Мария Хлодвиг - Хелена
Угольно-чёрные знаки эльга, магического алфавита, расплылись от переизбытка силы уродливыми кляксами. Теперь никто бы не смог догадаться об их первоначальном смысле… как я и рассчитывала. Совсем несложно придать новое имя и наполнить его значением тому, что искажено до неузнаваемости.
— Я требую справедливости!
…Они появились внезапно. Один — высокий, худой, с длинным узким лицом, не то мужским, не то женским — несомненно, являлся служителем Равновесия. Бледные обоеполые создания, облачённые в ниспадающие до пола белые свободные одежды, подпоясанные серебряными цепями, седовласые и сероглазые — так описывали Хранителей в виденных мной бестиариях. Что же, книги не лгали. Второй был смуглым брюнетом с роскошными чёрными птичьими крыльями за спиной. Его руки и ноги украшали широкие серебряные браслеты с непонятной мне символикой — сильно стилизованными языками пламени. Больше могучее тело закалённого в боях воина ничто не прикрывало. По всем косвенным признакам крылатый относился к мужскому роду, однако его естество пола отсутствовал. Это немного порадовало мою стыдливость, ущемлённую вынужденным лицезрением непристойного демона.
— Я готов вершить суд, смертная, — молвил Хранитель. Его ровный невыразительный голос нагонял уныние. Оно и понятно: слуги Равновесия бесчувственны, хоть и не бессердечны.
— Мне нужна справедливость, — дерзко заявила я. — И ответы.
— А сможешь ли ты задать правильный вопрос? — глумливо усмехнувшись, спросил демон. — Ты видишь лишь крошечный кусочек картины, а берёшься рассуждать о целом. Как это по-женски.
Меня не обрадовали зловредные замечания порочного родственничка, однако он был прав: я слишком мало знала.
— Кто такой Вестник? Что ему от меня надо?
Талиан зашёлся каркающим смехом. Ему-то были известны оба ответа.
— Ты действительно хочешь знать, Хелена Альноэн? — крылатый говорил мягко, словно обращался к маленькому ребёнку.
Моя фамилия вовсе не тайна (просто небольшой секрет), однако слышать её из уст некого по меньшей мере странного создания было неприятно. Мне ли не знать о силе подлинных имён?
— Да, я хочу.
"Невежество не спасает от ответственности".
— Вестник лишь слуга. Он не волен распоряжаться даже собственной жизнью, — флегматично заявил Хранитель.
— Кто его хозяин?
"Плохо. Всё это очень плохо пахнет".
— Он тот, над кем не властен закон Равновесия. Ты привлекла его внимания, смертная, но больше мне запрещено открывать.
— Слишком туманно, — я не могла сдержать досады. "В какую же игру меня вовлекают?"
Ненавижу быть фишкой в чужой игре.
— Довольствуйся пока этим, — бледное лицо андрогина ничего не выражало. Будь он человеком, его слова сошли бы за изощрённую насмешку.
— Тогда я требую суда над Талианом Лерьэном, — мстительно заявила я. — Его брату что-то наплёл Вестник… Что-то об упокоении, полагаю. Но мне безразлична судьба предателя! Пусть мёрзнёт в Бездне до скончания времён. Там собралось много его товарищей по убеждениям — не заскучает.
Демон прошипел в мою сторону несколько слов на наречии Криос Косом — должно быть, проклятие. Я ухмыльнулась. Мне нравилась его злость.
— Закон Равновесия суров, — напомнил Хранитель. — Вы, смертные, часто забываете об этом.
— Я готова к любому решению.
"Мне известны мои проступки. Ни один из них не осталось безнаказанным. Ныне я чиста".
— Тогда принимай приговор, дитя, — бесстрастно проговорил андрогин. В руке у него появилась призрачная глефа с широким изогнутым клинком. Её предназначение недолго оставалось для меня загадкой.
Первым удар в сердце получил демон. Но только я возликовала, как Хранитель пронзил грудь Лионеля. Рыцарский панцирь не защитил от странного оружия.
"Нет!"
— За что? — вырвалось у меня. — Почему его?..
— Закон Равновесия суров. Я предупреждал.
Над поверженным телом Талиана воссияло овеществлённое Слово Запечатывания. Демона удар Хранителя не уничтожил, а только заточил вновь. У меня родилась безумная надежда.
"Может, Лионель…"
Я бросилась к распростёртому на мозаичном полу паладину и заглянула в его прекрасные зелёные глаза, желая отыскать жизнь. Тщетно. Мой принц умирал. На этот раз окончательно.
— Как… как вы… могли… — меня душили слёзы.
— Придя на твой зов, он нарушил запрет. — объяснил служитель Равновесия. — Воин Земши Лионель Отважный такой же преступник, как и ты, Хелена Альноэн, презревшая Первый Завет. Однако у тебя есть могущественный покровитель, а у него — нет.
— Я не преступница! Владычица простила меня!
— Мы не Жиюнна, — холодно проговорил Хранитель и исчез.
Вот так просто мне указали на место. Ничего удивительного: игроки не церемонятся с фигурами. Особенно — чужими.
Меня переполняла отчаяние. Моя единственная любовь умирала… а виновата была я.
Альноэн значит Ищущая. Отец долго выбирал красивую фамилию — так долго, что когда он наконец объявил о своём решении, ни у кого не хватило духа возразить.
Однако разве роза перестанет пахнуть розой, если её назовут иным именем?
"Почему за мою дерзость должен расплачиваться Лионель? Это неправильно".
— Как вызвать Вестника? — спросила я у крылатого; по какой-то причине он не ушёл вслед за Хранителем Равновесия. — Ты ведь знаешь, верно?!
— Зачем тебе он?
— Я нуждаюсь в помощи, а его хозяин имеет на меня виды. Полагаю, мы сможем договориться.
— Ты не представляешь, о чём просишь, Хелена. Бывало, встреча с господином Вестника ломала людей.
— А мне не страшно. Я гибкая.
"Утопающий хватается и за соломинку".
Крылатый окинул меня долгим внимательным взглядом. Я старалась сохранять спокойствие. Жизнь — нет, существование — Лионеля зависело от решения этого странного смуглого воина.
"А может ли он сам быть Вестником?" — посетила меня безумная догадка. — "Ни в одном из множества хранящихся в Храмовой Школе бестиариев я не встречала изображений подобных ему созданий".
Наконец воин устало вздохнул и сказал:
— Нет. Ты не готова.
В его голосе не было ничего, кроме разочарования.
Затем он ушёл.
Лишившись последней надежды, я зарыдала.
— Не горюй обо мне, — прошептал Лионель. — Не надо.
Я осторожно взяла его руку в свою и нежно спросила:
— Почему ты пришёл на мой зов, хотя знал — я отверженная?
Тень слабой улыбки скользнула по губам принца.
— Я пришёл, потому что должен был.
Сказав это, он закрыл глаза и больше не открывал их.
