Токацин - Западный ветер
— Ну что ты, разве Илирик испугался бы лучей?!
Глава 07. Велсия
— По-моему, эти Сосны меня притягивают, — вздохнул Речник, отчищая сапог от налипшей смолы. На его счастье, в Лесу было холодно, и солнце не успело растопить её, не то Фрисс намертво застрял бы в смоляной луже. Его спутник, Кенну из рода Пурпурной Стрекозы, вежливо промолчал и отклеил от смолы сигнальные флаги — шесть полос сухой травы, прикреплённых к халге Фрисса. Четыре белых флага и два серых — знак принадлежности к роду Белых Сов.
— Не надо налетать на деревья, — тихо попросил Кенну и оттолкнулся от ветки, поднимая свою халгу в воздух. Фрисс поспешно намотал управляющие верёвки на руку и последовал за Кенну, пытаясь набрать высоту и улететь из паутины сухих ветвей. Вокруг высились гигантские Сосны и длиннохвойные серебристые Фаманы. Их ветви смыкались где-то в облаках, а подножия терялись в лесном полумраке. Прямые стволы походили на каменные колонны — только тонкие засохшие ветви торчали из них кое-где. На такую ветку и налетел Фрисс, не совладав с управлением, хотя вокруг хватало места для полётов — от Сосны до Сосны мог бы разместиться город. Речник давно отвык от полётов на халге — с тех пор, как научился управлять хиндиксой. Но теперь его верный «Остролист» остался у наринексов Левого Берега — в полном владении до того дня, когда Фрисс вернётся из похода. В обмен ему уступили халгу Белых Сов, провожатого и связку вяленой рыбы, но Речник всё равно тосковал по кораблю и досадовал на ненадёжную и вертлявую халгу. На таких приспособлениях хорошо летают лишь хрупкие девушки и худосочные юнцы, а Речники в доспехах только и успевают уворачиваться от веток.
Вот и опять… Здоровенная золотистая белка сорвалась с покачнувшейся ветви и с возмущённым цоканьем взлетела вверх по стволу, откуда на Фрисса, медленно кружась в воздухе, опустился кусок рыжей полупрозрачной коры. Выглядел он лёгким, но Речник не обманывался — попади он под этот обломок, халгу снесло бы в кустарник.
— Умные здесь белки! — сердито сказал Фрисс, когда его халга догнала Кенну.
— Не надо трогать Златок, — сказал тот, оглядываясь на Речника. — Это духи-служители Каримаса. Никто и никогда не охотился на них. Фрисс пригляделся к ветвям — в вышине, там, где зеленела и серебрилась хвоя гигантских деревьев, то и дело мелькали золотистые хвосты. Златки шныряли по Лесу, поднимаясь в облака и спускаясь к корням. Только их цоканье и шорох ветвей нарушали тишину между небом и землёй. Там, где меж крон оставались просветы, солнечные лучи колоннами врастали в лесной полумрак. В редких световых окнах виднелись густые заросли кустарника и завалы поломанных ветвей, пустых сосновых и фамановых шишек, ковёр слежавшейся хвои, там блестели извивы редких речушек с тёмно-золотистой водой, а с пологих холмов поднимался печной дым. На каждом бугорке стояли большие бревенчатые дома, крытые сосновой корой. На земле Опалённого Леса, под защитой земляных и древесных сиригнов, жил скрытный народ — ньивисы, и если жители ветвей — скайоты и ивги — на Реку иногда приходили, то этих людей на берегу не видел никто. Там, где проёмы в ветвях были частыми, но узкими, лучи солнца пронзали сумрак тонкими копьями. Оттуда сладко и пряно пахло зацветающей Вялкой с нежнейшими листьями, поникающими от неосторожного взгляда, там слышался гулкий рёв, сменяющийся гневным фырканьем и костяным треском рогов — это дрались по весне раулии, неуклюжие на вид лесные быки, а может, стремительные рыжие олени — шеси. Халги летели мимо зарослей Вялки, мимо притаившихся в ветвях диких кошек, мимо лесных деревень ньивисов и пустотелых деревьев, в дуплах которых жили нелюдимые древесные сиригны. Чем дальше путники забирались в Лес, тем тяжелее было лететь — халге для полёта нужен ветер, а среди Высоких Деревьев воздух становился вязким, как речной ил.
— Здесь просто другой ветер, не для пуха Акканы, — виновато сказал Кенну, когда халги опустились чуть ли не в кустарник. — Если бы взять еловые семена, мы бы летели вдвое быстрее. Аккана ведь не растёт в Лесу…
— Пешком ещё больше мороки, — ответил Фрисс и, по примеру наринекса, потянул на себя управляющие верёвки, ненадолго набрав высоту. — Скажи, нам тут что-нибудь угрожает?
— Садиться не надо, а в полёте нас никто не тронет, — сказал Кенну и оглянулся на дупло, из которого сверкнул глазами потревоженный сиригн. — А ночевать будем на ветвях. Златки никого не подпустят. Полог ветвей сомкнулся окончательно, и навстречу путникам полетели гигантские летучие мыши — тут они обитали целыми стаями, плотным коконом облепив кроны Фаманов и редких Ясеней. Фрисс приготовил на всякий случай молнию, но мыши-мегины приучены уже были не связываться с халгами.
— Как закончится тёмный лес, сделаем привал, — сказал Кенну, замедлив полёт, чтобы Фрисс успел догнать его. Наринекс был худощав, тонок в кости, и доспехов у него не было — Речник за ним не успевал, а иногда просто терял его из виду. Сумерки опустились на Лес незаметно, все отблески зелёного заката погасли в ветвях, не достигнув земли, и Фрисс не заметил, когда деревья расступились, и тёмный лес сменился светлым. Кенну летел рядом бесшумной тенью, теряясь во мраке, и еле успел остановить Речника — пора было становиться на ночлег. Эта гигантская Сосна отбросила не все нижние ветви — осталось несколько сухих и одна живая, невероятно толстая, и на её развилке скайоты соорудили хижину из коры — пристанище для путников. Кенну ловко метнул каменный якорь так, что канат намотался на обломок ветви, спустился на Сосну сам и привязал к соседнему обломку халгу Фрисса. Пока Речник сидел у причала и вспоминал, как надо ходить по ровной земле, наринекс успел забраться в шалаш и издать радостный возглас.
— Нам оставили мясо и мёд! Речник Фрисс, иди сюда скорее… Фрисс подумал, что скайоты строили шалаш для себя — узкому в плечах, но рослому наринексу пришлось согнуться в три погибели, чтобы войти, а сам Речник вообще с трудом пролез внутрь. Кое-как устроившись на моховой подстилке, они приступили к еде — Фрисс поделился с Кенну ломтём ирхека, наринекс отдал Речнику найденный кусок вяленого мяса и чёрствый хлебец, насквозь пропитанный мёдом.
Взамен Фрисс повесил на стену рыбу и часть Листовика. Мясо, даже такое жёсткое, было редким лакомством для жителей Реки, и они жевали его, пока не съели всё.
— А я люблю их медовые колобки, — мечтательно вздохнул Кенну, получив обратно большую часть засахаренной лепёшки. Фрисс отъел от неё краешек и решил поберечь зубы.
— Скажешь, где их найти — куплю тебе, чтобы не тянул в рот что попало, — пообещал Речник, накрылся плащом и попытался уснуть под шелест мышиных крыльев и далёкое уханье сов. Не сразу, но ему это удалось. Выползти утром из древесной пещеры и разогнуться было совсем не просто. Фрисс не раз помянул про себя тёмных богов, разминая закоченевшие руки и ноги и стараясь не смотреть вниз. В Лесу висел туман. Промозглая сырость окружала Речника со всех сторон, и капли росы повисли на семенах Акканы. Кенну стряхивал их и расстроенно цокал языком.
