в ожидании приключений на свои головы. Предусмотрительный даже под действием Аркана Гнева Зифельд не сообщил приятелям, кого именно собрался вызвать: вряд ли нашлись бы сумасшедшие добровольно навлечь на себя неудовольствие Канцелярии. Ревность и злость графа искрили алым. Тончайшая, почти незаметная фиолетовая нить не позволяла ярости угаснуть, а самому графу задуматься о последствиях.
Осторожно, чтобы не дать понять придворному магу, что его игра раскрыта, Дайм активировал Око Рахмана. Едва Око запечатлело слепок темного заклинания, он аккуратно отсек пиявку. Зифельд ничего не заметил, а Дайм еще раз поразился ювелирной работе Бастерхази: не предупреди его Адан, возможно, и не заметил бы подвоха вовремя. Уж слишком привык не принимать немагов всерьез.
