Elme Orta - Суждено быть рядом. Время перемен
– Да ты хоть понимаешь, что она может убить тебя! – Легко встряхнул безумную девчонку Райлин.
– Даже если я выиграю! – Подняла на него злые глаза Сариэль. – Наш контракт будет расторгнут. Так, неужели ты думаешь, что Повелитель оставит меня в покое?! Или подпустит меня к тебе?! Или к Кейри?!
– Мне все равно! – Злобно выпалил эльф. – Лишь бы ты была жива!
– Если тебя тревожит только это, то могу пообещать тебе, что буду сражаться в полную силу.
– И не подаваться хейлин! – Наследник все никак не хотел успокаиваться.
– И не поддаваться хейлин, – усмехнулась Сариэль. – Только не дай своему другу уйти за грань, когда память вернется к нему. Пообещай мне.
Райлин осторожно обнял свою жену, которой завтра мог лишиться навсегда.
– Я обещаю тебе, – прошептал он ей в макушку.
– И сам будь осторожней.
– Я всегда осторожен, моя неугомонная теллиани.
И только древняя Ночь улыбнулась в ответ, раскрывая свои черные и беззвучные крылья над ними.
***
Последний день Алдайна всегда знаменовался самым щедрым застольем, самыми вычурными и богатыми нарядами, самыми изысканными развлечениями.
Все словно сходили с ума и старались ухватить еще несколько часов хрупкого перемирия, шуток, веселья и дружеского расположения, ведь с первыми лучами солнца следующего дня все вернется на круги своя, и холодная ненависть захлестнет вчерашних приятелей.
Сегодня Сариэль нарядили в пышное черное платье с огромной многослойной юбкой, узкими длинными рукавами, закрывавшими тонкие пальцы девушки почти до самых ногтей. Богато расшитый черными агатами лиф переливался на солнце, словно звездная ночь. Голову венчал тяжелый головной убор в форме полумесяца, с которого прозрачной черной дымкой ниспадала длинная вуаль до самых пяток.
Теллиани улыбалась. Впервые за все пять дней праздника. Собранная, решительная, будто бы опьяненная какой-то боевой радостью. Как воины, слышащие зов крови перед тяжелой битвой.
Сегодня жрицы танцевали так, как хотелось ей, исполняя волю двух женщин, которые должны были владеть этим миром. Грациозные девушки плели цветущие сады и летнее солнце, и волосы любимых, вьющиеся на ветру. И смех, и тяжелые созревшие яблоки, и белый шелк одежд. И всадников, с улыбками подставляющих лицо жарким лучам.
Только хейлин сидела рядом с мужем мрачнее тучи, и ее вычурное снежное платье, оттеняя лицо, делало его похожим на застывшую маску. И было видно, что и Дайсэ готов сорваться в любую минуту, так полыхали гневным огнем его глаза. Вот только за этим гневом он старательно прятал безумный страх потерять ту, которую любил больше жизни – свою Фириат. Им так и не удалось толком поговорить утром, когда все были заняты сборами, и теперь демон жалел, что так много не сказал своей жене.
– Если с твоей головы упадет хоть волос, я лично задушу теллиани. Своими руками! – Прошептал он так тихо, чтобы его услышала только хейлин.
Но она ничего не ответила и лишь покрепче сжала бледные губы, глядя на раскрасневшуюся Сариэль.
За ее плечом, как и всегда, стоял Кейри. Вот только сегодня он не бросил на теллиани ни единого взгляда, хотя раньше не мог отвести от нее глаз. Зато ее муж, до этого не проявлявший никакого интереса к своей супруге, сидел, сжимая ее тонкие пальцы и бросая на Фириат с Дайсэ раздраженные взгляды.
– Да что там происходит?! – Пробормотала хейлин себе под нос.
Но затем ее отвлекло очередное действо: подношение даров жрицам, вернувшим миру стабильность. И все закрутилось, как в безумном хороводе. Поклоны, улыбки. Смена блюд. Музыка. Улыбающиеся лица. Еще смена блюд. Опять поклоны. Танцы. Снова смех.
И когда Фириат уже подумала, что всё обойдется, оба правителя встали, и в повисшей над местом силы тишине зазвучали их ровные и безучастные голоса.
– Сегодня, в последний день Алдайна, когда теллиани подала нам пример, напомнив о древних порядках, – Сказал Повелитель эльфов. – Мы возродим иную забытую традицию.
– И вернем былые времена, которые, возможно, принесут нам мир, – продолжил Владыка демонов.
– Так пусть же гордость наших народов – хейлин и теллиани – поступят, как поступали когда-то их предшественницы. – Подхватил древний эльф.
– И покажут нам, которая из них сильнее! – Зловеще улыбнулся облеченный властью демон.
– Схватка на мечах станет достойным завершением Алдайна! – Ровно сказал Риандел.
– И узрим мы, как изменяется мир! – Завершил Деймар ритуальной фразой.
Дружный вздох пронесся над застывшей толпой. А затем только нарастающий гул криков.
Молодые демоны улыбаясь, доказывали, что их хейлин сломает эльфийскую девчонку одной рукой. Эльфы с каменными лицами отмахивались от этих абсурдных предположений, утверждая, что теллиани поставит зарвавшуюся демонессу на колени. Злобно переглядывались наследники.
А вот девушек, напротив, словно покинули все тревоги.
Обе синхронно поднялись. Изящные, восхитительно прекрасные. В тяжелых церемониальных платьях. День и Ночь. Свет и Тьма. И так же синхронно вышли из-за столов.
Сариэль чуть поклонилась противнице и в ответ получила такой же намек на поклон.
– Время пришло, – сказала теллиани.
– Да будет так, – ответила хейлин.
Ни страха, ни печали. Только холодные совершенные лица. И глаза, глядящие в глаза.
И обе разошлись в разные стороны, чтобы сменить тяжелые платья на более подходящий наряд.
Фириат рванулась в свой шатер и с остервенением принялась сдирать с себя щедро расшитый белый шелк.
– Старый козел! – Разъяренно шипела она. – В войнушки никак не наиграется. Возродитель традиций хренов! – Вопила хейлин, со злостью швыряя в стороны удобные туфельки и остатки вуали, закрывавшей волосы, когда почувствовала сильные и такие родные руки на своих плечах.
– Не дай себя убить, Фириат, – тихо выдохнул Дайсэ ей в шею.
И от этого мурашки побежали по светлой коже демонессы. Она прижалась спиной к его плечу, наслаждаясь теплом его тела.
– Я не хочу драться с ней, – гневно сказала она.
– Просто не дай себя убить! – Твердо сказал наследник и принялся снимать с нее тяжелое и неудобное платье, искоса взглянув на Азазеля, принесшего боевой доспех для своей хейлин.
А совсем неподалеку, в шатре теллиани происходило почти идентичное действо, вот только эльфийский наследник остался сидеть рядом с отцом, вызвав своим поступком одобрительные кивки у тех, кто предпочитал свято следовать незыблемым традициям и никогда не показывать свои истинные эмоции чужакам.
