Андрэ Нортон - Зеркало Мерлина
Мегос поднял чашу над головой жреца. Рука Конта нырнула в нее и раскрылась, показав на ладони белый камень.
Пат-Тен швырнул свой камень на пол, и тот подкатился к ногам Рея. Он тоже был белым.
Мегос прервал молчание:
— Наш господин сказал. Пусть все будет по его воле.
Жрецы хором повторили его слова. Но Рей задумался. Наверняка это какой-то трюк. Почему Мегос сначала угрожал, а потом отступился от них? Может, и в самом деле выбор камней случаен, а Мегос достаточно суеверен, чтобы верить, что сам Баал направлял пальцы жрецов?
— Уранос, — верховный жрец подошел ближе, — что ты предпочитаешь: алтарь и нож, или… — Он сделал паузу. — …объятия Преданного Тьме?
— Не имеет значения, как именно Солнцерожденный воин встретит смерть, раз он сделает это под Пламенем. Умирает тело, а не то, что составляет истинного человека. И в смерти я побеждаю, как ты знаешь, тех, кто выбрал тропу Тени. Алтарь этого дьявола, ты сказал о Преданном…
— Ты употребляешь неподходящие слова, говоря о вещах, о которых мало знаешь, Уранос, — прервал его жрец. — Когда Преданный Тьме появится, ты будешь призывать свое Пламя, но оно не придет на твой зов. Тогда ты начнешь умолять о смерти, но она явится в свое время и по своей воле. И ты — тоже! — Верховный жрец в первый раз взглянул прямо на Рея. — Уведите их в храм, чтобы они были под руками, когда пробьет час!
Их снова вели по темным коридорам. Иные были так темны, что люди шли как бы через бесконечную ночь. Один раз Рей увидел струйки маслянистой влаги на стенах и скользкие следы, оставленные безымянными жителями этих подземных ходов.
Они поднимались по ступеням все выше и выше, по крайней мере, еще на два уровня. Затем вошли в коридор с красными стенами, освещенный факелами, которые были установлены в стенных кольцах через равные промежутки, и, наконец, большой зал с фресками, которые Рей видел в своем сонном путешествии.
— Мы в храме Баала, — заговорил Уранос впервые после того, как они ушли от Мегоса. — Видишь, брат, как лорд Тени выставляет свои грязные развлечения перед глазами его последователей?
Рей лишь мельком взглянул на непристойные изображения и отвел глаза.
— Молчать! — Один из провожатых жестоко хлестнул Ураноса по губам. — Время для болтовни, для воплей и для призыва давно угасшего Пламени еще настанет. Говорят, Солнцерожденные не умеют просить пощады. Но это потому, что Солнцерожденные еще не встречались с Преданным Тьме. Ручаюсь, что ты, наконец, заорешь так же громко, как последний муриец, который попал в объятия Преданного Тьме, — Того, Кто Ползет!
Их втолкнули в маленькую боковую комнату, цепи снова прикрепили к кольцам в стене, а затем жрецы ушли.
— Какова цель Мегоса? — спросил Рей, когда они остались одни. — Разыграл он с этими камнями представление или действительно верит, что их выбрал Баал?
— Кто знает? Если это и представление, то мне кажется, оно нацелено не только на нас. Хотел бы я знать, что такое этот Преданный Тьме.
Рей решил, что он этого не хотел бы. Он прислонил голову к стене, и старая проблема захватила его с новой силой. Зачем воля Наакалей держала его здесь, в центре вражеской страны? Какова была задача, которую он не выполнил? С тек пор, как Красная Мантия вызвал его на набережную, место в нем, заполненное их волей, опустело. Ушла она сама или была вытянута могуществом атлантского жреца?
Зачем он здесь?
За его спиной были холодные, равнодушные камни, и он вдруг почувствовал, что затерялся вновь. На этот раз не в лесу гигантских деревьев, но в том месте, которое он не мог — бы описать, где не его тело, которое оставалось в храме, закованное в цепь, но какая-то иная его часть бесцельно дрейфовала — вне его контроля. Да, затерян, как никто и ничто не могло бы затеряться.
Затем… Тот дрейфующий обрывок близкого небытия, каким он стал, был захвачен… удержан., повлечен в другом направлении… волей!
Рей снова был в своем теле. Плоть его покалывало, под кожей распространялось тепло, как было однажды от искрящейся воды в мурийской цитадели, В нем снова твердо укрепилась воля, она ожидала — только он не знал, чего именно.
— Брат!
Рей повернул голову. Уранос подкатился ближе, насколько это позволяли цепи, и пытался коснуться его вытянутой рукой. Лицо его выражало изумление.
— Что с тобой? — спросил он, встретившись с глазами Рея.
— Теперь все в порядке, — ответил Рей и почувствовал, что говорит правду. Вместе с волей пришла уверенность в себе. Однако осторожность была необходима.
— Ты… ты словно бы выходил из тела, — прошептал Уранос.
— Но я вернулся. И так же… — Он замялся.
— Что? Говори!
— Я думаю… Слушай! — Его голова была по-прежнему прижата к стене, и ему казалось, что сквозь камень доносится звук, очень глухой и далекий.
Атлант повернул голову и приложил ухо к стене.
— Похоже на морской прибой, — сказал он через некоторое время.
— Что это?
Им не дали долго размышлять, вернулись жрецы и сняли со стенных колец цепи. Когда пленники вышли в большой зал храма, звук, доносящийся откуда-то с воли, стал яснее, резче, как если бы какое-то акустическое устройство здания улавливало и усиливало его. Постепенно он превратился в рев. Уранос напряженно прислушивался.
— Это… Это битва! — выкрикнул он вдруг.
«Му? Но каким образом? — недоумевал Рей. У матери-страны явно не было времени на то, чтобы собрать армию и бросить ее прямо в центр вражеской страны. Но может ли он быть уверен в этом!»
— Это хорошо, — Уранос взглянул на жреца, державшего его цепи. — Хорошенько смотри теперь за крыльями своей Тени, брат ямы. Когда танцует Пламя, все тени пропадают. А когда мать-страна идет очищать землю, никого не останется, чтобы Прикрыть вашего Темного бога…
Жрец снова ударил Ураноса.
— Баал не взлетит, как перо на ветру. Преданный Тьме заставит тебя забыть обо всем, кроме себя самого, и скоро!
Уранос сплюнул кровь с разбитых губ.
— Присмотри за собой. Теперь собираются духи убитых! Ты думаешь, они не ведут своих мстителей, не кричат на ваших улицах о конце правления Баала? Говорю тебе! Пятистенный Город исчезнет с лица Земли, и даже имя его не сохранится в памяти людей. Баал снова должен будет искать яму, из которой он выполз, и те, кто служил ему, будут поставлены перед светом, которого они боятся больше, чем меча. То, что вы вызвали, станет не слугой, а хозяином, прежде чем его отправят туда, откуда оно пришло.
Он говорил без угрозы, но с уверенностью, как пророк, полностью убежденный, что видел ближайшее будущее.
Жрец снова замахнулся, но не успел ударить: рев несколько утих, и теперь они услышали топот, словно кто-то бежал по коридорам. Из-за колонн поспешно выбежал жрец в бронзовых латах поверх мантии и со шлемом на сгибе локтя.
