Илона Романова - Иллюзия обмана
В коридоре послышались шаги. Чтобы выиграть ещё несколько минут, она прикинулась глубоко спящей.
— Что-то уж больно долго, — озабоченно пробормотал вошедший Цервемза. — Не слишком ли много я ей налил?
— Помнится, ты пробыл в беспамятстве гораздо дольше… Она всё-таки женщина, — ответил второй голос, принадлежавший, судя по всему глубокому старику. — А в себя мы её приведём мигом.
Ладонь, в которой был заключён многовековой холод, слегка коснулась лба Оканель. От ужаса девушка чуть не потеряла сознание, но справилась с собой и открыла глаза.
— Где я? — вполне натурально простонала она, с трудом садясь.
— Считай, что в гостях, — хихикнул Колдун, уютно устраиваясь в огромном кресле и наливая себе и Узурпатору вина из запотевшего кувшина.
Правитель снова уселся на низкий табурет. Принял из рук Советника кубок. С наслаждением отхлебнул холодного вина и пристально уставился на свою жертву.
Игра началась.
Жене Императора довольно быстро удалось убедить своих противников в том, что подчиняющее зелье сработало. Она совершенно безропотно и даже охотно отвечала на все их вопросы. Правда рассказывала лишь то, что было итак известно всему Сударбу. По счастью Цервемза был настолько уверен в своих магических силах, что не стал копаться в мыслях пленницы. Оканель же смиренно соглашалась со всем, что ей говорили, а сама постоянно благодарила Анерат, в своё время научившую сестру прикидываться милой дурочкой.
— Итак… — медленно произнёс Узурпатор. — Повтори, что ты должна сделать.
— Я должна вернуться в Амграману и подлить мужу в питьё вот это, — она показала бутылочку с зельем. — А потом мне предстоит убедить Кайниола в том, что вы устали от войны и хотите лишь поговорить с ним. Затем я приведу его к вам, сир!
— Хорошо! — кивнул Правитель. — Остальное — не моя забота.
Он встал и величественно удалился.
Оканель смотрела ясными глазами и говорила без запинки, но что-то в её тоне насторожило Советника. Он дождался, когда Цервемза выйдет. Выбрался из недр своего кресла и подошёл к ней:
— Совсем мы тебя замучили, — сказал Старик тоном ласкового дедушки. — А ты ведь, наверное, пить хочешь?
— Очень! — совершенно искренне ответила пленница.
— Вот и отлично! У меня тут кое-что для тебя есть. Только никому не говори! — подмигнул он.
Колдун стряхнул последние капли из своего кубка. Провёл над ним ладонью. Оканель показалось, что вода потекла прямо с пальцев Старика. Он протянул девушке полный сосуд. Она почти с благодарностью приняла его и сделала глоток.
Колдун всё рассчитал верно. Не знал он лишь того, что его жертва прошла дюковское посвящение. Воды лишь обожгли сердце Оканель, заставив разом почувствовать всю боль, ужас, холод и страдание, когда-либо жившие в мире. На мгновение ей показалось, что она снова слышит крик гибнущих родных.
Лекарка допила. Спокойно поставила кубок на пол. Устало смежила веки, и некоторое время сидела так. Когда она снова открыла глаза, в них плескались ненависть и холод.
— Вот и славно! — прошипел Старик. — А теперь, ступай…
VIII
Коврик развернулся точно у фонтана. Оканель вздохнула свободно. Она была в Амграмане. Дома. Оставалось лишь завершить дело, и о пережитом можно было забыть.
Император как будто почувствовал, что она вернулась, и выбежал в патио:
— Где ты… — он не договорил.
Что-то в облике жены удержало его на расстоянии.
— Вот… опоить тебя велели… — медленно проговорила она, доставая флакон.
Звякнуло стекло. Осколки рассыпались по каменным плитам. Отрава с шипением испарилась.
Оканель беззаботно рассмеялась и стала прежней и родной. Кайниол бросился к ней.
— Погоди… — отстранилась она. — Вот только умоюсь и попью. А потом… Мне многое надо тебе рассказать.
Юная женщина ополоснула руки и лицо. Её пробрала странная дрожь. Решив, что это от усталости, она зачерпнула пригоршню воды и с наслаждением выпила. Чудовищная тяжесть разлилась по всему её телу.
Она была хранима Щитом, владела Речью, носила Имя и стояла в Круге Справедливости. Всё так… но она не была дюксой, неуязвимой даже для Вод Без Плеска…
— Грейф Нюд… бережёт… Воды… — прошептала она и застыла, глядя на него с отчаянием и любовью. — Я… дождусь… там…
Император долго стоял, ничего не понимая, и смотрел, как жена медленно превращается в изваяние. Наконец, осознал, что произошло:
— Оканель… — прошептал он. — Оканель…
— Оканель! — разнесло эхо его горестный вопль.
…Как и в день гибели Сиэл юноша сидел на каменных плитах, а вокруг суетились друзья. Люди. Дюки. Тийнерет. Дюксы. И всё было напрасно — отобранного было не вернуть…
— Ты ей уже не поможешь, — тихо сказал Таситр, обнимая друга за плечи и помогая подняться. — Пора подумать о Сударбе…
Кайниол безучастно кивнул:
— Дай мне одни сутки пережить всё это… Послезавтра я снова стану Императором, а до тех пор… я — просто вдовец… Пойдём! Я хочу пройтись по городу…
…Коты не умеют лить слёз. Тийнерет воинственно взвыл и мрачно проговорил:
— С меня хватит! Хозяек на них не напасёшься… Этого — убью, замараю я при этом лапы или нет…
Воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит, кот растаял в воздухе.
IX
Как и предполагал Кайниол, в саду, выросшем на месте дома, где когда-то жила семья Оканель появилось новое деревце. Скромная рябина тянула ветви к родным…
Побродив по саду, юноша бесцельно пошёл по городу, казавшемуся теперь чужим и холодным. Таситр ни на шаг не отходил от друга. И молчал. Да и о чём тут было говорить…
— Сир! — окликнул Кайниола знакомый голос. — Я всё знаю… Не хотите ли зайти?
Император обернулся. На него смотрел Никбелх.
— Нет. Я не голоден.
— А вы всё-таки зайдите! У меня к вам дело…
Кайниол умоляюще посмотрел на Таситра и шагнул в сдобное тепло.
— Помните, сир, что после ухода бабушки Дьевмы, я стал ещё и Сказочником? — без предисловий спросил Пекарь.
Император кивнул.
— Так вот… Я понимаю, что вам не до того, но эта сказка именно для вас…
Оканель шла по Дальнему Миру в поисках уголка, где она могла бы скоротать вечность в ожидании Кайниола. Дорога настолько утомила её, что она не сразу расслышала знакомый старушечий голосок:
— Куда, хорошая моя, спрашиваю, идёшь?
Перед ней стояла бабушка Дьевма.
— Сама пока не знаю…
— Так ведь ты с пути сбилась! — хихикнула старушка.
— Не всё ли теперь равно…
— Хорошенькое дело! Тебе ещё Наследника Кайниолу надо родить. Да долгую жизнь прожить.
