Память льда - Эриксон Стивен

— А как насчет того, что случилось в Даруджистане?

— Счастье, что этот город не взлетел на воздух. Там царила полнейшая неразбериха. Все друг друга недопоняли. И потом, учти: слишком мало времени прошло, мы еще не успели очухаться после осады Крепи.

— Отрадно слышать. Значит, не у одного меня была в ту пору мешанина в мозгах.

— Мы все тогда очумели. Битва за Крепь с первых минут пошла вразрез с нашими замыслами. Тайскренн всерьез верил, что сумеет сбить Семя Луны и заставить Аномандера Рейка сражаться на земле. И если бы высшего мага поддержали, ход сражения мог бы оказаться иным. Я только потом узнал, что в то время Тайскренн даже не подозревал, кем на самом деле является Ночная Стужа. Ему казалось, будто ей не терпится сразиться с Рейком. Ей и Беллурдану. Знал бы этот великан, что подруга использовала его в качестве… ищейки. Похоже, у них обоих были какие-то тайные притязания на власть, чего Ласин допустить никак не могла. Высший маг А’Каронис первым заподозрил, что Ночная Стужа ведет двойную игру, и поделился своими подозрениями с Тайскренном. Однако тот ему сперва не поверил, и лишь потом, когда Ночная Стужа уничтожила А’Карониса, Тайскренн нанес по ней удар. Пожалуй, сражение за Крепь — еще один черный день в истории Малазанской империи, настоящая катастрофа.

— А по-моему, верховный кулак, катастрофы эти были далеко не первыми.

Щурясь на свет фонаря, Дуджек кивнул.

— Я считаю, все началось с бойни, устроенной т’лан имассами в Арэне. Все тогда обвиняли Ласин, однако на самом деле приказ отдала не она, а некто другой. Тот, кто занял Первый Трон и кого считали мертвым. Он воспользовался т’лан имассами, чтобы отомстить Ласин и ослабить ее власть над Малазанской империей. То был, так сказать, первый звоночек: намек на то, что император Келланвед… вовсе не так уж мертв.

— Он жив и по-прежнему безумен. Мало того, мне кажется, мы на полном скаку приближаемся к новой катастрофе.

— Надеюсь, ты ошибаешься. И вообще, это меня сегодня ночью нужно было утешать, а вовсе не тебя.

— Ну, полагаю, такова цена за перевернутую с ног на голову субординацию, — усмехнулся Скворец.

— Пока мы тут говорили, мне в голову забрела странная мысль. И опять-таки не из приятных.

— Ну-ка, ну-ка, любопытно послушать.

— Нам только кажется, будто мы хорошо знаем, что и зачем делаем. А по сути — у нас нет и половины этой уверенности.

— «Мы» — это кто?

— Малазанская империя. Ласин. Тайскренн. Что до нас с тобой — мы последние в цепи игроков и знаем гораздо меньше, чем должны бы. Под Крепью мы кинулись в атаку на Семя Луны, будто глупые щенята, которые никогда не видели медведя. Если бы я не припер Тайскренна к стенке и не заставил рассказать правду, мы бы и сейчас пребывали в неведении.

Скворец вертел в руках кружку, разглядывая остатки эля.

— Быстрый Бен до многого додумался сам. Расспросить бы его, но он тоже осторожничает.

— И вдобавок отличается упрямством.

— Да уж, не без этого. Зато Быстрый Бен безраздельно верит в Ганоса Парана — нового Управителя Колоды.

— И его вера тебя удивляет?

— Немного. Паран ведь прежде уже был втянут в игры богов. Он проник внутрь Драгнипура. В его жилах течет кровь Гончей Тени. И мы толком не знаем, какие перемены в результате в нем произошли и что они предвещают. Этот человек непредсказуем и почти неуправляем. Конечно, он выполняет приказы, которые я ему отдаю. Но если Ласин думает, что капитан станет плясать под ее дудку, она сильно ошибается.

— Этот парень тебе по душе, да?

— Признаться, я восхищаюсь им, Дуджек. Его стойкостью и способностью беспощадно выворачивать себя наизнанку. А больше всего — его удивительной человечностью.

— Что ж, этого вполне достаточно для крепкой веры, — заключил Однорукий.

— Ну вот, ты повернул мое оружие против меня же самого, — хмыкнул командор.

— Уж лучше напороться на свой собственный меч, чем на чужой.

— Знаешь, Дуджек, я подумываю об отставке. Пожалуй, хватит с меня войн. Эта последняя.

— Я догадывался, друг мой.

— Думаешь, она меня не отпустит? — спросил Скворец.

— Думаю, надо сделать так, чтобы у нее не осталось иного выбора.

— Предлагаешь мне утонуть, как Урко Красту? Или пусть все увидят, как меня убили, а потом труп исчезнет, как это произошло с Дассемом Ультором?

— Если предположить, что ничего из названного тобой в действительности не было…

— Дуджек!

— Ладно, не буду. Но согласись, кое-какие сомнения все же остались.

— Лично я их не разделяю. Когда-нибудь я непременно разыщу Дукера и вытрясу из него правду. Его хоть и считают свихнувшимся, но он — имперский историк и должен знать, как все обстояло на самом деле.

— Забыл тебя спросить, — спохватился Дуджек. — Быстрый Бен не получал вестей от Калама?

— Если и получал, то мне он об этом не говорил.

— А где сейчас наш маг?

— Последний раз я видел его возле повозок Тригалльской торговой гильдии. Он там о чем-то говорил с Харадой.

— Учитывая, сколько всего нам предстоит, ему не мешало бы поспать.

Скворец поставил кружку на стол и встал.

— И тебе тоже, мой старый друг. — Он поморщился, разминая затекшую больную ногу. — Спокойной ночи, Дуджек, — сказал бородатый командор, берясь за полог шатра.

— И тебе, Скворец… Да, вот еще что… Тайскренн хочет извиниться перед тобой за случившееся со сжигателями мостов.

— Он знает, где меня найти.

— Он ждет подходящего момента.

— И какой же момент, интересно, можно считать подходящим?

— Не уверен, но, видимо, он до сих пор еще не наступил.

Командор немного помедлил, а затем откинул полог и вышел из шатра.

— Увидимся утром, Дуджек.

— Ага, — ответил верховный кулак.

Подойдя к своему шатру, Скворец увидел знакомую фигуру.

— Я соскучился по тебе, — сказал он, протягивая к Корлат руки.

— Я тоже, — ответила тисте анди.

— Бруд не дает тебе роздыху. Идем внутрь. Я сейчас зажгу лампу.

— Не трать понапрасну время, — тихо промолвила женщина.

— Это ты умеешь видеть в темноте, а я…

Корлат притянула его к себе:

— Если хочешь что-то сказать, говори покороче. Мои желания не утолить словами.

Скворец обнял ее:

— Я всего лишь хотел узнать насчет Серебряной Лисы. Ты нашла ее?

— Нет. Наверное, она умеет передвигаться по каким-то древним магическим Путям. Я даже не подозревала об их существовании. Вместо Серебряной Лисы появилась пара ее неупокоенных волков. Они проводили меня до лагеря. Удивительные звери.

Скворцу вспомнилось, как он впервые увидел т’лан айев, буквально поднимавшихся из праха среди желтоватой пожухлой травы. Тогда в считаные минуты все окрестные холмы заполнились этими древними животными.

— Согласен, удивительные, — кивнул он. — Хотя и весьма своеобразные.

— Понимаю, вам их тела кажутся необычными, даже уродливыми. Слишком длинные лапы, чересчур широкие плечи, короткая шея и могучие челюсти. Но дело не только в их облике. В т’лан айях есть что-то непонятное и пугающее.

— Тебя они тревожат больше, нежели т’лан имассы?

Она кивнула:

— В т’лан имассах чувствуется пустота, как в яме, где от костра остался один лишь пепел. А от т’лан айев ощущения совсем иные. В этих волках я чувствую… печаль. Вечную печаль.

Корлат вздрогнула. Скворец промолчал.

«Любимая, ты видишь в их глазах то же, что я в твоих. Должно быть, именно это отражение — узнавание! — так потрясло тебя».

— Т’лан айи проводили меня до самого лагеря, — продолжала Корлат. — А потом внезапно исчезли. Представляешь: только что бежали рядом, и вдруг… их нет. Наверное, это взбудоражило меня сильнее всего.

«Потому что это ждет всех нас. Даже тебя, Корлат. Превращение в прах».

— Я обещал тебе, что разговор будет недолгим. Идем в постель, милая.

Она заглянула ему в глаза:

— А потом, после этой ночи, мы расстанемся?

Он поморщился:

— Ну да, возможно, на некоторое время.