Вячеслав Козырев - Как стать героем
Снова побежала путь-дорожка. Впрочем, разве это дорога? Ямы, колдобины на каждом шагу; даже деревья посередине вырастают. А бывает, дорога начинает в прятки играть. Раз — и нет ее, шагай куда хочешь. Вот и эта — взяла, да и исчезла. Оборвалась в самой чаше, и все. Вправо, влево, туда, сюда — ничего, вставай и волком вой. После безрезультатных поисков Санька понял, что окончательно заблудился.
— Что за царство такое? И как тут люди живут? По домам сидят да никуда не ходят? Или это только у меня установилась такая дурная традиция — теряться. Опять куда-нибудь кривая заведет, хоть стой, хоть падай, — пробурчал он и, неожиданно споткнувшись, действительно упал.
Это его добило. Прорычав нечто невнятное, он вскочил и принялся яростно топать ногами и размахивать руками, оглашая окрестности дикими воплями непереводимых восклицаний. Затем попытался пнуть лежащую на пути корягу, промахнулся и снова шлепнулся на землю. С языка готовы были слететь еще пара-тройка крепких крылатых выражений, но рядом раздался очень знакомый голос. Неужели Баюн назад вернулся?
Санька вскочил и помчался вперед. Спустя какое-то время голос послышался снова, правда, чуть левее. Сдается, немножко не угадал. Ничего, сейчас исправим.
С полчаса он метался по лесу словно угорелый, в конце концов выдохся, остановился и осмотрелся. Лес вокруг стал совершенно непролазным, угрюмым и дремучим. Добегался. Он повернул назад, однако не успел пройти и трех шагов, как из-за куста выскочил низенький, маленький мужичок, почти карлик. На нем была куртка из старого облезлого меха, а на голове торчали рожки.
— Черти! — завопил Санька и бросился напролом. Неизвестно, чем бы закончилась эта гонка, если бы, прикрываясь рукой от хлещущих веток, он случайно не заметил, что колечко совершенно почернело. Санька остановился как вкопанный и с удивлением уставился на свою руку. Такого просто не могло быть. Разглядывая эту диковинку, он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и незаметно для себя поворачивался вокруг своей оси. Черный цвет понемногу исчез, вновь заблестело серебро. Санька повернулся еще немного, колечко снова начало темнеть. Похоже, оно указывало на выход. Атак как никаких других идей и предложений по этому по воду в голову не приходило, то и нечего было мудрить: вперед, и все.
Действительно, вскоре лес поредел и раздвинулся. Впереди показалась небольшая поляна. На противоположной стороне на пне сидел старичок. Наконец-то хоть одна живая душа. Местный, поди. И наверняка дорогу знает.
— Дедуля… Э… А… — обрадовался заблудившийся и в три прыжка пересек полянку.
Что за чертовщина. Никого. Пенек стоял, но совершенно пустой. Привиделось, что ли? В это время позади раздался кашель. Санька оглянулся и увидел удаляющуюся спину. И когда только успел?
— Послушайте! Я тут вот… Да подождите же!
Но с возрастом слух, говорят, портится; и дедова рубаха замелькала далеко между деревьями. Санька бросился вдогонку. Вскоре он с удивлением отметил, что, хотя старый хрыч еле тащился, расстояние между ними нисколечко не уменьшалось. Вот дед зашел за березку и… не вышел. Санька обежал вокруг дерева три раза, но никого не обнаружил; вытер вспотевший лоб и вдруг снова увидел впереди знакомую сутулую фигуру.
— Так. Снова чудеса. Теперь мне какое-то чучело еловое голову морочит. Дудки. Делать больше нечего, как по лесам за ним скакать.
Санька развернулся в обратную сторону, прошел несколько шагов и… снова наткнулся на старика.
— Что это я, похоже, круг сделал? Назад.
Но уйти от деда, так же как и догнать его перед этим, не удавалось. Противный старикашка постоянно появлялся перед самым носом. Санька снова начал заводиться, но, представив эту игру в догонялки со стороны, рассмеялся и с самым безмятежным видом уселся на поваленное дерево.
Дед потоптался еще немного на месте, а затем, поняв, что на него больше не обращают никакого внимания, стал медленно, кругами, приближаться. Было видно, как его распирает любопытство.
— Чего уселся-то?
— С зайцами наперегонки бегай, если тебе больше делать нечего, а то мельтешишь, аж в глазах рябит. Так что лучше передохну чуток — все полезней, чем за тобой гоняться.
— Дык все гоняются. Ты знаешь, какой я для всех нужный. Я ведь потаенные места знаю, где клады хранятся. А тебе что, золота аль серебра не надобно?
— А у тебя есть?
— А ты думал! — радостно воскликнул дед и тут же спохватился: — Конечно, не столько, сколько люди болтают. Так, самую малость.
— Можешь себе оставить, оно меня сейчас меньше всего интересует. Ты лучше скажи, как отсюда выбраться?
— А волшебное слово?
Санька слегка опешил и хотел сказать, что с волшебным словом сам бы дорогу влегкую нашел, но тут до него дошло, о чем речь, и он добавил:
— Пожалуйста.
— Эх, молодежь, молодежь, — протянул старичок и, прищурив левый глаз, выпалил: — Что-то кушать хочется. Не угостишь ли старого человека черствой корочкой?
От этого вопроса Санька даже сморщился. Поесть бы он был и сам не прочь, но в котомке от всей еды, что он успел прихватить у Яги, оставалась только горбушка хлеба, а шагать еще было невесть сколько. Он еще немного покряхтел, пару раз почесался, затем встал и решительно вытащил хлеб:
— Держи.
— Сам-то как?
— Я прямо перед тобой такой же кусок съел, — соврал Санька. — Опять же, вон за теми кустами землянику видел. — И он отошел в сторону, делая вид, словно что-то ищет под ногами.
Дед, занятый едой, закивал в ответ. Управившись с горбушкой, он смахнул крошки с ладошки в рот, причмокнул два раза и, насмешливо глядя, произнес:
— А землянике не сезон уже. Отошла она, родимая.
Санька прислушался к глухому бормотанию у себя в животе и, помедлив, согласился:
— Не сезон.
— Ты же сначала не хотел давать хлеба-то.
— Не хотел.
— А чего передумал?
— Кто его знает. Начну потом сам себя накручивать. А оно мне надо? Стресс укорачивает жизнь. В газетах про это очень хорошо сказано.
Дед пропустил мимо ушей странное слово «газеты». Он сидел, задумчиво глядя вверх.
— От природы оторвались, — наконец произнес он.
— Ну, старый, придумаешь тоже, — хмыкнул Санька. — Какая еще природа? Она же несознательная.
— Много ты понимаешь. — Глаза у деда сделались озорными. — Я сюда сейчас медведя позову. Вот у вас поговорка есть: «медведь на ухо наступил». А косолапый знаешь какие мелодии на расщепе выводит — заслушаешься. Сядь и смотри, только не дергайся.
— Верю, верю! — замахал руками Санька. Только Топтыгина ему не хватало для полного счастья.
— Не хочешь, как хочешь. Сам-то есть будешь?
— Перебьюсь. У нас люди специально голодают, чтобы здоровее быть.
