Наталия Карамышева - Звездный рыцарь
– Как ты думаешь, эту штуковину надо съесть или облобызать? – совершенно серьезным тоном спросил Звездный.
Одинокий, сообразив, что от него требуется, дунул – и над поляной разнесся свист, почти неотличимый от того, которым общались между собой аррэльгусы.
– Благодарим вас, друзья, – сказал эльмит, принимая подарок. – Если понадобится, мы призовем вас на помощь.
– А я обойдусь без свистка, – рассмеялся землянин. – Можете запомнить мой боевой клич, ибо я заядлый голубятник.
Он свистнул так оглушительно, что у эльмита заложило уши, а змеелюди шарахнулись кто куда. Правда, они тут же вернулись.
Одинокий достал свой тингури и заиграл что-то протяжное. Аррэльгусы слушали, словно околдованные, и скоро головы и туловища в едином ритме раскачивались в такт наигрышу. Продолжая выводить мелодию, рыцарь зашагал прочь; Звездный присоединился к нему, посылая змеелюдям на прощание воздушные поцелуи.
– Спой что-нибудь, душа моя, – попросил землянин, когда поляна осталась далеко позади. – Хочешь – старинную балладу, хочешь – свой новый шлягер. Надо думать, ты уже сочинил романс о наших похождениях?
Эльмит на мгновение задумался, потом тряхнул белокурыми волосами и запел.
Стоял на скале,
белея во мгле,
сверкая в лучах зари,
чудесный дворец —
в нем правил гордец,
суровый Король Горы.
Был терем высок,
окном на восток,
в нем дочь короля жила,
добра и нежна —
и звалась она
прекрасная Зарила...
Звездному представилось, что рядом с ним идет один из беловолосых скандинавских скальдов и поет он не о какой-то неизвестной королевне, а о Финдабайр, дочери короля Айлиля...
Эльмит меж тем продолжал, и баллада его повествовала о молодом пастухе, который пел немудреные серенады под окнами королевны; о том, как девушка дала пастуху слово выйти за него замуж; как об этом узнал Король Горы и, чтобы не допустить неравного союза, обратился к чародею, повелителю туч. Чародей вызвал страшный ливень; небольшая речушка, на берегу которой встречались влюбленные, разбушевалась и вышла из берегов, затопив узкую горную долину...
Ах, как глубока
вдруг стала река,
что прежде была тиха,
бурлящий поток
с собою увлек
влюбленного пастуха.
На берег пришла
и долго ждала
несчастная Зарила,
прядь светлых волос
поток ей принес,
тот локон она подняла.
– Прощай, дорогой
возлюбленный мой,
ты песни чудесные пел;
связь чистых сердец
порвал мой отец —
ты мужем стать не успел. —
Руины меж гор
видны до сих пор
среди подступивших вод,
с той самой поры
Короля Горы
Озерным прозвал народ.
– Грустная история, – сказал растроганный песней Звездный. – Знаешь, у нас на Земле есть похожие легенды. Видимо, барышни всего Большого Космоса ведут себя одинаково легкомысленно, влюбляясь наперекор выбору родителей, и суровые папочки-короли тоже не редкость... Тш-ш! Слышишь? – перебил он сам себя.
– Давно слышу, – безразличным тоном отозвался эльмит. – Это аррэльгусы. Думаю, они будут сопровождать нас на всем пути. Не зря же нам преподнесли свисток!
– Обрели союзничков, – хмыкнул Звездный. – А нужен ли нам почетный эскорт?
– Они очень сильны и ловки, – пожал плечами Одинокий. – Каждый в случае надобности с легкостью задушит пустынного ящера.
– Ладно, не прогонять же их. Может, и правда пригодятся. Мало ли что в дороге случается...
Глава восемнадцатая
Ловушка
Когда Бастинда увидела, что и верные ее вороны лежат на земле мертвой грудой, а путники неустрашимо идут вперед, ее охватили и злоба, и страх.
А. Волков– А ты замечаешь, друг мой, что чем ближе мы подходим к горам, тем больше произрастает вокруг всякой колючей и ядовитой дряни? – осведомился Звездный, вытирая кровь с разодранной щеки. – Если так пойдет дальше, то наши плащи и собственные шкуры рискуют превратиться в две порции сицилийских спагетти!
Одинокий, бормоча сквозь зубы невнятные проклятия, продирался через заросли следом за землянином. Тот шел напролом, прикрывая незащищенное лицо локтем. Стена ветвей, ощерившаяся длинными кинжалообразными шипами, охраняла подходы к малиновым скалам. Словно в насмешку кусты были усеяны гигантскими нежно-розовыми цветами с алой чашечкой. Ими, впрочем, следовало восторгаться на расстоянии: при малейшем прикосновении обожженная кожа вмиг покрывалась болезненными волдырями. А впереди ожидали своей очереди сплетения большелистых лиан («Надеюсь, хотя бы они не будут пить из нас кровь», – изрек по их адресу землянин)...
Довольно скоро путники разгадали тайну причудливой окраски скал. Все чаще встречались россыпи огромных валунов; бока их усеивали малиновые пузырчатые лепешки, солнцелюбивые растения, как ни парадоксально – неядовитые. Плотно прижимаясь к неровностям камней, они ползли за лучами зеленого солнца, жадно поглощая свет и тепло.
– А если наступить на такую лепешку? Что скажешь, коллега?
– Можно испытать. Когда дойдем до скал, поневоле придется шагать по ним. Ты же видишь, брат мой, склоны сплошь покрыты ими.
– Вот и я об этом толкую. – Звездный осторожно тронул лепешку закованной в металл ногой, затем прижал подошвой – и ощутил, как яркий ползун нетерпеливо отталкивает помеху, выбираясь на свет. – Все в порядке, – доложил он. – Они только с виду нервируют, а так не кусаются и не бодаются, лишь слегка сопротивляются. На крутых тропинках и осыпях придется быть поосторожнее.
Ползунов все прибавлялось, им уже не хватало места на камнях, и они теснились вокруг пятен солнца на земле, превращая их в пухлые подушки. Рыцари инстинктивно огибали малиновые скопления, стараясь ступать по чистому месту. И как только впереди открылась свободная от «лепешек» поляна, Звездный без колебаний пошел напрямик. Одинокий рыцарь чуть замешкался, запутавшись в упругих силках зарослей, – лишь поэтому он успел заметить, как под ногами его спутника разверзлась земля. Отчаянным усилием падающий уцепился было за край ямы, но пласт земли тут же вывернулся, и Звездный исчез.
– Ты цел, брат мой? – Одинокий бросился к яме.
– Не подходи! – глухо донеслось со дна. – Это не просто провал. Искусственная ловушка! Хорошо хоть не слишком глубоко...
Донеслось отчетливое бульканье, резко запахло сладковатой гнилью.
– Ну и мерзость... Словно сточная труба лопнула, – проворчал землянин.
Уловив тревогу в его голосе, Одинокий, невзирая на предупреждение, растянулся на самом краю и свесил голову вниз.
– Что происходит... – начал он и тут же замолчал, разглядев, что творилось в колодце.
