Дмитрий Таланов - Локумтен
Сосны шумели торжественно, как волны, разрезаемые кораблем, идущим под полным бакштагом. Колеса кареты тонули в ковре свежей хвои, покрывавшей землю. Однако вскоре они покинули сплошной лес и понеслись мимо лугов, поросших иссопом и какими-то чудными белыми цветами, нежно-розовыми от восходящего солнца. Вокруг цветов плясали золотые пылинки.
Цветы стлались ковром, который то поднимался, то спадал в низины, следуя холмистому рельефу. Солнце поднялось выше, и от буйства красок стало больно глазам. Филь вдохнул напоследок поглубже и откинулся на спинку сиденья. Карета снова въехала в лес.
— Надо закрыть, — сказала ему г-жа Фе, показав на окно. — Больше нельзя.
Она вернула его к реальности. Руфина сидела, глядя в одну точку, плотно сжав губы. Красивое лицо Лентолы не выражало ничего. Габриэль тревожно водила глазами по сторонам, а Эша рядом с Филем пялилась в закрытое окно.
Он плотно закрыл свое. Ему быстро сделалось скучно и он достал из плаща Арпонис. Рубиновые глаза на морде собаки всё так же слабо светились, хотя они были уже далеко от Хальмстема. Но, видимо, такую гадость, как Сотерис, было не так просто перебить.
Жезл покрывал орнамент, составленный из множества разных фигур, расположенных полосой как раз там, куда доставал большой палец, если обхватить жезл за набалдашником в виде морды собаки. На срезе жезла было отверстие. Филь заглянул туда и разглядел кончик иголки, до которого ничего не стоило достать пальцем.
Только ему наскучило разглядывать жезл, как карету тряхнуло — Кали сместился вправо и наехал на корень сосны. Он выправил ход, но потом наехал снова. Затем карету попеременно стало заносить в стороны, словно Кали боролся с лошадьми. Стена леса слева от Филя то приближалась, то удалялась.
Судя по мельканию деревьев, они значительно прибавили в скорости. Потом раздалось отрывистое ржание и карету занесло и затрясло так, что Филя затошнило. Лентола позеленела. Глаза Руфины стали тревожными, как у Габриэль. Эша отлипла от окна и взобралась ногами на сиденье.
— Что там такое?..
Она дернула на себя кожаную петлю, сдвинула заслонку в крыше и высунула голову наружу. Секунду она стояла, вцепившись пальцами в края квадратного люка, потом задохнулась, будто заметив что-то ужасное.
— Кали, миленький! — пронзительно закричала она оборачиваясь. — Гони-и!!
Солдат привстал на козлах и оглянулся. Спав с лица, он сел и свистнул бичом. Кони еще прибавили ходу. Лентола тоже взобралась на сиденье рядом с Эшей. Ее правая рука нащупала и судорожно выхватила из кармана плаща Арпонис.
— Ой, мамочка... — заметив жезл, пролепетала Габриэль. Зажмурившись, она спрятала лицо в ладонях и стала раскачиваться взад и вперед.
Следом за Лентолой, Эша сняла с пояса свой жезл и прицелилась во что-то снаружи. Филь дернулся к люку.
— Не лезь! — остановила его г-жа Фе. — Они справятся.
Мальчик неохотно опустился на сиденье, и тут наверху полыхнула вспышка. Он вздрогнул от испуга.
— Попала! — крикнула Эша. — Сразу двоих!
Заржали кони, затем полыхнуло опять. Карета полетела во весь опор, Филя стало безжалостно мотать. Раскорячившись на сиденье, он злился на госпожу за то, что она не позволила ему принять участие в перестрелке.
Руфина схватила за плечи Габриэль, которая уже неистово молилась. Вспышки наверху следовали одна за другой, всё такие же беззвучные и пугающие. Затем быстрая тень скользнула за окном, у которого сидел Филь, и что-то похожее на шевелящийся половик из сгнивших прошлогодних листьев прилипло к стеклу. Отпрянув от окна, Филь ткнул в «половик» Арпонисом.
Он чуть не разбил стекло, и г-жа Фе забрала у него жезл. Мерзкий белесый свет сразу озарил карету, половик с чмоком отвалился. Пальцы госпожи Фе заметно дрожали, когда она возвращала мальчику жезл.
— Не знаешь куда нажимать, жми на «стрелка», — сказала она отрывисто. — Я попрошу Эшу рассказать тебе, что тут к чему, она владеет этим лучше.
Филь немедленно вдавил на орнаменте фигурку, напоминавшую стрелка, изготовившегося стрелять из лука. Карету озарил белесый свет, но значительно слабее, чем до этого. Филь нажал опять — результат вышел того хуже. Это обрадовало госпожу Фе, она сдержанно улыбнулась. И тут вспышки наверху прекратились.
Выпав из люка на диван, Эша выдохнула:
— Уф, отстали наконец... Еле отбились!
Лицо ее горело от возбуждения. Следом за ней опустилась Лентола. Габриэль, как сидела, с закрытыми глазами склонилась набок и ткнулась Руфине в колени.
— Обычно один-два, а тут целая стая, — раздраженно проговорила Лентола, опуская Арпонис в карман плаща и задвигая заслонку в крыше. Филь тоже сунул свой жезл в карман, обиженный, что ему не дали поучаствовать в сражении.
Эша сказала ухмыляясь:
— Подожди, то ли будет, когда Рука Близнеца засияет в полную силу.
Лентола передернула плечами:
— Нам-то что, нас тут не будет!
Габриэль жалобно спросила:
— А они... они еще прилетят?
Госпожа Фе выглянула в окно:
— Не бойся, дорогая, мы уже пересекли Периметр, скоро поворот на Менону. Займись ей, — сказала она Руфине, которая склонилась к Габриэль и принялась ее утешать, бормоча ей что-то на ухо. Через минуту девочка мирно спала.
Прошло не так много времени и карета заложила вираж, вписываясь в поворот. А потом тихо покатила по узкой проселочной дороге. Поняв, что они благополучно избегли опасности, Филь спросил у Эши:
— А кто такая Рука Близнеца, это звезда?
— Вы зовете ее Бет-Аль-Геуз, — ответила вместо нее Лентола. «Яд Аль-Джауза», — сообразил Филь, удивляясь с чего Лентола сегодня такая добрая, что отвечает на его вопросы.
Карета остановилась.
— Госпожа, лошадям конец, если им не дать отдохнуть, — сказал Кали, открыв дверь. — Нам надо остановиться в Меноне.
Лентола подкинулась на сиденье:
— На ночь, у этого психа? Только не я! Езжай до Катаоки.
— Через час лошади лягут, — возразил Кали. — А до Катаоки полтора. В Меноне же мы можем быть через полчаса.
— Езжай до Меноны, — сказала ему г-жа Фе.
— Мама! — воскликнула Лентола, но г-жа Фе лишь повторила:
— Езжай до Меноны. Мы не станем останавливаться у Хозека, — успокоила она готовую взорваться Лентолу, когда Кали вернулся на козлы и карета опять тронулась. — Но Менона граничит с землей, которая была когда-то нашей, и я знаю те места. Мы переночуем у Сенного озера.
Услышав о ночевке у озера, Филь посветлел: со всеми переживаниями последних дней он забыл, когда купался. В нетерпении он заерзал на сиденье.
Однако Кали перееоценил силы лошадей: солнце перешло зенит, когда они остановились наконец у озера. Лошади под конец тащились так медленно, что было бы быстрей идти пешком.
