Джек Йовил - Серебряные ноготки
Одеяла и простыни зашевелились, и из-под них показалась заспанная леди Мелисса.
- Что происходит? - спросила она.
Лицо Йоха было влажным. Гретешеле забрызгал его кровью.
- Следи за девочкой,- бросил он Ротвангу.- Я пойду за парнем.
Ротванг кивнул. Мелисса улыбнулась и протерла глаза.
Сжимая светильник в одной руке и скимитар в другой, Йох вышел в коридор. Он еще слышал впереди бормотание Гретешеле.
Медленно и осторожно атаман двинулся на звук.
«Йох Лампрехт - сентиментальный старый дурак», - подумал Ротванг. Мальчишка, Гретешеле, был, считай, что мертв, и Йоху следовало предоставить его своей судьбе. Но главарь шайки привязался к молодому Янну и потому без рассуждений устремился во тьму, навстречу чудовищам, затаившимся в замке, которые подстерегали свою жертву с когтями, клешнями и горячими углями.
Ротванг мерил спальню шагами, борясь с незнакомыми чувствами. До сих пор он встречал смерть с холодной решимостью, коренившейся в уверенности, что у человека, поддавшегося эмоциям в критической ситуации, меньше шансов уцелеть. Он был жив, в то время как берсерки, которых он когда-либо встречал, давно гнили в земле.
Но теперь он испытывал страх. Не то здоровое оживление, которое заставляет сохранять осторожность в отчаянной ситуации и помогает телу уклониться от вражеского клинка, но всеобъемлющий ужас, который неумолчно нашептывал на ухо, что нужно бросить меч и спасаться бегством, как Гретешеле, бежать прочь из Дракенфелса, прочь из Серых гор…
Ротванг знал, что этот путь ведет к смерти, но искушение было очень велико.
Маленькая девочка сидела на кровати и играла с длинными красивыми локонами.
Хотя она проснулась среди ночи, ее волосы казались уложенными, а не спутанными. Йох был прав: богатые не похожи на них.
Ротванг всю жизнь предлагал свой меч богатым людям. В юности, когда он участвовал в гладиаторских боях, на него ставили только аристократы, кичащиеся тем, что могут угадать победителя. Позже он сражался за выборщика Миденланда, когда фермеры-арендаторы взбунтовались против своего господина, попытавшегося увеличить налог. Сколько крови было пролито, какие доходы это принесло, но как мало в конечном итоге получил он сам.
- Господин Ротванг, - окликнула его девочка. Мужчина не ответил, но малышка продолжала: - Господин Ротванг, а правда, что вы бесстрашный и свирепый разбойник, как Черный Джек из песен?
Ротванг проигнорировал вопрос. Бесстрашный и свирепый. Таким он был сегодня вечером, до того, как проклятый Йох Лампрехт привел его в этот обреченный замок и подверг ночным опасностям.
Бесстрашный и свирепый. Теперь он не был в этом уверен.
Йох слышал бормотание Гретешеле. Мелодия перестала быть монотонной. Казалось, молодой человек поет. Он тяжело дышал, прерывая свою песню не к месту, и Йох предположил, что силы юноши на исходе. Замечательно. Он не хотел драться со своим товарищем, чтобы заставить его вернуться.
Никогда раньше Йох не понимал, как много значит для него этот парнишка. Фредер был полным кретином, а Ротванг уходил от разговоров, поэтому только с Гретешеле атаман мог поговорить, мог передать свой жизненный опыт. Сам того не желая, он обучал юношу, готовя из него своего преемника на пути беззакония. Без него ночи Йоха были бы длинными и пустыми. Вся его мудрость пропала бы безвозвратно.
Если Янн Гретешеле погибнет здесь, в Дракенфелсе, никого не останется. Когда Йох умрет, ни одна живая душа не будет знать, как провернуть аферу с тремя золотыми кронами, как работает самораскрывающийся потолочный винт или какую пользу может принести маневр Йоха Лампрехта по смене дилижансов. Без Гретешеле жизнь Йоха оказывалась прожитой впустую.
В глубине души атаман знал, что такой образ мыслей ему несвойственен. Гретешеле был одним из арбалетчиков, ни больше, ни меньше. Надзиратель Фэнк и стечение обстоятельств, а не взаимная приязнь свели их вместе. И все же во мраке Дракенфелса в его душе возникло новое чувство. Йох подозревал, что на него оказывается влияние извне, и попытался сопротивляться.
Главарь шайки нашел Гретешеле в коридоре, заканчивающемся тупиком. Юноша забился в угол, не переставая петь. Его глаза были плотно закрыты, на веках засохла кровь. Молодой человек чертил знаки в пыли. В молитве, которую твердил Гретешеле, Йох разобрал имена некоторых богов - Шаллия, Верена, Ульрик, а в рисунке на полу разобрал изображения, отдаленно напоминающие священные символы.
- Пойдем, дружище, тебе нечего бояться,- солгал Йох.
Гретешеле продолжал читать свою безумную молитву. Йох поставил фонарь, подошел к товарищу и склонился над ним. Он хотел помочь юноше встать и отвести его в комнату Мелиссы, где они вместе дождутся рассвета.
Правой рукой Гретешеле рисовал символы, а левую держал на уровне пояса, надетого поверх сорочки, и что-то в ней сжимал. Что именно, Йох понял, когда прикоснулся к плечу своего приятеля.
У Гретешеле на поясе висели стрелы для арбалета.
Йох попятился, но молодой человек оказался быстрее. Его глаза распахнулись, а левая рука стремительно рванулась вверх. Выплюнув проклятие, он воткнул арбалетную стрелу между плечом и грудью Йоха.
Атаман почувствовал, как железный наконечник царапнул его верхние ребра и впился в сустав. Боль в руке то накатывала, то отпускала, и Йох выронил кривой меч. Гретешеле встал, стремясь вогнать стрелу как можно глубже. Правой рукой он вцепился старшему товарищу в волосы.
Они схватились врукопашную. Кто-то из них задел ногой светильник и перевернул его. На пол вылилось немного горящего масла. На стене заплясали красные тени, повторяющие движения борцов. Йох ударил молодого человека левой рукой в живот, заставив согнуться и потерять дыхание. Гретешеле разжал пальцы и, спотыкаясь, попятился. Он, наконец, отпустил стрелу, но рванул ее напоследок так, что Йоха скрутило от боли.
Теперь юноша нацелился на меч своего товарища, который валялся на земле. Йох толкнул приятеля в бок и сбил его с ног. Гретешеле упал в горящее масло, и его тонкая хлопковая сорочка мгновенно занялась. Языки пламени начали распространяться по ногам вверх.
Выкрикивая проклятия, молодой человек двинулся на Йоха. Огонь охватил его тело.
Атаман отступил, наткнувшись на стену, которой раньше не было. Он ударился о камень раненым плечом и заорал от боли, едва не теряя сознание. Вытянув левую руку перед собой, он пытался отгородиться ею, словно щитом, от Гретешеле, рвущегося вперед. Гладкое лицо молодого разбойника полыхало, его черты таяли как воск. В узком пространстве нестерпимо запахло паленой плотью.
