Танит Ли - Попутчики
Они были на краю башни. Земля в глубине завращалась. Женщина выпустила его руку.
— Сейчас! — подумал он.
Он полагал, что руки скелетов схватят его и столкнут через край, но ничего не произошло.
Хейвор повернулся. Дым.., это явно был дым, который обманывал его, являя шесть фигур вместо трех…
Под возбужденным водоворотом неба, закутанная в вуаль женщина и двое мужчин в капюшонах. Но за ними — трое других, совсем слабые, как бледный туман, однако становившиеся отчетливее с каждой секундой… Хейвор уставился на них. Юноша и женщина средних лет, ведущая за руку ребенка. Они казались бесцветными, размытыми, но позади них обозначилось странное сияние, своего рода скважина в облаке.
Госпожа Авиллиды повернула голову. Змея вокруг ее шеи, блеснув, зашипела. Женщина же зашипела как разъяренный леопард. Так на рынках Востока в своих клетках шипели хищники, если видели плеть, принуждавшую их к послушанию. Две темные фигуры — маг и его сын — отпрянули назад. Дым повалил из кубка, взмыл багровой колонной.
Хейвора начали трясти. Он упал на колени, потому что не мог больше стоять. Он видел, что трое из Авиллиды стали нерешительными и ждали.
— Чего они боятся? — подумал он. — Тех, других, которые сметно обозначились на фоне неба?
Глаза Хейвора стало жечь, когда он попытался рассмотреть появившиеся фигуры — женщину с заплетенными волосами, маленькую девочку.., да, с тряпичной куклой на руках, это он мог видеть точно.., юношу в кольчуге южан, с мечом на поясе…
— Лакон! — закричал Хейвор.
Небо прорезала белая молния. Слезы сбегали у Хейвора по щекам, горячие слезы радости, ужаса или отчаяния, точно он сказать не мог.
Лакон… — запинаясь, бормотал он. — Погибший, погребенный в Авиллиде… Мать и сестра Лакона. Обе, умершие от чумы — на старой ферме с кривой сосной…
На этот раз зигзаг света распорол тени. Хейвор видел проем, пучину. Где-то тряслась и дыбилась земля. Часть башни раскрошилась и ушла из-под левой руки Хейвора, но он стоял, наклонившись вперед, и смотрел на фигуры.
Ароматный дым уступил место вони паленого мяса и падали. Ворон на краю балдахина внезапно сорвался с места и расплавился в черном дыму. Гроб сам собой распался, балдахин опрокинулся набок и разлетелся кучей черного пепла.
Золотоволосая дочь Господина Авиллиды закричала. Ее голос не имел в себе ничего человеческого. Он ничем не напоминал душевную муку женщины. Крик походил на вой бестии, у которой отняли добычу, дикий, переполненный ненависти.
Светлые фигуры плыли по направлению к башне. Когда они достигли кубка, дым опустился и белое развевающееся нечто достигло мага и его детей, опутало их тонкими дымными нитями, закрыло. Хейвор видел, как в тумане воспламенились золотистые волосы, а затем потухли как свеча.
Теперь над террасой была только гигантская, возвышающаяся колокольней серо-белая туча. Туча извивалась и напирала на какую-то силу, которую теснила назад, в расщелину в небе, вжимала ее туда, пока та не исчезла вместе со своей последней нитью.
Хейвор, стоявший на коленях у края башни, видел, что небо опустело. Он медленно повернул голову в поисках кубка. Там, где тот стоял, сейчас была клетка из костей, и в клетке находилось нечто бесформенное, которое вспыхнуло и угасло.
Затем мир содрогнулся и обрушился. Каменный край под ним поддался. Хейвор почувствовал, что скользит по воздуху, воздух был гладок как стекло и он не мог удержаться. В бездне таилось последнее черное облако, которое раскрыло свою пасть и поглотило его.
Хейвор смотрел в гигантское, исхлестанное ветром опаловое небо. Небо, принадлежащее к настоящему миру, а не к империи снов, с мягким золотисто-розовым цветом подлинных утренних сумерек.
— Я живу, — подумал он внезапно. — Я живу, и я совсем здоров. В этом не было никаких сомнений.
Хейвор помнил каждую мелочь — с первого мгновения своей сознательной жизни до последней секунды своего падения сквозь пространство… Он ничего не утратил, ничем не заплатил за то, что видит восход нового дня.
Хейвор с удивлением оглядывался. Он лежал на середине ската каменоломни, удерживаемый ветвями колючего куста, которые вцепились в него и оградили от падения. Дно каменоломни было покрыто обломками скалы и галькой, которая скатывалась из-под него, но сам он лежал совершенно невредимый в сильных ветвях кустарника. Он расслабился и спокойно вздохнул, пока мысли пробегали в его голове.
Я никогда не верил, что увижу это утро.
В нем царил полный покой, он чувствовал себя как человек, наслаждающийся жизнью после долгой болезни.
Хейвор повернулся и осторожно высвободился из объятий колючих ветвей.
Он не чувствовал усталости, пока не ощутил под пальцами холодную скалу и не начал взбираться по склону каменоломни. Слабость пришла внезапно, но она не содержала страха.
— Скоро ты сможешь отдохнуть, — подумал он. Это убежище придало ему сил, он пополз выше, преодолел место, где обрушилась земля, и выпрямился.
Утреннее солнце обливало его лучами. В их светлых снопах лежало что-то черное, обугленное, словно они сами опалили это.
Хейвор коснулся этой вещи, оказавшейся деревянным кубком, украшенным дешевыми, растрескавшимися стекляшками. Когда-то он упал в огонь, и пламя закоптило его.
Он собственноручно закапывал кубок Авиллиды и накладывал сверху обломки скалы, а это был только дешевый бокал для питья, но все-таки… Хейвор присел на холодную землю. Солнце упало на его пальцы, когда он поднял сосуд. Он не знал, превратился ли кубок в эту штуку после того, как силы тьмы были сломлены, или он всегда был таким невзрачным хламом, и только его колдовство ослепляло так, что они видели его драгоценностью. Хейвор вспомнил, как легко его было нести, несмотря на величину и металл. Так легко, что его могла бы поднять и девушка, и, возможно, его и поднимала…
Бокал выпал у него из рук, разбился и стекляшки покатились по земле как слезы.
Хейвор повернулся. Темноволосая, со светло-зелеными глазами девушка стояла под деревьями и смотрела на него.
— Так значит, ты спасен, — сказала она.
— Как видишь, — он не шелохнулся. — А ты.., ты тоже ведьма, Силси?
— Я знаю обычаи Древних. Ничего Злого в них нет. Они могут показаться немного странными, но только, если их не знаешь.
— Что ты сделала? — спросил Хейвор.
— Я произносила определенные слова над могилами, — объяснила она. — Я рассказала им, что ты сделал и почему.
— И они пришли, — добавил он. — Твой брат, твоя мать, твоя сестра… Она несла куклу в руках…
— Она держала ее в руках, когда умерла, — сказала Силси. — Я дала ее ей в последнее успокоение. Я рада, что она приносит ей утешение.
