Джон Толкин - Властелин Колец
Гэндальф пробыл в Хоббитании больше двух месяцев. Потом, однажды вечером к концу июня, как раз, когда планы Фродо устоялись, он вдруг объявил, что наутро уходит.
— Надеюсь, ненадолго, — сказал он. — Пособираю новости на юге. Я у вас и то засиделся.
Сказано это было невзначай, но Фродо показалось, что маг сильно озабочен.
— Что-нибудь случилось? — спросил он.
— Да пока ничего; но до меня дошли тревожные и не слишком понятные вести — надо разобраться. Если решу, что тебе надо выходить немедленно, — тут же вернусь или, на худой конец, подам весточку. А пока поступай, как решено, только берегись, а пуще всего береги Кольцо. И непреложный тебе совет: не надевай его!
На рассвете он ушёл.
— Я могу вернуться в любой день, — сказал маг. — Самое позднее — перед прощальным угощением. Похоже, что пригожусь тебе в пути.
Сначала Фродо опасливо прикидывал, какие такие вести мог получить Гэндальф. но потом успокоился: уж очень хорошая была погода. Лето пышное, осень плодоносная — Хоббитания давно такого не видывала. Ветви ломились от яблок, соты истекали мёдом, и пшеница вздымала тугие колосья.
Лишь когда вплотную подошла осень, Фродо встревожился не на шутку. Середина сентября, а Гэндальф как в воду канул. На носу день рождения и переезд, а от него ни слуху, ни духу. Между тем начались хлопоты. Приезжали и помогали упаковываться друзья Фродо: Фредегар Боббер, Фолко Булкинс и, уж конечно, Перегрин Крол с Мерри Брендизайком. Их общими стараниями в Торбе все было вверх дном.
20 сентября от жилища Фродо в Забрендию по дороге к Брендидуинскому Мосту отъехали два фургона, гружёные нераспроданной мебелью и утварью. На следующий день всерьез обеспокоенный Фродо всё время выглядывал Гэндальфа, но безрезультатно. Утро пятидесятилетия выдалось ясное и яркое, такое же, как в памятный день Угощения. Гэндальфа не было. Под вечер Фродо накрыл на пятерых праздничный стол, пытаясь разогнать своё уныние. Вот и с друзьями тоже скоро надо будет расставаться. Интересно, сказать-то им как?
Молодые хоббиты — Мерри Брендизайк, Фредегар Боббер, Фолко Булкинс, Перегрин Крол — веселились шумно и беспечно. И ужин скоро потёк радостно, несмотря на отсутствие Гэндальфа. Столовая была пуста, если не считать стола и стульев, но еда хорошая, вино тоже: его-то Фродо Лякошель-Торбинсам не продал.
— Что бы там ни случилось с остатками моего брахла, уж это не пропадёт! — сказал он, осушив стакан. В нём были последние капли "Старого Виноградника".
Прогорланив уйму песен, припомнив всякую быль и небыль, друзья выпили за здоровье Бильбо, потом за обоих новорожденных вместе, как было заведено на днях рождения Фродо. Затем вышли подышать свежим воздухом, поглядели на звёзды — и отправились спать. Угощение кончилось, а Гэндальф так и не явился.
На другое утро они быстро, в десять рук, нагрузили последнюю повозку. С нею отправились Мерри и Толстик (так у них звался Фредегар Боббер).
— Кому-то надо печку для вас, лодырей, растопить в новом доме, — сказал Мерри. — Ладно, авось послезавтра свидимся — ежели вы по дороге не заснёте.
Фолко пообедал и ушёл, остался один Пин. Фродо был сам не свой: он всё ещё ждал Гэндальфа и решил задержаться до сумерек. А там, если уж он очень понадобится магу, пусть сам идёт в Кроличью Балку, глядишь, ещё и первый доберётся: потому что Фродо решил пойти к Зайгородной переправе пешком и окольным путём, чтобы напоследок хоть поглядеть на Хоббитанию.
— Заодно и жир сгоню, — сказал он себе, глядя в пыльное зеркало на стене в полупустой прихожей. Он давно уже сидел сиднем и несколько расплылся.
Чуть за полдень к раздражению Фродо явились Лякошель-Торбинсы: Лобелия со своим белобрысым отпрыском Лотто. "Насилу дождались!" — сказала она, переступив порог. Это было невежливо и неверно: до двенадцати ночи хозяином Торбы оставался Фродо. Но что взять с Лобелии — ведь она ждала на семьдесят семь лет дольше, чем собиралась: ей уже перевалило за сто. И пришла она не просто так, а присмотреть, чтобы Брендизайки и прочие по ошибке не прихватили бы с собой чего чужого, и ещё за ключами. Спровадить её было непросто: она принесла с собой опись проданного имущества и желала проверить, всё ли на месте. Проверила раз, потом другой, получила запасные ключи и заручилась обещанием, что третьи ключи ей будут оставлены у Скромби в Исторбинке. Она хмыкнула и поджала губы — мол, знаем мы этих Скромби, утром половины вещей не досчитаешься, — но наконец, ушла. Фродо даже чаю ей не предложил.
Чай он сел пить с Пином и Сэмом Скромби на кухне. Было официально оговорено, что Сэм отправится в Забрендию "прислуживать мистеру Фродо и ухаживать за садом": договор был подписан Стариком, хотя его совершенно не утешало, что в результате соседкой его станет Лобелия.
— Последнее чаепитие в Торбе! — сказал Фродо и решительно отодвинул стул.
Посуду они за собой назло Лобелии не вымыли. Сэм с Пином быстро увязали три мешка и вынесли их на крыльцо. Пин пошёл прогуляться по саду, а Сэм куда-то исчез.
Солнце село, и Торба казалась угрюмой, опустелой, разорённой. Фродо побродил по знакомым комнатам — закатный свет тускнел, из углов выползали тёмные тени. Скоро совсем смерклось. Он прошёл к дальней садовой калитке, а затем даже спустился чуть-чуть по дороге: вдруг всё-таки появится Гэндальф?
В чистом небе разгорались звёзды.
— Хорошая будет ночь, — сказал Фродо вслух. — Вот и отлично, идти одно удовольствие. Засиделись, честное слово. Пойду, а Гэндальф пусть уж догоняет.
Он повернул к дому и остановился, услышав голоса где-то рядом — явно в Исторбинке, сразу за углом крайнего дома. Старый Скромби и ещё кто-то: голос незнакомый, а мерзкий до тошноты. О чём спрашивает чужак не разобрать, слышны только ответы старика Скромби — осторожные и опасливые, чуть ли не испуганные.
— Нет, мистер Торбинс уехал. Нынче утром, и мой Сэм с ним; всё уже вывезли. Да вот так и вывезли — что не продали, то вывезли… А зачем и почему — не моё это дело… да и не ваше. Известно куда — в Кроличью Балку, а может, и дальше. Это все знают. Да вон — прямая дорога. Нет, сам не бывал, на кой мне. Там, в Забрендии, народ чудной. Не, передать ничего не возьмусь. Спокойной ночи!
Мягко сошли шаги с Кручи, и Фродо удивился, почему он так рад, что сошли, а не взошли. "Видно, я насмерть устал от расспросов и всякого любопытства, — подумал он. — Ужас какой у нас любопытный народ!"
Он хотел было узнать у папаши Скромби, кто это к нему приставал, но вдруг раздумал и быстро зашагал к Торбе.
Пин сидел на крылечке на своем мешке. Сэма не было. Фродо заглянул в чёрную дверь.
