Мерри - 9 1/2 недель
Но это не главное. То ли попавшись на перекрестье заклятий, то ли еще что – я из письма Дамблдора не понял – но Малфой-младший деградировал до младенца двух с чем-то лет от роду. А поскольку мандрагоры у мадам Спраут только-только вошли в переходный возраст, вернуть себе нормальный облик этот белобрысый гаденыш сможет только месяца через три, не меньше. И, в любом случае, поскольку он еще несовершеннолетний, а его родителям все равно светит Азкабан, опекунство над нашим Хорьком получат как раз Снейп – как крестный – и Тонкс – как единственная здравствующая родственница.
Для магглов Дамблдор заготовил отдельную легенду: будто бы Малфой – сын двоюродной сестры Тонкс (что, впрочем, почти правда), которая вместе с мужем погибла в автокатастрофе. Завтра бедняга Тонкс должна будет «получить письмо с ужасными новостями» и изображать горе.
– А звать его будут как? – спрашиваю я. – Драко, знаете ли, не очень распространенное имя.
Они оба нахмурились и задумались.
– Второе имя у него есть? – вдруг спросила Тонкс, почему-то лукаво улыбаясь Снейпу. Честное слово, по-моему, тот слегка покраснел.
– Есть. Антоний, – буркнул он. – Я долго пытался уговорить Люциуса дать ребенку хоть одно нормальное имя, и это самое пристойное, на что он согласился.
– Пойдет, – сказал я. – Тони – отличное имя.
– Очень милое, – улыбнулась Тонкс.
Снейп посмотрел на нас обоих так, будто мы пытаемся выдрать ему все зубы, но промолчал.
В общем, через три дня этого поросенка привезут к нам сюда. И чует мое сердце, что нянчиться с ним буду я.
Интерлюдия 27: Северус (4 августа, 22:10)
Я не знаю, о чем думает Альбус! Так рисковать всем – и чего ради? Белла на свободе, эта ублюдочная крыса тоже... Как только станет известно, что мальчишка у меня, найти нас станет вдвое легче.
– Сев, успокойся...
Тут только я замечаю, что нервно расхаживаю по комнате туда-сюда, и со вздохом опускаюсь на кровать. Элли тут же принимается массировать мне плечи. Элли... Надо же, меньше чем за неделю я привык называть ее этим именем. Я чувствую себя бедуином, добравшимся до оазиса. Ужасно глупо.
– Прости, я просто устал. Альбус притворяется идиотом, каждая его затея глупее и опаснее предыдущей, и я, сказать по правде, понятия не имею, что делать.
Как же хочется просто закрыть глаза и ни о чем не думать...
– Мы как-нибудь выкрутимся, – она целует меня в щеку. – Вот увидишь.
– Ну неужели нельзя было до сентября поручить Драко Люпину или Минерве? Да хоть кому-нибудь – но в Хогвартсе! – я откидываюсь назад, прислоняясь к ней. – Так нет же, Альбус, видишь ли, желает изменить его мнение о магглах...
По тому, как изумленно она на меня смотрит, я понимаю, что это ей в голову не приходило. Я фыркаю.
– Да Альбус больше ни о чем так не мечтает, как переделать всех слизеринцев по гриффиндорскому образу и подобию! В данном случае он надеется приучить Драко к маггловскому образу жизни, пока ребенок не в силах сопротивляться.
Элис хихикает.
– Ну, по крайней мере, скучно нам не будет.
– Уж это точно, – вздыхаю я, но тут мое ворчание пресекают наиболее приятным способом. И кто я такой, чтобы сопротивляться?
Из дневника Гарри Поттера (7 августа, 14:10)
Ну почему, почему именно я такой везучий?
Хотя Рон бы, наверное, все отдал, чтобы быть на моем месте. Он бы умер со смеху: слизеринский Хорек дрыхнет у меня в комнате в детской кроватке с решетчатым бортиком и, причмокивая, сосет во сне большой палец. Но только мне почему-то не смешно. По крайней мере, сейчас.
Драко привез утром мистер Уизли – под видом сотрудника маггловских социальных служб. Когда он начал вытаскивать Малфоя из машины, тот растопырил руки и ноги, как морская звезда, вереща на всю Буковую: в общем, типичный Малфой – только бы осложнить жизнь окружающим. Правда, папу Рона это не смутило: сразу видно отца семерых детей. Он просто взял это орущее безобразие под мышку и понес к дому. Разглядев Малфоя поближе, я с трудом сдержал дикий хохот: они его перекрасили в рыжий цвет! Уже потом я сообразил, что, если он племянник Тонкс, то должен быть хоть чем-то на нее похож!
Но тут начались странности. Стоило Снейпу выйти ему навстречу, как Драко тут же перестал кричать. Мистер Уизли опустил его на дорожку, и Малфой деловито потопал к крестному. Снейп наклонился, взял его на руки, и тот совершенно отчетливо поздоровался:
– Дя Сев!
Снейп удивленно приподнял бровь.
– Он что-то помнит? – спросил он у Ронова отца. Я заинтересовался и подошел поближе.
– Понятия не имею, – ответил мистер Уизли. – Мы до сих пор не разобрались. Он точно должен помнить то, что помнил в два года, но остальное... кто знает? Мы ведь так и не выяснили, что именно с ним случилось.
– Как не выяснили? – удивился я. – Разве авроры...
– Не здесь, – оборвал меня Снейп, повернувшись ко мне вместе с Драко на руках. – Идемте в дом.
– Га! – заявил Драко, показывая на меня пальчиком.
– Почему «Га»? Это мой сын Джеймс, – в изумлении поправил его Снейп.
– Га! – твердо сказал Драко, мотая головой. – По!
«Черт! – подумал я. – Ну «га» еще может значить что угодно. «Гад», например. Но «по» – это уж точно «Поттер»! Не может же он видеть сквозь маскирующие чары? Ну ведь не может же?!»
– Ой, не нравится мне это, – покачал головой мистер Уизли, и мы пошли в дом.
В гостиной Снейп опустил Драко на пол, и тот немедленно отправился обследовать дом.
– Присмотри за ним, – велел он мне, – нам с Артуром надо поговорить. Я тебе потом расскажу, если будет что-нибудь важное, – добавил он, видимо, заметив мой оскорбленный взгляд.
Я вздохнул и покорно последовал за Малфоем: тот уже вышел в коридор и добрался до двери в кухню.
– Хочешь чего-нибудь? – растерянно спросил я.
– Дай, – уверенно ответил он.
– Чего дать? – не понял я.
Честное слово, он посмотрел на меня как на идиота.
– Дай, – повторил он.
Ну естественно. Единственное слово, которое он может выговорить полностью. Как я мог забыть, что это Малфой?
– Есть?
Мотание головой.
– Пить? Чаю? – продолжал допытываться я.
– Ча, – усиленное кивание.
Я поднял его и посадил на стул.
– Посиди смирно, я сейчас сделаю.
Естественно, стоило мне отвернуться, чтобы поставить чайник, как он сполз со стула, открыл ближайший шкафчик и вытащил оттуда пакет с изюмом – разумеется, немытым – и потянул в рот.
