На Дороге (СИ) - Вель Софья

«Алеон, только не убей!», — рыкнул Элладиэль. Алеон ударил в тысячную силы.

— Я-я-я… — захлебываясь кровью, начал музыкант. — Я не обижал ее!

— То есть, не бил? Ты это хочешь сказать? Ты не успел избить и изнасиловать мою жену! — зарычал Элладиэль, и Лиро слег на траву от сокрушительного удара, подняться сам он уже не смог.

— Ты посмел предложить той, что дала мне Клятву, свою «любовь», даже не думая заботиться! Но ты прав… Я плохой муж — не устерёг! Не оградил от таких, как ты! Да, это я иду за ней по пятам, я преследую, а ты!? Ты не защитил от меня! Это я защищал от тебя!!! Хотя должен её убить! Но я дал Клятву, ты ведь тоже когда-то давал! Уже забыл!? Ничего, вспомнишь. Лиро, я ТАК хочу убить тебя! Но боюсь, мы с Лордом Алеоном не можем решить, кто из нас хочет этого больше. И сегодня…

Элладиэль на секунду замолчал:

— Сегодня, в честь Новой Жизни, я, Владыка Элладиэль, отпущу тебя и попрошу того же у моего Лорда.

— Он не достоин жить! — прорычал Алеон.

— Лорд Алеон, у Лиро достаточно хворей, которые мучительно сведут в могилу и без нас. Но Моя Драконица сказала, что от удовольствия рождаются дети. Лиро, пока ты еще жив, найди своих. Ты им нужен.

Эльдары покинули поляну, оставляя трубадура одного.

Элладиэль вышел к реке и просто сел на берегу, опустив голову к коленям. Алеон тщетно пытался найти следы Сильвии. Но лишь вышел к сидящему Элладиэлю.

— Она беременна. Моя драконица беременна! — тихо шептал Элладиэль. — Этого не может быть!

— Элладиэль, вставай! Надо найти Сильвию! Мы потеряли след. Ее могут убить в любую секунду! — Элладиэль, казалось, не слышал.

— Владыка, очнись! Сильвия была моей в ту ночь. Этот ребенок мой, твоим он быть никак не может. Ты знаешь об этом не хуже меня! — речь не произвела никакого эффекта. Тогда Алеон попробовал по-другому:

— Я верю, в тебе есть капля милосердия, помоги найти Сильвию и отпусти нас. Мы останемся в этом мире и не потревожим больше Поднебесье. Клянусь!

— Моя драконица… — с Элладиэлем творилось неладное. Алеон отшатнулся, но было слишком поздно. Мир сковало золотой цепью. Владыка сидел в своей же ловушке, а маленькая драконица спасалась от Карающего.

Сильвия бежала, не различая дороги… Он рядом! Ей не спастись. Она продиралась сквозь густые кусты, ничего не видя вокруг. Она забыла и о банде насильников, и о Лиро — это все было ничем рядом со страхом перед грозным оружием, способным убить душу. Очнулась она возле деревни, куда попала в предрассветный час.

Сильвия испытала странное облегчение. Как будто мучавший страх, наконец, отступил, оставив легкую грусть. Она вдохнула полной грудью. Вместе с легкостью пришла и трезвость — она одна, на дороге, беременная, без денег… Танцевать она больше не будет. Это была ошибка… глупость. Что теперь?

Сны Дракона. Тень.

Ненависть. Сладкое чувство. Ненавистны они все. Но они кормят… Поэтому нужны.

«Что это?!», — Тень передернуло. След? ОН здесь, в Мире Младших! От ужаса тень чуть не вылетела прочь из богатого паланкина, — для всех из паланкина выглянула красивая девушка. Она окинула взглядом базарную площадь.

«Где? Где? — Тень металась, ища золотой след, так больно куснувший. — Их же не осталось! Не может быть!». В пыли базарной площади сидел юноша, он играл грустную мелодию, а на шее музыканта…

Тень уязвленно сжалась — в мире Младших Старшей Крови не осталось! Откуда здесь их вещь? Вдруг Тень уловила сладкий запах, едва заметный след. НЕУЖЕЛИ! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

ВСЕ драконы мертвы! Разве нет? Запах тонким флером заполнял Тень настоящим страхом… Как отголосок дракона попал на вещь Старшего?!

Красивая девушка велела остановить паланкин. Грациозно выпорхнув на грязную мостовую, она подошла к музыканту. Юноша играл, закрыв глаза. Мелодия выходила удивительно чистой. Тень ненавидела музыку почти так же, как младших… в чьем отвратительном теле приходилось быть.

Камень на шее музыканта нестерпимо жег. Уничтожить бы! «Вместе с этим жалким и тщетным человечишкой…», — тонкий запах на пуговице чаровал — за такую добычу простят все огрехи и позволят вернуться в истинное тело! Она ждала, пока музыкант закончит, боясь подойти ближе.

— Привет! — нежно улыбнулась девушка, когда флейта стихла.

Музыкант поднял на красавицу печальные глаза.

— Ты так чудесно играешь! — промурлыкала зрительница. — О чем эта песня?

— О любви, — буркнул музыкант, ребра все еще сильно болели и играть было сложно.

— О-о-о, любовь! Как это прекрасно… — мечтательно протянула девушка. — Ты голоден? Я вижу, ты нуждаешься. Пойдем в мой дом, я накормлю тебя, согрею.

Сделав вид, что не смотрит на молодую красавицу, музыкант начал собираться.

— Подожди, не уходи. — перепугалась девушка. — Мне так грустно и одиноко…. Научи меня… Научи всему, музыке…любви….

Музыкант словно бы нехотя качнул головой в знак согласия.

«Вот ты и попался!», — промурлыкала Тень себе под нос.

Музыкант сел в богатый паланкин, и вдруг солнечный свет померк. Удивленно взглянув на красавицу, музыкант отшатнулся — он увидел истинное лицо Тени. Она зашипела, Лиро ослеп. Тень не смогла коснуться его — золотая пуговка не давала. Но Тень не сомневалась — Хозяин будет доволен!

Глава Десятая

Сны Дракона. Алион и Драго.

Драго спустился к лошадям, по уговору в конюшне скоро должна было появиться Лила. Драго ждал встречи со всем нетерпением юности. Он горел огневкой, упивался их страстью, влюбленностью Лилы, властью над девушкой, чувством хрупкости и беззащитности, которые она излучала в его объятиях.

Близость с эльдарийкой пьянила сильнее, чем скачки во весь опор или даже бой. Хотелось еще. Рядом с Лилой он просыпался с желанием, и засыпал, едва притупляя его. Казалось, всей ночи мало, чтобы утолить жажду плоти.

Он мог бы позвать любовницу в опочивальню конунга. И любить эльдарийскую гостью на ложе отца. На том самом ложе, где был зачат сам…Но не звал, каждый раз назначая новую встречу в конюшне.

Драго нравилось, как сплетался запах сена и тонкий аромат кожи возлюбленной. Нравилось, как огненная волна пожаром растекалась по шуршащей сухой траве. Но больше всего нравилось, что, когда засыпал, возлюбленная перебирала его волосы, и он слышал мерный перестук копыт лошадей, их тихое похрапывание, стрекот сверчков и шум ветра. В спальне отца были слышны только скрипы и мышиная возня.

Рано или поздно придется уйти наверх, его сын не должен быть зачат в конюшне, разве нет?

Драго остановился у входа: сегодня он был не один, и, увы, это не Лила пришла раньше условленного — Алион сидел возле стойла. Драго не сразу понял, чем занят брат.

— Что это? — вопрос заставил Алиона вздрогнуть и вскочить, он никак не ожидал увидеть здесь Драго. Разве конунгу не выводят коня уже оседланным и к парадному крыльцу?

— Это… Так, ничего. Нашел в комнате мамы, — замялся Алион, пряча книгу.

— Ты был в её горнице? — Драго почувствовал раздражение: то ли из-за самого присутствия незваного гостя, то ли из-за полного пренебрежения Алионом традиций степняков. Ну не заходят мужчины на женскую половину! И, уж тем более, не берут чужих вещей.

— Прости, как-то само вышло, — Алион не стал скрывать, что прочел мысли брата. — Знаешь, я все хочу понять, как она жила, что делала, о чем думала…

Драго крепче сжал зубы, отчего заиграли желваки:

— Как-то жила, просто жила. Детей рожала, воспитывала, что еще?!

— Она любила твоего отца? — прямо спросил Алион. Драго едва сдержался, очень хотелось ударить.

— Зачем ты спрашиваешь? — сквозь зубы спросил он.

— Драго, — Алион положил руку на плечо младшему брату, — не злись. Я просто… Просто хочу понять, что происходит… Почему все…так.

— Как так? — с вызовом начал Драго. Алион растеряно пожал плечами. А Драго продолжил. — Знаешь, что я точно понимаю? Что отец любил её и этим не снискал себе похвалы у своего народа. Родись я от степнячки, никто бы не дерзнул поднять мятеж.