Гаситель (СИ) - "Mae Pol"

— Ага, держите-держите только. Совсем скоро!..

И они держали. Жесткие власяные волокна царапали ладони. Тесхенец торчал рядом, пыхтел, сопел, бормотал что-то о палках, о каких-то рычагах, и его хотелось избить до полусмерти, но выпустить веревку — выпустить Иванку.

Веревка скользила, Иванка внизу словно не понимала опасности, только изредка доносился глухой голос: «Я сейчас, я скоро», «Чуть-чуть осталось». Время ползло так медленно, что почти остановилось, лишь горели ладони и путались мысли про коров, соседей, проклятого тесхенца, и почему-то Светочей. Они помогали людям, даже когда не продавали Искры. Они были хранителями простых смертных.

Тогда где они сейчас?

Искра в своем кристалле мерно вспыхивала, отмеряя долгие секунды и минуты.

Словно очнувшись, Конрад заорал:

— На помощь!

Соседи повыскакивали почти сразу. В окнах соседних домов загорались огни, высовывались сонные еще в предрассветном сумраке лица, где-то вторил воплям одуревший от раннего пробуждения петух. Но просить дважды не пришлось — Гунтрам, Калле, кузнец Клаус — все они толпились вокруг. Кузнец принес длинную кованую цепь, остальные прихватили веревки. На улицу выскочила Райна и завыла, упав на колени и размазывая по лицу слезы. Люди чесали головы, заглядывали в колодец, по очереди хватали веревку и повторяли:

— Нельзя тащить, гнилая. Потащишь — порвется.

Изнутри доносилось:

— Я почти все! Готово!

Гунтрам переглядывался с Калле. Клаус предложил кинуть цепь — да как же она ее поймает. Айнар хрипловато выдохнул:

— Моя… вина. Давайте сюда цепь, я спущусь и обвяжу Иванку. Ее достанете без труда.

— А ты?

Он пожал плечами, не глядя на Конрада.

— Стой. Если знаешь, как сделать, чтоб вас обоих вытащить — говори.

— Знаю. Цепь крепкая, намотаю на ворот. К вороту подвяжите длинную палку, а лучше железную оглоблю и крутите, как скажу.

Айнар будто дожидался, и Конраду снова захотелось его пристукнуть. Но не бросить на дне подземной реки.

— Ладно, делай, как знаешь. Мужики, девку-то держите! — заорал Клаус.

Айнар возился долго. Проверял колодезный ворот, спросил у кузнеца разрешения и как-то по-особому хитро прикрутил цепь к нему. Иванка уже жаловалась внизу, что устала и замерзла, и вообще «готово же, че не тянете!» Конрад принял очередную «вахту», крикнул:

— Ты не дрыгайся, дура! Терпи уж!

Длинный рычаг протянулся чуть не до забора, Айнар его тоже проверил, навалившись всем весом. Затем он обвязал цепь вокруг пояса и скрепил железной скобой.

— Простите, господин Конрад. Дочь вашу спасу. «В любом случае», — сказал он чуть дрожащим голосом.

На смуглых ладонях слегка кровили длинные полосы: от веревки или железа, или от всего вместе. Почему-то Конрад думал, что сумасшедший тесхенец так и сиганет в колодец, но тот спускался медленно и осторожно, стараясь не задевать веревку с Иванкой. Хотелось заглянуть — как он там, да только была очередь Конрада держать на пару с Клаусом, а Гунтрам и Калле таращились вниз.

— По стенкам идет.

— Ловко он, ловко.

— Как павук какой.

— Дык они и есть, вроде запечных тараканов, тесхенцы-то.

Конрад рявкнул на обоих: «Заткнитесь», потому что Иванка снова крикнула снизу:

— Пап, ну чего там застряли?

Цепь дважды дернулась. Айнар подтвердил:

— Доставайте.

Ворот с длинной штукой — Конрад некстати вспомнил, что Айнар назвал ее «рычагом», — выглядел жутковато, ненадежно, вроде какой-то игрушки из тех, что онпривозил мелким из города.

— Веревку-то отпускай! — рявкнул на него Томас — явился, братец, не запылился. Конрад дико зыркнул: тебе что за печаль, ты племянникам черствой булочки к именинам не дарил!

— Отпускай, — повторил Клаус-кузнец. — Тесхенец свою цепь ей отдал, сам так держится. Без привязи.

Конрад подумал о его порезанных до крови ладонях, а потом заставил себя разжать хватку, и понял, что собственные руки тоже содраны до розовой мякоти.

— Дави рычаг, — рявкнул он.

Навалились все сразу, едва не сбивая друг друга с ног. Ворот скрипел, старая рукоять колодца тоже. Цепь аккуратно наматывалась на дерево; медленно, словно во сне. Было что-то неправильное в том, как они работали — силы почти не прикладывали, и двое человек ощущались легче перышка. Положим, Иванка мелкая и тощая, если ее из течения освободили — дальше дело плевое, но парень — здоровяк, не может такого быть, чтобы не чувствовалось, когда тянешь…

— Я тут, — Иванка вывалилась из колодца — мокрая насквозь, зато с какой-то трубкой. — Пап, все получилось… ой.

С платья стекала вода, с волос стекала вода, она стучала зубами от холода, но сияла почище Искры. Пока не сообразила, что на нее все смотрят.

Томас как раз отдыхал от трудов, так что подзатыльник прилетел Иванке от него, отчего Конрад засопел: нечего чужих детей воспитывать, за своими приглядывай!

— Дура, — плюнул и Конрад. — Чего удумала?! Куда вот полезла!?

Райна кинулась к дочери. Она накинула на плечи мокрой Иванки толстое шерстяное одеяло, щедро одарила еще парой подзатыльников, обняла и зарыдала вдвое громче.

— Да прекрати, мам, я сама туда полезла! Айнар сказал… Ой, а где он?

Конрад толкнул рычаг: тесхенца нигде не было. Только теперь он заметил, что поясное крепление на Иванке, и цепь вся снаружи, внутри ничего не осталось.

Повисла пауза; тишина была неполной, потому что Райна еще всхлипывала, а Клаус-кузнец тихонько сплюнул: «болванище» Конрад уже подыскал какие-то слова, мол, ну раз Светочи так решили, так кто ж мы, маленькие люди, чтоб перечить, но Иванка опередила его протяжным воем:

— Айна-ар!

Мать удержала ее, а то снова сиганула бы в колодец.

— Веди ее в дом! — скомандовал Конрад.

«Его унесло течением. Ему уже не поможешь»

— Киньте еще разок цепь, — проговорил он. — На всякий случай.

Мужчины смотрели на него с явной жалостью, как на умалишенного. Томас даже пробурчал: зачем тебе чужак, дочь-то жива-здорова, вон ее мать поволокла домой, уши дерет, но в одеяло кутает.

Цепь скользнула вниз. Конрад выждал несколько биений сердца, потом снова решился повернуть «рычаг», боясь, что он станет совсем легким, и мокрое железо просто вывалится наружу.

Но пошло туго, тяжелее, чем прежде, и Конрад завопил:

— Навались!

***

Конрад не запомнил, что случилось дальше. Вроде кто-то кричал: «тяни его», потом снова выбежала мокрая и встрепанная Иванка: «Помогите Айнару!», Райна ее обратно волокла, в дом, отогреваться. Выскочили Олле и Виктор, даже Томмека высунулась, но тут же получила от матери под зад, братьям досталось на сдачу — все вернулись домой. Кроме Иванки, так и плясала кикиморой болотной — вытащите, вытащите его.

А потом показалась мокрая голова, Айнар подтянулся, оставляя быстро размываемые водой потеки крови с ладоней, и рухнул на землю. Он был крупным парнем, но после колодца словно стал меньше вдвое, и Конрад подошел вместе с остальными, позвал жену — тащи настойку, да покрепче.

И вытянул тесхенец, кроме себя, кое-что еще. Тогда Конрад не понял, что.

На сей раз Айнар пришел в себя быстро. Уже через пару часов он отогрелся — настойка заставила даже смуглого тесхенца раскраснеться. Он позвал Конрада и остальных во двор. Собрались все. Урд-пьяница, собака Урда, даже тетка Доротея из Дальнего угла.

Айнару было что показать:

— Вот эта трубка, — он продемонстрировал зачарованную давным-давно кишку, — будет подавать вам воду. Прочность у нее хорошая, а я прикрутил кран, — блеснула та самая штука от кузнеца.

Клаус довольно лыбился:

— Мы вместе работали! Почитай, всю неделю! Айнар объяснил, как там чего делать!

— Конструкция называется «водяной таран», — продолжал Айнар, поправляя свои стекляшки на лице. Удивительно, как только не потерял их в колодце. Или успел снять? Конрад не запомнил.

— Пап, это я сделала, — дернула отца за руку Иванка. Тот показал дочери кулак:

— Уши надеру.