Танит Ли - Попутчики
— Прошу тебя, никакой жалости и утешительных слов. Они не могут быть серьезными, потому что ты не знал их обоих.
— Твой брат Лакон, — объявил Хейвор тихо, — погиб на севере, в Авиллиде.
Ее лицо осталось неподвижным.
— Так и и думала, — ответила она кратко. Она отвернулась и уставилась на огонь.
— Он вбил себе в голову, Что должен сражаться в войске короля. А чем бы его удержали? Жалким клочком земли, которая ничего не родит, и каждый день на которой проходит так же серо, как любой другой? Он верил, что разбогатеет с помощью войны и обогатит нас. Мираж. Но он был таким юным.
— Он сберег это для вас, — сказал Хейвор и извлек маленький матерчатый кошелек из пояса, положив его на стол.
Девушка пристально посмотрела на Хейвора.
— Ты прошел такой долгий путь, чтобы принести нам деньги?
— И да и нет, — ответил он. — Сначала я хотел уладить в Венке дело, а затем зайти сюда. Но вышло иначе.
Он снял кожаный мешок с плеча и тоже положил на стол. Силси не стала задавать вопросов и склонилась над очагом, чтобы согреть пиво.
— Мое имя Хейвор, — сказал он медленно. — Хейвор из Таона. Я родом с севера. В последнее время я был капитаном твоего брата. Я не знаю, как Лакон нашел смерть, но знаю, что он хотел, чтобы вы получили этот кошелек.
Девушка ничего не ответила и Хейвор продолжил, медленно подбирая нужные слова, в то время, как свет и тепло старой каморки проникали в него и будили желание молчать и не бояться больше ничего на свете.
— Прежде, чем оставить Авиллиду, я с двумя другими похитил большое сокровище. Золотой бокал. Я несу его с собой.
— Так ты грабитель? — спросила она тихо. — Это меня удивляет. Ты терпел нужду?
— В известном смысле, да.
Она подошла и поставила перед ним пиво, а также поднос с сыром и хлебом. Он сделал пару глотков, но не чувствовал голода, хотя почти два дня ничего не ел,
— Угощайся! — упрямо сказала она — Я не так бедна, чтобы не могла угостить гостей.
Внезапно все завращалось в его голове. Короткий, резкий приступ головокружения совершенно разбил его. Он ничего не хотел ей рассказывать, но услышал лишь собственное бормотание:
— Не растрачивай свою еду на проклятого!
— Проклятого? Что ты имеешь в виду? Ты что, совершил убийство?
— Убийство? А что такое война как не убийство? Однако нет, Силси, не это я имею в виду.
— А что тоща?
Он заметил, что она села возле него. В ее юном, нежно очерченном лице чувствовались воля, желание помочь ему, несмотря на собственные печали и заботы. Она излучала странную силу, которая только подчеркивалась ее хрупкой фигурой. Ее доброта будила в нем намерение ничего не рассказывать, чтобы не усугублять горе, уже пережитое Силси, но потом он сделал полностью противоположное: описал, запинаясь, отрывистыми фразами, что произошло. Он думал, что она способна его понять. Или, если не поймет, выкажет презрение и страх. Она, однако, не шелохнулась вообще. Только лицо девушки казалось таким же бледным, как в тот момент, когда она очищала нож в снегу.
— Да, — сказала она, когда он закончил. — Я знаю такие проклятия. Читала о них.
— Отнеси деньги Лакона священнику, в Венку, — продолжал Хейвор, хотя его губы словно пересохли. — Возможно, они смогут произнести над ними свои молитвы.
Она улыбнулась тонкой пренебрежительной улыбкой.
— Священники еще никогда не помогали нашей, семье. Кроме того, сейчас это по сравнению с другим — мелочь. Я только — все еще не понимаю, зачем ты взял кубок.
— Сейчас это уже не играет роли.
В очаге треснул уголек, и искры взвились в высоту. Они засветились в глазах девушки, затем потухли, как будто бы их поглотило зеленое море.
— Вечереет, — сказал он.
Маленький квадратик над дверью потемнел. Скоро заход солнца и его время остановится.
— Для нас! — внезапно воскликнула Силси. Он снова посмотрел на нее. — Ты украл тот кубок для нас, правда? Лакон рассказал тебе, как мы бедны, и, когда ты увидел кубок.., ты подумал, что золотом сможешь смягчить наше горе.
— Нет, — возразил Хейвор. — Или, в лучшем случае, вначале… Но даже тогда уже вмешалось колдовство. Я хотел взяться за кубок, держать его. Не думай, что я украл его для вас. Это была такая же алчность, которая охватила и Качиля, и Фелуче.
Она затрясла головой.
— Не забывай, я слышала, как ты говорил с волком. Ты украл для нас, не для себя. Я чувствую такие вещи — это дар, которым владеет наша семья, Лакон предугадывал свою смерть, не так ли?
— Сейчас это безразлично, — сказал Хейвор И встал. Все его тело болело и сопротивлялось. Теперь недолго, утешал он свои мускулы, как утешал волка. Скоро всему конец.
— Погоди, — сказала она.
— Зачем?
— Куда ты идешь.., что ты намерен делать?
— Хочу взять заступ, если такой у тебя есть, — сказал он. — Затем унесу эту штуку как можно дальше отсюда, выкопаю глубокую яму и опущу ее туда.
Она бросила взгляд на кожаный мешок. Она не хотела видеть кубка. Все другие страстно желали этого, даже испытывая страх.
— А потом? — спросила Силси.
— Конечно, — Хейвор пошел к двери и чуть-чуть приоткрыл ее. Ледяной ветер проскочил мимо ног, и пламя в очаге гневно затрещало. В течение минуты огонь казался ему огромным рыжим псом, защищавшим Силси. Но он отбросил эту мысль и посмотрел на заснеженные поля.
Солнце уже опустилось. Вечер всходил в голубизне, и выше к лесу, на гребне холма, по которому он недавно спускался, он увидел их: три всадника, черные на голубом фоне, на своих темных конях, и над головой одного пламенные языки белокурых волос.
Только сейчас он заметил, что Силси стояла рядом с ним. — Ты видишь их? — спросил он. Почему-то он не верил, что Эти три фигуры могут причинить ей вред. Они положили глаз только на него.
— Я различаю.., что-то. Возможно, тени. Хорошо, подумал Хейвор, пусть они для тебя останутся тенями. Для меня они обладают субстанцией.
— Ты можешь дать мне заступ?
Она помедлила.
— Да.
— Неси его немедленно, Силси, — сказал он. — Я хочу, чтобы как можно большее расстояние было между мной и твоим двором, прежде, чем мне придётся остановиться.
Она повернулась и вышла на двор, в сумерки. В то время, как ее не было, он пристально смотрел на трех всадников на вершине холма или на тени, которые он принимал за трех всадников, но они не двигались с места, а Силси вскоре вернулась.
— Вот.
Он взвесил тяжелый старый инструмент в своей руке. Лезвие было зазубрено, рукоятка отполирована от долгого употребления. Использовала ли Силси этот заступ, чтобы выкопать могилу матери и сестре?
— Спасибо, — сказал он.
Она отступила на шаг и холодно спросила:
— Далеко ли ты уйдешь? Ты и сейчас уже полумертвый.
