Александра Лисина - Первый удар
— Ах ты же… сволочь…
«Два?! — неверяще переглянулись Серые коты, когда меня скорчило на земле, как обломанную ветку. — У нее их два!»
«Какие два, идиоты?! — испуганно взвыл Лин и резко отпрянул, едва взглянув на мою руку. — Теперь уже… о, Аллар… теперь уже четыре!! Да что б вас всех разорвало!! Гайдэ!! Гайдэ, девочка моя… Гайдэ, не умирай! О нет!! Я их убью!! Какая же это подстав-а-а-а…»
Глава 6
Первым чувством, которое я научилась заново ощущать, была пустота. Тоскливая, всеобъемлющая, практически бесконечная. А еще одиночество — бескрайнее, как мертвое море, такое же безжизненное, пустое и совершенно серое. Казалось, не было ничего в целом мире, кроме выматывающей пустоты и серого одиночества. Ни голосов, ни звуков, ни запахов, ни даже движения.
Пусто… все вокруг было пусто.
Даже в моей собственной душе.
Как будто кто-то заживо высасывал ее целыми столетиями. Жадно пил, как голодный вурдалак, постепенно опустошая кажущиеся бесконечными резервы. И больше не было сил, чтобы отталкивать от себя его длинные лапы. Не было сил, чтобы вырваться из опутавшей мое гигантское тело паутины. Даже двинутся уже невозможно, потому что руки скованы прочными оковами. И ноги намертво вмерзли в какую-то ледяную плиту.
Она тоже забирает мои силы.
И тоже забирает у меня душу.
Сверху, снизу, со всех сторон… как тесная клетка, из которой не получается вырваться. Уже много и много лет.
За то время, что я томлюсь в этой темнице, льющееся откуда-то издалека живительное тепло почти иссякло. Кажется, ему тоже больше не удается добраться до моего уснувшего разума. Кажется, рядом есть кто-то еще, совсем недалеко, и я даже знаю, что когда-то мы были неразделимы, но теперь этот молчаливый друг отошел в сторону. Сейчас у него были не менее серьезные трудности. Сейчас он точно также старался выжить в обрушившейся на нас паутине, и я не знаю, могу ли снова на него рассчитывать.
Пусто.
И холодно вокруг.
Ни единой живой души больше не осталось вокруг меня.
А ведь когда-то… я уже почти не помню, когда… их было так много, что душа ликовала, глядя на то, как мое тело бурлит многообразием жизни. В ней были комочки побольше, поважнее, которые всегда хорошо мне служили. Были совсем маленькие, которые даже не сознавали, что живут не в пустоте, а на моем массивном теле. Были такие крохотные, что даже острое зрение охотящегося ястреба не способно их рассмотреть.
А были еще и такие, на которых даже мне смотреть не хотелось.
Когда-то давно их, наверное, вообще не существовало. Когда-то давно я даже подумать не могла, что это станет проблемой. Но со временем… через сотни… десятки сотен лет… их постепенно становилось все больше. Темные пятнышки. Крохотные родинки. Некрасивые и уродливые отметины. Медленно расползающаяся зараза, с которой я просто не знаю, как бороться.
Но кто это?
Что это?
Мой древний разум не знает ответа. И мои помощники лишь успевают сдерживать распространение этих пятен, не давая им захватить еще живые участки. Однако потом пятен становится больше. Так внезапно, что мне становится больно. Это как взрыв. Как извержение вулкана, от которого содрогается вся подвластная мне земля.
Что-то происходит вокруг…
Что-то причиняет мне эту боль. Что-то новое. Что-то, чего еще никогда не было. А следом за болью приходит слабость. Сперва несильная, небольшая, которую можно терпеть и которую можно надеяться, что пройдет. И я даже думаю, что все-таки справлюсь, со временем одолев свою неожиданную немощь.
Но потом боль возвращается с новой силой.
И снова… и снова…
Целых шесть раз кто-то пронзает мое тело острыми шипами, разрубая его на части. И шесть раз моя слабость отвоевывает, вместе с темнотой, все большее пространство. Каждый раз я дрожу от боли, пытаясь от нее избавиться и вырвать пронзившие тело колья, но тщетно. Они слишком глубоко сидят. И слишком быстро отбирают мои силы, отдавая их куда-то вдаль. В сторону. Туда, куда мой взор, заслоненный верным другом, уже не может достать.
Долгое затмение спустилось на мой смятенный разум. Глубокая скорбь заполнила мое сердце. Слабость затуманила мои мысли. И лишь слабая надежда еще теплится в самой глубине порабощенного сознания.
Мое тело надежно сковали невидимые пути. Его обнажили, бесстыдно рассмотрели, местами вскрыли и впустили внутрь болезненные отростки. Мне больно. Мне снова больно. Но даже мои верные помощники не способны унять эту дикую боль. Они погибают один за другим, постепенно уступая место расширяющемуся темному пятну. Черная клякса съедает их преданные души, разрушает тела, коверкает и уродует то, чтобы было создано когда-то с любовью и заботой.
Мне больно снова — уже от мысли, что мои создания бессильны что-либо изменить. А потом больно еще сильнее, потому что в этот трудный момент мой друг внезапно отнимает свою надежную руку и лишает своей поддержки.
Мне больно…
Мне очень больно и одиноко…
Это как предательство после стольких лет тесной дружбы.
Но потом становится еще хуже, потому что я вижу, как темные пятна набрасываются на него с еще большим ожесточением и рвут его тело так же жадно, как и мое. Мы оба стоим, шатаясь от слабости и изнеможения. Я падаю. Молю. Но он просто больше не может держать меня за руку. Не может защитить от этой страшной напасти. Просто потому, что его она успела поразить первой. И потому, что он, молчаливо храбрясь, уже много времени до этого сдерживал ее в одиночестве. Когда я не видела. Не выдав себя ни единым стоном. До тех пор, пока его сильное тело не разбили, наконец, на части и не сковали могучую волю древними заклятиями.
И вот я плачу, тихо умирая в своей каменной темнице.
Плачу горько и безнадежно, не видя того, что творится на моей земле.
Мне больно от мысли, что больше некому меня защитить. Мне больно и одиноко. Никого не осталось, кто был мне когда-то верен. Никого, кто был во мне когда-то жив. Да, мне больно сознавать, что тот, кому я когда-то поверила, предал меня, впустив сюда чужаков. И больно думать, что мой единственный друг верил ему тоже. Мы оба верили, долго, терпеливо. До тех пор, пока не стало слишком поздно. И до тех пор, пока наши разумы не поглотила без остатка серая мгла…
И вот я снова живу. Снова дышу и чувствую силы. Снова смотрю на восходы и закаты, и снова ощущаю в себе странную тревогу.
Я живу. Это правда. Только уже в другом теле. Я снова стою на границе нерушимой скалой, твердо зная, что в моей власти повелевать земными недрами.
Я вижу, как с востока бегут в нашу сторону волны далекого серого моря. Я вижу, как за ними, старательно прячась, идут и другие враги. Я знаю, что враг силен и что времени у меня немного. Но не могу отступить, потому за мной стоит верная подруга, без которой я никуда и никогда не уйду.
