Павел Марушкин - Земля негодяев
— Работа, Наташ, работа…
— Ох, Кролик, смотри, допрыгаешься… — пышные груди колыхнул вздох. — Окрутит меня еврейчик с лесопилки, будешь потом локти кусать… — Коровьи глаза Натахи мечтательно закатились.
— Так ты точно не видела, куда она пошла? — на всякий случай спросил Костя уже из дверей.
— У винного посмотрите, — подал голос стажер. — Она бутылки собирала, а там принимают…
«Парню плюс, тебе — минус… Лапоть! — обругал себя Костя. — Мог бы и сам догадаться!» Бутылки в Мгле принимали с черного хода универмага, в обитой жестью двери проделали для этой цели маленькое окошко. Обычно компания страждущих личностей переминалась возле него с ноги на ногу, вяло позвякивая тарой и обмениваясь короткими и по преимуществу матерными репликами… Еще не успев завернуть за угол, Костя услыхал чей-то страстный монолог с характерными кликушескими интонациями.
— Истинно, истинно мое слово — слушайте да запоминайте… Змия нет больше, но живы змееныши его! Под личиной невинности скрывается нелюдь! Вьет кольца, точит яд из клыков… Туман на город ползет; непростой туман, ох, непростой! Истинно!
— А! Товарищ милиция! Наше вам с кисточкой! — поприветствовал Костю один из зрителей, смутно знакомый — плюгавый мужичонка с сизой физиономией.
— Эвона, глянь: цирк у нас тута бесплатный…
— Отставить цирк! — строго нахмурился лейтенант.
Алкаши раздались в стороны, и Костиному взгляду предстала говорившая — классическая сумасшедшая бабка. Растрепанные седые волосы, черная юбка до пят, из-под которой выглядывают серые, подшитые кожей валенки, ярко-зеленый китайский пуховик со следами яичного желтка на рукаве — результат посещения ближайшей помойки…
— Змия во жемчужну бутыль закупорили, бутыль в озере притопили; не выползти ему на свет божий… Змеенышей евонных слуга верный спас, пригрел за пазухой да и утек в дальние земли… Ан не ведает, что след его злыдни паукатые вытропили! — Теперь безумная старуха обращалась непосредственно к лейтенанту.
— Вы будете Антонина Дурко, гражданка? — строго спросил Костя, хотя и сам уже знал ответ: характерный для этой семейки шалый взгляд, похоже, передавался по женской линии…
— Ась? Чего? — Бабка сбилась и замолчала, озадаченно таращась на милиционера.
— Антонина Дурко — это вы?
— Ась? Антонина… — Старуха глубоко задумалась. — Антонина… Дык это я.
— Так что ж вы тут делаете? Вас дома ждут… — Костя деликатно взял старуху под локоток и увлек за собой.
— Двое ушло, а пришло трое; того не ведают, что и другие скоро явятся — близко уже, близко… — вновь принялась вещать бабка.
Костик поддакивал, время от времени задавая ей направление. Уже возле самой двери Антонина вдруг остановилась, встряхнулась, тревожно поглядела на лейтенанта.
— Куды это ты меня ташшишь, милок?!
— Домой, куды ж еще…
— Нетути у меня дома!
— Ну как же нет! Вот он, дом ваш, и дочка ваша, Авдотья, там. Дочка, помните? Дуня. Дуняша…
Повисло молчание: старуха переваривала информацию.
— Валенки у меня промокли — несчастным голосом сообщила Антонина. — Хорошие были валенки…
«Вольно ж тебе в валенках по лужам шляться, карга!»
— А вы поставьте около печки, они и высохнут… — Костя ласково улыбнулся, постучал — и тихонько подтолкнул старушенцию к открывшей двери Авдотье.
— Ах ты ж, кикимора ты болотная!!! Где тя леший носит?! — ни словом не поблагодарив лейтенанта, начала та склочным голосом.
Костя потихоньку ретировался.
* * *Длинная изящная лодка, похожая одновременно на итальянскую гондолу и китайскую джонку, скользила по речной глади. Уквылькот потушил фонарь. Звезды, крупные и яркие, каких никогда не увидишь на севере, отражались в воде. Спустя короткое время Кван бросил весло.
— Похоже, я потерял направление…
— Ну, вот те здрасьте! — хмыкнул Гаргулов.
— Скоро Лунах взойти есть, мала-мала дорога пойми…
— Луна, что ли?
— Лунах! — поправил Уквылькот. — Моя правильно говори.
Где-то неподалеку плеснула хвостом крупная рыба.
— Аристопал — не такое уж плохое место, — вновь заговорил Кван. — Многие в конце концов находят здесь то, чего искали всю жизнь.
— Что, например?
— Стабильность, покой, достаток… В этих краях никогда не бывает голода. Земля под нашим жгучим солнцем родит так, как нигде больше; плодами своего сада можно питаться круглый год, можно прокормить семью…
— Люди хорошо живи, голод бывай нету! — подтвердил Уквылькот. — Твоя мала-мала привыкни — хорошо есть! Кван твоя помогай, Адара помогай…
— Что еще за Адара?
— Адорабль, — лукаво усмехнулся Кван. — Наш мозговой центр, если угодно… Вы с ним скоро познакомитесь.
В тишине снова плеснула рыба. Капитан глубоко вздохнул. «Что я тут делаю? Найти Дурко, за шкирятник его — и прочь, прочь! Ишь, выдумали — плотоядные птицы, лунахи какие-то, солнце это убийственное… Да еще и на кактус сажают! Не, ребят, чудеса всякие не по мне. Вернуться в Мглу и забыть все, словно страшный сон! Хм… Только вот как вернуться-то?»
— Так ты говоришь, здесь много пришлого люду?
— Порядочно… А добрая половина местных уроженцев — потомки таковых в том или ином поколении. Аристопал иногда сравнивают с дном суповой кастрюли: все, что не может удержаться в толще воды, оседает здесь. Впрочем, это сложная материя. Некоторые (таких меньшинство) попадают в город при содействии владеющих силой «эго», другие — по вине неких малоизученных флуктуаций реальности… Подозреваю, что и вы оказались здесь подобным образом.
— Не совсем… — задумчиво обронил Сан Саныч и погрузился в молчание.
Кван тактично воздерживался от вопросов.
— Лунах взойди есть! — обрадовал всех Уквылькот спустя некоторое время. Гаргулов поднял взгляд — и в который раз за сегодня потерял дар речи: то, что неторопливо поднималось над верхушками деревьев, уж точно не было знакомым (и таким уютным!) ночным светилом родной Земли…
С темных небес скалился в зловещей ухмылке каменный череп. Кольца исполинских кратеров образовывали глубокие ямы глазниц, горные цепи очерчивали треугольный провал носа. Трещины базальтовой коры складывались в линию челюстей…
— Это кто же так… постарался? — севшим голосом вопросил Сан Саныч.
— Впечатляет, правда? — снисходительно откликнулся Кван. — Все новички поначалу глаз оторвать не могут… Потом привыкают, конечно. Это Лунах, Цан-Цан. Я мог бы долго рассказывать красивые легенды о создании мира, о великих мудрецах, сотворивших помощника-великана… О том, как их создание оказалось угрозой всему сущему, какими хитростями и ухищрениями удалось одолеть его… Так вот, в конце концов голову Лунаха мудрецы подвесили на одной из небесных сфер. Это фольклор, конечно… Однако чудесное и обыденное столь тесно переплелось в нашей жизни, что отличить легенду от истины порой совершенно невозможно. Таков уж Аристопал… Кстати, я сориентировался. Мы свернули чуть раньше необходимого, сейчас двинем немного вперед и окажемся в нужной протоке…
