Майя Зинченко - Маг Эдвин и император
Когда мы вошли Мекрус согнулся в глубоком поклоне перед императором, услышав мое имя повторил поклон - хотя и не столь глубоко и небрежно кивнул начальнику охраны Фаусмина. Этим он поставил каждого из нас на причитающееся, в его понимании, место. Интересно, чтобы он сказал, узнав, что мои родители были обычными людьми, не имевшими ни титула, ни земель? Наверное, долго бы ругался, проклиная свою доверчивость.
Обычно я не люблю говорить о происхождении, отмалчиваюсь, и не потому, что стыжусь родственников, а потому что мне надоело всякий раз видеть круглые глаза придворных и слышать их вздохи. Да, у меня нет титула, ну и что? Разве лично я от этого становлюсь хуже? Разве мои таланты, мой дар Прозрачного мага проигрывают гербу и сундуку с золотом? Ни в коем случае.
Крестьяне считают меня владетельным сеньором, господином, достойным, по меньшей мере, графского титула. С их стороны и со стороны простых горожан я получаю море почтения и угодливых поклонов, хотя и не нуждаюсь в этом. И для знати, и для крестьян я чужак, которого можно использовать, но который никогда не станет одним из них. Для первых недостаточно знатен, для вторых слишком богат и могущественен. И в родном магическом круге мне тоже не найти понимания - волшебники грызутся между собой со дня сотворения мира. Среди них у меня есть несколько верных друзей, но об остальных я такого сказать не могу. Хорошо, что Мелл безразлично мое происхождение. Она любит меня таким, какой я есть, со всеми моими недостатками и достоинствами, но последних, я надеюсь все-таки больше.
Просто удивительно, как при такой немалой разнице в возрасте между нами, мне удалось завоевать ее сердце. Она очень красива, умна и у нее не было недостатка в поклонниках. После того как Мелл оставила пансион, где воспитывалась до достижения совершеннолетия, ей не раз делали предложения, но она всякий раз отвечала отказом.
Насколько мне известно, а слухи по столице расходятся с невероятной быстротой, кроме меня, руку, сердце и обеспеченную жизнь в придачу, ей предлагали советник по земельным вопросам, третий помощник казначея, капитан императорской гвардии и смотритель главной городской библиотеки. Ее могла ожидать блестящая жизнь в Регуме, полная удовольствий и веселья, но она выбрала меня и переехала в маленький дом, стоящий на опушке леса вдали от человеческого жилья.
Признаюсь, я не страшен, но и красотой тоже не блистаю. Высокий худощавый сероглазый шатен не так уж непригляден, особенно для своего возраста, но у меня нет иллюзий по поводу внешности. Я могу быть приятным и обходительным, но это бывает столь редко, что нужно изрядно постараться, чтобы рассмотреть за моей скептической ухмылкой улыбку доброжелательности. Она есть, но не все об этом знают.
Мелл же каким-то образом удалось разглядеть ее. Уже во время нашей первой же встречи она сказала, что я добрый располагающий к себе человек. Это удивило меня, но под воздействием ее чар я не предал этому особого значения, но сейчас, спустя два года задаюсь себе вопросом, как она могла разглядеть во мне то, что не замечали другие? Всего десять лет назад я заявлял, что принадлежу только магии, имея твердое намерение жить и умереть холостяком. Так бы и было, не появись на моем пути Мелл, чему я не сказано рад.
Ужинали мы быстро, если не сказать в спешке. Я был доволен, что Фаусмин не стал с ним затягивать, потому что хотел отдохнуть. Однако, придя в спальню, решил немного почитать перед сном, отдавая дань старой привычке. Разжечь лампу над изголовьем было делом одной минуты. Разувшись, я удобно устроился на кровати, ножки которой были вырезаны в виде львиных голов. Не кровать, а настоящее произведение искусства. Несмотря на то, что смертельно хотелось спать, я отыскал в сумке предпоследний выпуск хроник империи и с присущим мне упрямством принялся его листать. Очень уж хотелось отыскать намеки на неожиданные отлучки отца и деда Фаусмина перед женитьбой, но хроники упорно молчали на этот счет. Несомненно, они прошли цензуру. Сначала я зевал через каждые два прочитанных листа, потом через страницу, через абзац...
Буквы задрожали. Осмелев, они принялись водить безумные хороводы вокруг картинок. Это меня нисколько не удивило. Я сам раздумывал над тем, чтобы превратиться в одну из этих букв и присоединиться к их безудержному веселью.
Неожиданный крик заставил меня вздрогнуть, и я понял, что сплю, уронив раскрытую книгу на грудь. Сначала мне показалось, что крик просто приснился, но из коридора доносился какой-то шум и я решил проверить, что случилось. Стоило приоткрыть дверь и увидеть лежащих на полу мертвых охранников как мои руки сами собой начертили охранный знак, а губы прошептал защитное заклинание. Несмотря на то, что в прошлый раз оно меня подвело, нужно было дать ему еще один шанс. Тем более что выбор был невелик.
Дверь в спальню императора была приоткрыта. Конечно, любой воин на моем месте ринулся бы вперед, потрясая мечом, но я не воин и не намерен оставлять Мелл вдовой. Даже если Фаусмин подвергся нападению, и самое страшное - был убит, это еще не повод чтобы умирать самому.
У лежащих на полу охранников на лице застыло безмятежное выражение. Их глаза были закрыты, а на шеях зияли колотые раны. Вряд ли они сопротивлялись перед смертью, раз их оружие осталось в ножнах. Соблюдая разумные меры предосторожности, я осторожно заглянул внутрь императорской спальни. В комнате был беспорядок. На сдернутом на пол покрывале лежал император, которого душила какая-то тварь похожая на бурого, покрытого чешуей человека. Медлить дальше было опасно. Фаусмин делал вялые попытки сбросить с себя нападающего, но его силы таяли с каждым мигом.
Я пригнулся и пустил ледяную молнию прямо в бок чудища. Оно с невиданным проворством увернулось, отчего заклинание прошло мимо и обрушилось на столик. Совершив кульбит через голову, существо запрыгнуло на кровать.
- Прыткая тварь!.. - вырвалось у меня.
Никогда прежде мне не доводилось видеть такого создания. У него были длинные цепкие руки с перепонками на пальцах и узкий черный гребень, деливший голову на две части. Существо оценивающе взглянуло на меня. Его яркие желтые глаза мерцали в полумраке комнаты словно два уголька. Не знаю, какие до этого злобные мысли были в его голове, но он их оставил и решил спастись бегством. Голова и ноги создания уже начали таять, превратившись в сизый дым, когда я сотворил огненный шар и направил его прямо в грудь твари. Раздался громкий треск взрывающегося шара.
С криком, больше похожим на бульканье, тварь осела бесформенной тушей на кровать. Подушки, на которые попали искры, вспыхнули. Полог кровати загорелся и во избежание пожара я был вынужден срочно вспомнить заклинание водной стихии. Его полагалось петь с разведенными руками, но я ограничился речитативом и двумя нервными взмахами. Через секунду на кровать обрушился водный поток, туша языки пламени и смешивая с водой полужидкие останки несостоявшегося убийцы императора.
