Сергей Морозов - Приключения Красной Беретки
— И что это? – на этот раз Беретка удивилась по–настоящему.
— Почему, как ты думаешь, в разговорных передачах обычно участвуют люди, просто уродливые, просто бездарные, просто тупые? А потому что главное, что хочет большинство людей – это компенсация… Компенсация собственных дефектов, компенсация собственной никчемности…
Были в древние времена цирки. Там показывали бородатую женщину. Каким нужно быть уродом, чтобы платить деньги за просмотр уродов? А сейчас – да, все закамуфлировано, но смысл любого шоу – смотрите, есть уроды покруче вас, не перевелись еще бородатые женщины на свете.
Люди хотят смотреть и говорить: «вот, не только мы так убоги и некрасивы! Есть еще более убогие и некрасивые, чем мы!» И они испытывают чувство глубокой компенсации. Они приходят таким образом к внутреннему комфорту.
— Но ведь иногда попадаются люди интеллектуальные, иногда сильные – те же спортсмены, например…
— Божественность стремится к целостности. Свойства людей перераспределяются хаосом. Какие‑то люди получают и развивают ноги, какие‑то — руки. Но в этом нет целостности. И потому нет божественности. Невежественные люди любят смотреть на таких диспропорциональных, не целостных людей. Потому что они сами такие – диспропорциональные, но в других соотношениях. Если сильный, здоровый – то он должен быть глупым. Если умный – то задохлик. Если герой – то психопат. Если ученый – то неприятный тип. А блондинка должна быть тупой.
— Та же компенсация? Но… они же политиков тоже по этому же принципу выбирают!
— Беретка, ты прелесть. Ты поняла, почему красоту нужно использовать осторожно? Ты поняла, что красота – такое оружие, которое может очень хорошо по тебе срикошетить?
— Да, — протянула Беретка, — но что тогда есть истинная красота?
— А тут я уже теряюсь… Тебя устроит ответ – это мы?
---
Беретка и Келли болтали у машины. Было темно. Горели фонари. Но было все равно слишком темно. На Беретке был бежевый костюм — очень–очень короткий пиджачок с воротником с лацканами, сильно приталенного покроя, а к нему короткая юбка в обтяжку. Беретка вообще любила зеленый. Это был ее цвет. Это был цвет ее глаз. Но она не могла ходить в зеленом каждый день. Она же была девушкой. На Келли был фиолетовый пиджак делового покроя, в качестве галстука – черный витой шнурок. В ансамбль входили бриджи, широкая шляпка и полуботинки. Ей особенно нравилось, как каблучки этих ботинок стучат по асфальту. Как сказала по этому поводу Келли, «я выпендрилась».
Дневная программа была выполнена. Они провели полдня в университете. Сейчас они прошлись по бульвару со множеством мелких магазинчиков, и как раз собирались сесть в машину.
Красный кабриолет подъехал неожиданно. И столь же неожиданно остановился. Двое молодых людей, одетых в нечто бесформенное, в то бесформенное, что считалось формой для следящих за собой бездельников подобного возраста, присутствовало в нем. Кабриолет был достаточно стар, но выглядел весьма неплохо – похоже, после ремонта. И музыка… она определенно превышала допустимые нормы громкости.
— Девчонки, поехали с нами! Вас двое, и нас двое! – крикнул сидящий рядом с водителем.
— Нет, молодые люди, не в этот раз, — сдержанно, даже официально сказала Беретка.
— Мы едем в клуб, давайте, поехали с нами.
— Нет, молодые люди, — сказала Келли и двинулась в сторону открытой двери, приглашая взглядом Беретку садиться.
— Ну куда же вы, вы ведь хотите поехать с нами.
Беретка и Келли захлопнули двери. Келли медленно, набирая скорость, поехала вдоль тротуара
— Вы не понимаете, что хотите с нами оттянуться…
— И откуда берется такое… – сказала Беретка.
— Кто виноват в том, что эти типы позволяют себя такое поведение? Виноваты несознательные девушки, которые не носят оружия, — в том же тоне сказала Келли.
Кабриолет не отставал. Он шел параллельно, не давая отъехать от тротуара. Келли начала прибавлять скорость. Двое в кабриолете что‑то продолжали кричать, но из‑за музыки разобрать что было невозможно.
— Может, позвоним в полицию, — скромно предложила Беретка.
— Позвоним… только… только… у меня есть идея, а потом позвоним…
— Что такое ты придумала?
— Город – это определенно мое! – сказала Келли, — я люблю город.
— Так что?
— Там переулок, мы свернем, а они не проедут… вон там, смотри…
В свете редких фонарей виднелось ответвление дороги направо.
— Но там темно, да, там куча запрещающих знаков, — сказала Беретка…
Келли не ответила. Улыбнулась. Быстро повернула голову вполоборота к кабриолету, и показала язык. Она набрала скорость, а потом резко ее скинула. Машина пошла на поворот. Они проехали что‑то вроде крана.
«Стройка», — мелькнуло в голове у Беретки. В лица им ударил мощнейший луч света, Келли прищурилась, как только могла, а Беретка закрыла глаза руками.
Под колесами зловеще захрустел какой‑то мусор.
— Здесь главное – медленно, — сказала Келли, — и очень, очень внимательно… очень… Келли резко дернула руль вправо, машина дернулась, луч света – а это был строительный прожектор – исчез, уйдя выше. И снова Келли начала прибавлять скорость.
— А если там тупик? – спросила Беретка и инстинктивно повернулась.
— Выйдем из машины и прострелим им ноги. Все развлечение.
И тут Беретка увидела, как где‑то задержавшийся кабриолет с музыкой ворвался в ограниченное пространство переулка. И вдруг раздался удар – он был несильным, но звонким. Что‑то вылетело из кабриолета и прокатилось по асфальту. И музыка стихла. Как в замедленной съемке, кабриолет чуть–чуть прокатился и толкнулся в стену.
— Келли, — чуть слышно прошептала Беретка.
Келли остановилась. Фары кабриолета горели, а мотор гудел.
— Тебе интересно?
— Бе–зум–но… – протянула Беретка
Келли вытащила короткий револьвер и фонарик из бардачка, а Беретка – браунинг из сумочки. Прожектор бил им в спину, отбрасывая резкие тени на асфальт. Девушки медленно пошли вперед.
Келли первой подошла к машине. Два трупа аккуратно сидели на положенных местах. Голов у них не было. Вывороченное с болтами крепления лобовое стекло лежало у них на коленях.
— Похоже, приехали, ребята, — Келли протянула руку и выключила ключ зажигания, и мотор заглох.
В свете прожектора, резко бьющего им в спины, головы были хорошо заметны. Они лежали в двадцати шагах.
— Из одной что‑то вылетело… – прошептала Келли. После чего очень медленно прошла мимо голов и посветила фонариком на что‑то большое и темное, что не захватывал прожектор.
Это был большой строительный погрузчик. На его клыках лежал окровавленный рифленый лист металла – раза в три шире, чем сам погрузчик. Его край был грубо, кустарно, на скорую руку отрезан, в результате он весь состоял из острых зазубрин – как искореженная пила. Две правильных, ровных кровавых полосы казались на этом листе нарисованными. Келли осмотрела погрузчик и сделала несколько шагов назад. Беретка сделала пару шагов ей навстречу.
