Станислав Романов - Больше, чем игра
— Нет-нет, — замотал головой сторож. — Я на посту должен быть.
И бочком-бочком ушмыгнул за дверь. Воронин ему и не препятствовал, только грозно посверкивал глазами из-под козырька.
— Я теперь знаю, почему детей милиционерами пугают, — сказал Егор.
— Р-разговор-рчики, — рокотнул Воронин, усмехаясь. — Здесь вам не тут.
Он заложил руки за спину прошелся вдоль стены, топоча каблуками, сбил фуражку на затылок и произнес своим нормальным голосом:
— Рассказывай, что произошло, мулюванец.
Егор криво улыбнулся.
— А на экспертизу не отправишь?
— Посмотрим, — сказал Воронин без улыбки. — Рассказывай.
И Егор рассказал. Он начал со вчерашнего визита в магазин Проспект, вызвавшего неадекватную реакцию тамошних продавцов, продолжил похоронами Дениса Брагина, на которых показывался длинноволосый, а закончил только что случившимся нападением доморощенного самурая.
— И ты этой штукой от него отбился? — недоверчиво спросил Воронин, вертя в руках испещренную зарубками стальную трубу. Он встал в правостороннюю позицию en garde и произвел небрежный выпад, ткнув трубой в воздух.
— Ага-а, — ответил Егор удивленно. Воронин никогда не говорил ему, что сам вполне сносно владеет приемами классического фехтования.
— Талант, — восхитился Воронин, опустив трубу. — Цукахара, так-растак, Бокудэн.
— Теперь вы можете его арестовать, — сказал Егор.
— Кого? — не понял Воронин.
— Да самурая этого задрипанного, — сказал Егор. — Продавца из магазина Проспект.
— Да, и что дальше, — скептически поинтересовался Воронин.
— Как — что дальше? — Егор пожал плечами, недоумевая, с чего это вдруг Воронин прикидывается таким непонятливым. — Ты же у нас блюститель закона, сам все должен знать. Следствие там, суд…
— Да-да-да. — Воронин картинно хлопнул себя по лбу ладонью, а затем спросил: — Позвольте узнать, какие основания для возбуждения дела? Эта труба?
— Ну как же? — Егор растерялся, как ранее растерялся сторож. — Он напал на меня с мечем. Тому и свидетель есть.
— Меча его никто не найдет, — сказал Воронин жестко. — А свидетель твой… Сам видел, что я с ним сделал пять минут назад, а любой мало-иальски способный адвокат вообще съест его живьем.
— Так что же, выходит, не будет ни ареста, ни суда?
— Нет, не будет.
Егор возмутился.
— Этот самурай недоделанный пытался меня убить — ни с того ни с сего, без всякой причины. Возможно также, сто именно он убил Дениса и вашего следователя. И ты говоришь мне, что ничего нельзя сделать?
— Почему же, — сказал Воронин. — Кое-что сделать можно.
— Что именно? — сердито спросил Егор.
Воронин ему не ответил, а задал вопрос сам:
— Ты собираешься сегодня домой идти?
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил Егор.
— Ну и что, — сказал Воронин. — Отвечу, когда сочту возможным ответить.
И все. Егор знал, что допытываться бесполезно — Воронина ни мытьем, ни катаньем не возьмешь. Оставалось только надеяться, что ответить на такой важный вопрос он сочтет нужным в самое юлижайшее время.
Егор закрыл окна, переоделся из рабочего в повседневное, подобрал с пола половинки разрубленного самурайским мечом стульчика и показал их Воронину.
— Хороший у него меч. Почти без замаха — вжик! — и пополам!
Воронин посмотрел на деревяшки без особого интереса.
— Возьми это себе на память, как сувенир — если хочешь. А если не хочешь — оставь здесь.
Егор спрятал обломки среди прочей детской мебелишечки и вместе с Ворониным вышел из группы.
Старик-сторож, весь в растрепанных чувствах, колченогой грачиной походкой маршировал в дальнем конце коридора, возле выхода. Завидев Воронина вместе с Егором, он выпятил грудь, напыжился, всем своим видом показывая, что мимо такого бдительного часового никакой враг не пройдет.
— До свидания, — сказал ему вежливый Егор.
— Вольно, — сказал Воронин. И не удержался, добавил язвительно: — Будем надеяться, что вам больше ничего не привидится этой ночью.
Они не слышали, что после того, как входная дверь за ними закрылась, и сторож запер ее на два оборота ключа, он от души, с чувством выматерился.
— Зря ты так со стариком обошелся, — упрекнул Воронина Егор.
— Ничего, — пренебрежительно отмахнулся Воронин. — Зато он теперь языком поменьше будет трепать.
За металлической решеткой забора, ограждавшей территорию детского сада, стоял уже знакомый Егору автомобиль, милицейский уазик. И водитель вроде был тот же, он флегматично покуривал дешевую сигаретку, опустив боковое стекло.
— Садись в машину, — сказал Воронин. — До самого дома тебя довезем.
— Да я могу и пешком… — Егор сделал слабую попытку отказаться — не хотелось ему обзаводиться привычкой раскатывать на милицейских машинах.
— Садись, — настойчиво повторил Воронин. — Целее будешь.
Егор вспомнил про самурая с мечом. Не исключено, что он прячется в кустах где-нибудь поблизости.
— Ладно.
Егор забрался на заднее сиденье; Воронин сел впереди.
— Книжный магазин на Володарского знаешь? — спросил он у водителя.
Тот молча кивнул и бросил за окно окурок.
— Нам туда, — сказал Воронин. — Заезжай прямо во двор.
Водитель кивнул еще раз и завел мотор.
Доехали быстро, минут за пять. Водитель, точно, был тот же самый — он остановил машину возле второго подъезда. Егор открыл дверцу и, прежде чем выйти, сказал:
— Спасибо, что довезли.
Водитель опять-таки ничего не ответил, даже формального пожалуйста или не стоит благодарности.
— Постой, — сказал Воронин и тоже полез из машины. — Я с тобой поднимусь до квартиры. — И, заметив, удивление Егора, прибавил: — На всякий случай.
У двери подъезда Воронин отстранил Егора и вошел первым.
Ни хрена себе! — только и подумал Егор, увидев в руке Воронина тусклый ствол табельного макарова.
Так они и поднимались по лестнице: впереди, с пистолетом наизготовку, Воронин, а Егор, безоружный, — на две ступеньки позади.
Вот выйдет сейчас кто-нибудь из соседей с мусорным ведром — то-то будет весело.
Нет, весело не будет.
То, что я серьезно влип — ясно, как белый день. Но во что я влип? Нет ответа. А друг Воронин готов пристрелить кого-нибудь, охраняя меня. Интер-ресно. Чем же я так ценен? Тоже нет ответа. Воронина спросить — не скажет. Уже отшил меня один раз — не стоит повторять ошибку.
Подъезд, к счастью, был тих и безлюден. Ни один ниндзя не выскочил из-за картофельного ларя. Не было ни подозрительных теней по углам, ни подозрительных звуков — лишь приглушенные телевизионные голоса доносились сквозь запертые двери квартир.
