Таня Хафф - Врата тьмы
Дару взяла третью банку концентрата лимонада, посмотрела на нее и бросила в корзину.
— Что ты имеешь в виду, Ребекка?
— А ты ему все время показывала о-фи-ци-аль-ное (она сосредоточенно произнесла длинное слово) лицо.
— Я ничего против Роланда не имею. У тебя дома горчица есть?
— Есть.
— Я просто его недостаточно знаю.
— Тогда ты должна лучше с ним познакомиться. Он хороший.
Дару вздохнула. Три года работая куратором Ребекки, она научилась угадывать, куда клонит ее подруга.
— Спать с ним я не собираюсь, — сказала она спокойно. — Возьми-ка кочан салата.
Ребекка послушно выбрала кочан из кучи и взвесила на руке, передавая Дару.
— А почему?
— Потому что не хочу.
— А почему?
— Потому что я его не знаю.
— Но ты бы узнала его лучше, если бы с ним спала.
Девушка за кассой с интересом подняла глаза. Дару почувствовала, что краснеет, и обрадовалась, что на ее смуглой коже это не так заметно. Наиболее очевидным — и неудобным — доказательством дефективности Ребекки было ее неумение управлять громкостью голоса. Она все произносила нормальным голосом. Нормальным, выше средней громкости, отчетливым голосом.
— Со мной он не спит.
— Ребекка, тише!
Роланд существенно вырос в глазах Дару, когда она услышала, что он отказался от предложения Ребекки. Но в то же время — хоть Ребекка кажется десятилетней, она все-таки взрослая, и Роланд не имел никакого права считать ее ребенком. Конечно, она очень забавно, по-детски себя ведет, и Роланд заслуживает похвалы, что этим не воспользовался. Только она не ребенок, и потому…
Запутавшись, как всегда, в связанных с Ребеккой вопросах секса, Дару вздохнула и расплатилась с кассиршей.
Но выйдя из магазина и все еще продолжая об этом думать, она спросила:
— А ты не забываешь принимать таблетки каждый день?
Видит Бог, ей стоило немало усилий добиться разрешения на эти таблетки. Отношение к умственно ограниченным как ко взрослым и сексуально активным гражданам вызывало у работников департамента судороги.
— Не волнуйся, Дару, — Ребекка перехватила сумки и успокаивающе улыбнулась, — детей не будет.
Это не было ложью. Она же не сказала, что принимает таблетки. Дару просто не было дано понять, что дети появляются, когда появляются и таблетки здесь ни при чем. Если бы Ребекка могла это объяснить — тогда никому не пришлось бы принимать таблетки.
— Он здесь. На стадионе.
— Что? — Роланд круто повернулся к Эвану. — Послушай, если полевой игрок проворонил легкий мяч, это еще не значит, что он наворожил. «Сойкам» уже не раз удавалось вырывать поражение из самых зубов победы.
— И мячам тоже случалось отскакивать не в ту сторону?
— И еще как. Стадион же над самым озером. Самый ветреный из всех стадионов лиги.
— Посмотри на флаги, Роланд. — Эван показал на экран, и Роланд вдруг будто увидел призрак. — Ветра нет.
— Да, но…
— И это решение судьи…
— Но ведь он мог быть вне игры, тут судья второй базы решает.
— Но ведь казалось, что он в игре, правда?
— Правда, — пришлось признать Роланду.
— А ошибка, которую судья не заметил?
— Случается.
Но даже для самого Роланда этот ответ звучал неубедительно.
— Это он. — Эван поднялся, сжав губы в ниточку. — Он там. Я не знаю, что он собирается натворить, но он там. Я попробую его найти. Такой шанс может не повториться.
— Надеюсь, он появится не так необычно, как ушел, — буркнул Роланд, обнаружив, что в комнате никого нет. Протянув руку, он тронул выравнивающееся уже углубление на диване. — Просто исчез. Вот так.
Нервно рассмеявшись, он стал смотреть игру дальше.
— А, Бекка, привет. — Крупная-блондинка-дальше-по-коридору встретила Дару и Ребекку в тесном вестибюльчике сияющей улыбкой. — Так мы в магазин ходили? — жизнерадостно спросила она, вытирая потное лицо большим квадратом розовой материи. Не ожидая ответа, она повернулась к Дару и тем же искусственно-бодрым тоном добавила: — Как это мило с вашей стороны — прийти помочь нашей Бекке в свой выходной день!
Дару нехотя улыбнулась.
— Вам, наверное, интересно, почему я здесь стою? Сын моей сестры должен за мной заехать и взять меня в их милый домик в Дон-Миллзе. У них там и отопление центральное, и кондиционер!
— Он, наверное, очень сильный, — сказала заинтригованная Ребекка.
— Кто сильный, милая Бекка?
— Сын сестры, который должен вас взять.
— Ну разве она не прелесть? — спросила театральным шепотом Крупная-блондинка-дальше-по-коридору. За углом загудел сигнал, и она поднялась на ноги.
— Будь хорошей девочкой, Бекка. А вы, — она показала на Дару пухлым пальцем, — вы дайте мне знать, если я смогу чем-нибудь помочь.
Ребекка проводила Крупную-блондинку-дальше-по-коридору разочарованным взглядом и вздохнула. Она очень хотела посмотреть, как кто-то понесет на руках Крупную-блондинку-дальше-по-коридору, но у сына сестры оказался автомобиль.
— Я думаю, Эван навеял на нее сон, который помог, — сказала она, поднимаясь по лестнице.
— Наверное, — согласилась Дару. — Ребекка, хочешь, я с ней снова поговорю?
— Ты можешь с ней снова поговорить, но она снова не будет слушать.
Дару должна была признать, что это так.
— Мне все равно, — продолжала Ребекка, — потому что мне почти все время ее жалко.
— Жалко? Почему?
— Потому что она должна все время быть собой, а это, наверное, неприятно.
Дару все еще это переваривала, когда они вошли в квартиру, где после уличного пекла было почти прохладно.
— А куда ушел Эван? — Ребекка поставила на стол сумку с продуктами и вытащила пакет ветчины.
— На матч, — коротко ответил Роланд, не отрываясь от телевизора.
— За каким… — начала было Дару.
— Потому что он на матче.
— Ах вот как.
Она села рядом с Роландом и впилась в экран.
Стадион бушевал — подача ушла в сторону, и судьи стали осматривать и мяч, и питчера «Тигров». Когда осмотр ничего не прояснил, толпа взревела еще громче.
В конце шестого иннинга игрок «Соек» налетел на второго бейзмена «Тигров», и в возникшей неразберихе оба оказались вне игры.
Пока Ребекка раздавала сандвичи с ветчиной — «все равно людям надо есть», — низкий мяч выскользнул из перчатки шортстопа, прокатился у него между ног и ускакал. Рев стадиона превратился в навязчивый и мерзкий шумовой фон.
В седьмом иннинге игрок «Соек» отступил на шаг назад и слетел с крыши дагаута. Диктор объявил, что игрок пытался в этот момент уклониться от бутылки, брошенной детройтским болельщиком.
